Новое знакомство
Светлана Геннадьевна сложила последнюю стопку книг на полку и вытерла пот со лба. Полгода прошло с похорон Анатолия, а она всё никак не могла привыкнуть к тишине. В старой квартире каждый угол напоминал о муже. А здесь, в новом доме, можно было попробовать начать жизнь заново. Первая неделя прошла спокойно: тишина, порядок, никто не докучает.
А потом появилась она.
Женщина из квартиры напротив выглядела усталой. Под глазами — синяки, волосы отросли до плеч и явно нуждались в окрашивании. А вот глаза... Глаза горели каким-то нездоровым блеском, как у человека в лихорадке. Звали её Инна Владимировна.
— Добро пожаловать в наш дом! — протянула она руку Светлане Геннадьевне у почтовых ящиков. — Я так рада, что у нас появилась новая соседка!
Рука у соседки была влажной и холодной. Она сжимала ладонь Светланы Геннадьевны так крепко, словно боялась, что та убежит. И при этом пялилась — да, именно пялилась — прямо в лицо, будто пыталась что-то разглядеть.
— Спасибо, — Светлана Геннадьевна дернула руку. Отпускать соседка не собиралась.
— А вы одна живете? — вопрос прозвучал слишком настойчиво.
— Да, одна.
— Как замечательно! — глаза соседки загорелись каким-то странным огнем. — Значит, никому не помешает, если я к вам буду заходить? По-соседски, знаете ли...
Есть улыбки, которые согревают душу, а есть те, что заставляют оглядываться через плечо. Улыбка Инны Владимировны определенно относилась ко второму типу.
Первый визит
В тот же вечер, когда Светлана Геннадьевна уже готовилась ко сну, в дверь постучали. Негромко, но настойчиво. Три коротких удара, пауза, еще три.
— Кто там? — спросила она, подойдя к двери.
— Это я, Инна Владимировна. Можно войти?
Светлана Геннадьевна глянула на будильник — почти одиннадцать. Что за чушь? Кто ходит в гости в такое время? Хотелось послать соседку подальше, но воспитание не позволяло.
— Извините, но уже поздно. Может быть, завтра?
За дверью воцарилась тишина. Потом послышался тихий смех.
— Конечно, конечно. Завтра так завтра. Спокойной ночи, Светлана Геннадьевна.
Как она узнала её имя? Светлана Геннадьевна не помнила, чтобы представлялась полностью.
Заснуть не получалось. То ли от волнения, то ли от того, что в голове крутились вопросы: откуда соседка знает её полное имя? Снились какие-то глупости — будто кто-то ходит по коридорам и заглядывает в замочные скважины. Проснулась разбитая. А когда открыла дверь, чтобы выйти за молоком, чуть не наступила на засохший букетик. Ромашки какие-то вялые, без воды.
Беспокойные ночи
На следующий вечер стук повторился. Точно в то же время, тем же ритмом.
— Светлана Геннадьевна, это снова я. Можно зайти на минутку?
— Что вам нужно? — спросила она, не открывая дверь.
— Просто поговорить. Мне так одиноко... А вы такая приятная женщина.
В голосе соседки звучало что-то детское, почти жалобное. Светлана Геннадьевна вздохнула и открыла дверь на цепочке.
— Сейчас не очень удобно...
— Я понимаю, — Инна Владимировна наклонила голову, заглядывая в щель. — А вы не против, если я вас ночью навещу? Просто иногда мне становится так страшно одной...
Соседка скалилась, как волк. Губы растянуты, а в глазах — пустота. Жуть какая-то.
— Нет уж, увольте, — отрезала Светлана Геннадьевна и хлопнула дверью.
Но подозрительное поведение соседки её встревожило. Всю ночь она прислушивалась к звукам за стеной, вздрагивала от каждого шороха в подъезде.
Странные привычки
Третья ночь стала кошмаром. Светлана Геннадьевна не сомкнула глаз, потому что весь дом словно ожил. Скрипели половицы, хлопали двери, кто-то ходил по коридору мягкими, крадущимися шагами.
А в половине второго раздался тот самый стук. Три удара, пауза, три удара.
— Светлана Геннадьевна, это я. Можно войти?
На этот раз она даже не ответила. Прижалась к двери и слушала.
За дверью кто-то дышал. Тяжело, прерывисто. Потом послышался звук — будто кто-то водит пальцем по деревянной поверхности двери.
— Я знаю, что вы не спите, — тихо произнесла Инна Владимировна. — И знаю, что вы меня слышите. Мне так хочется поговорить...
Беспокойство превратилось в настоящий страх. Светлана Геннадьевна отошла от двери и села в кресло, натянув на себя плед. За окном была глубокая ночь, а за дверью продолжала стоять соседка и что-то шептать неразборчиво.
Только к рассвету стихло.
Нарушение покоя — это не только громкая музыка и топот. Иногда самая страшная тишина — это та, в которой притаился чужой страх.
Разгадка
Утром Светлана Геннадьевна встретила у подъезда соседку из квартиры этажом выше — Марию Ивановну, пожилую учительницу на пенсии.
— Как дела, дорогая? — спросила та. — Не докучает вам наша Инна? Я заметила, что она к вам повадилась ходить.
— А вы знаете её давно?
Мария Ивановна вздохнула:
— Три года уже. Несчастная женщина, если честно. Муж её бросил, детей нет, работу потеряла. Совсем одна осталась. А тут ещё эта болезнь...
— Какая болезнь?
— Бессонница у неё страшная. Врачи говорят — на нервной почве. Вот она и бродит по ночам, не находит себе места. К кому только не приставала с просьбами поговорить, составить компанию. Соседка, конечно, неприятная получилась, но я её понимаю.
Светлана Геннадьевна почувствовала, как гнев сменяется жалостью. Выходит, Инна Владимировна не злоумышленница, а просто одинокая больная женщина, которая ищет человеческого тепла?
— А никто ей не помогает?
— Да кто поможет? Родственников нет, друзей тоже. Участковый говорит — пока ничего противозаконного не делает, вмешиваться не будем. А мы, соседи... — Мария Ивановна развела руками. — Кто хочет связываться с чужими проблемами?
Неожиданное решение
В тот вечер Светлана Геннадьевна долго думала. А потом она села и честно себе призналась: после похорон Толика тоже хотелось к кому-нибудь в дверь постучать. Просто поговорить, пожаловаться, поплакать в жилетку. Соседка может и странная, но беда у неё настоящая.
Стук повторился — те же три удара. Светлана Геннадьевна вздохнула и пошла открывать.
Инна Владимировна стояла на пороге в стоптанных тапочках и застиранном халате. Глаза у неё были красные от усталости, а руки дрожали.
— Можно... можно войти? — тихо спросила она.
— Конечно, — ответила Светлана Геннадьевна. — Проходите. Я как раз чай заваривала.
Странно устроен человек: чужая беда кажется чепухой, пока сам в такую же яму не свалишься.
За чаем Инна Владимировна рассказала о своей жизни. О муже, который ушел к молодой секретарше. О работе в бухгалтерии, которую сократили "по оптимизации". Говорила Инна сбивчиво, постоянно вытирая нос. Про мужа-подлеца, про увольнение, про то, как лежишь ночью и считаешь трещины на потолке.
— Простите, что достаю, — хлюпала носом Инна. — Понимаю же, что ненормально себя веду. Но дома стены на меня давят... И мне так страшно одной... А вы показались такой доброй...
Светлана Геннадьевна молча доливала чай. Подумала: надо же, взрослая женщина, а боится темноты, как ребенок.
— Завтра приходите часов в восемь, — предложила она. — Нормальное время для визитов.
Новые соседки
Месяца через два Инна устроилась в какую-то контору консультантом. Таблетки от бессонницы начала пить. По вечерам заходила к Светлане — чаи гоняли, телевизор смотрели, про соседей сплетничали.
И тут Светлана вдруг поняла: а ведь ей тоже было скучно одной. Просто она умела лучше это скрывать.
— Знаете, — сказала как-то Инна Владимировна, — а ведь вы меня спасли. Я уже думала... думала о плохом. А потом вы дверь открыли, и всё изменилось.
— Мы друг друга спасли, — ответила Светлана Геннадьевна. — Одиночество — болезнь заразная. Но лечится она просто — добротой.
Но затишье длилось недолго. В середине зимы что-то сломалось. Инна Владимировна снова начала ходить по ночам, но теперь не только к Светлане Геннадьевне. Она стучала во все двери подряд, будила соседей, просила впустить её "на минутку поговорить".
А потом начала говорить с невидимыми людьми прямо в коридоре.
— Инночка, кого ты ждёшь? — спрашивала Светлана Геннадьевна, находя её сидящей на ступеньках лестницы в три ночи.
— Мужа жду, — отвечала та, глядя в пустоту. — Он обещал вернуться. Сказал, что подумает... Вот уже неделю думает.
Муж ушёл от неё три года назад.
Соседи написали жалобу. Приехала скорая, потом участковый, потом врачи. Светлана Геннадьевна стояла у окна и смотрела, как Инну Владимировну, укутанную в одеяло, ведут к машине. Та обернулась и помахала рукой.
— Вы придёте меня навестить? — крикнула она. — Я буду ждать!
Светлана Геннадьевна кивнула, но так и не приехала. Не смогла. А через полгода узнала от Марии Ивановны, что Инна Владимировна умерла в больнице. Сердце не выдержало.
Теперь по вечерам она снова сидела одна. И понимала, что даже странные, больные люди могут быть единственными, кто разделит с тобой одиночество. Но мы понимаем это слишком поздно.
Самые неприятные соседи иногда оказываются единственными, кто готов выслушать. А когда их не станет, остается только тишина и сожаление о несказанных словах.
Было ли у вас подобное с соседями? Делитесь в комментариях.
Если вам понравилось, нажмите на палец вверх и поделитесь в соцсетях с помощью стрелки. С уважением, @Алекс Котов.