Татьяна внимательно посмотрела на Сашку. В его глазах читалось искреннее недоумение и какая-то детская растерянность.
— Я понимаю, тебе сейчас непросто, Саш. Жизнь очень сложная штука. Не сложилось у вас тогда, в юности, может и к лучшему. И тебе, и Нюте будет лучше, если вы не будете общаться. У нее своя семья, свои заботы. И у тебя своя жизнь, которую нужно устроить на новом месте.
Сашка опустил голову. Ему было стыдно и неловко. Он понимал, что Татьяна Ивановна права. Но воспоминания о прошлом, о той юношеской любви, не давали ему покоя. Он хотел увидеть Нюту, поговорить с ней, узнать, как она живет.
— Я постараюсь, Татьяна Ивановна. Обещаю, — тихо сказал Свиридов.
Татьяна Ивановна улыбнулась и похлопала его по плечу.
— Вот и хорошо, надеюсь ты своё слово сдержишь.
Тишина повисла в воздухе, нарушаемая лишь тихим чириканьем воробьёв. Сашка поднял глаза, встретив взгляд Татьяны Ивановны. В ее глазах читалась не только забота о дочери, но и какое-то понимание, словно она сама когда-то проходила через нечто подобное.
— Знаешь, Саш, — тихо произнесла она, — иногда прошлое лучше оставить в прошлом. Пытаясь вернуть то, что ушло, можно разрушить настоящее и будущее. И себе, и другим.
Сашка кивнул, он понимал, что Татьяна говорит разумные вещи, но сердце отказывалось подчиняться логике. Воспоминания о Нюте были такими яркими, живыми, словно все это произошло вчера. Он помнил ее смех, ее глаза, ее запах. Все это казалось таким недавним, таким настоящим.
— Спасибо вам, Татьяна Ивановна, за совет, — пробормотал он, — мне пора. У вас тут в колхозе строго, опаздывать нельзя, а то штраф схлопотать можно.
Она согласно кивнула.
— Да, ступай, и помни мою просьбу. Не теряй голову, Саш, — сказала она на прощание.
Наступило лето, Нюта со своим семейством, скоро должны были приехать в отпуск. Верочка с нетерпением ждала Антона и Стёпку. А в душе Татьяны, росла тревога. Как всё сложится, ведь живут со Свиридовыми окна в окна. Нюта конечно увидит что дом жилой. Вон ребятишки снуют туда-сюда по улице, с Верочкой подружились, играют вместе. Станет расспрашивать, а как узнает кто сейчас в доме Вадима живёт, неизвестно как себя поведёт. Она поделилась своими опасениями с мужем.
— А ты расскажи Нюте всё сразу, как только приедут, чтобы не было никаких недоразумений. Она человек умный, думаю поймёт всё правильно, — посоветовал муж.
— Умный то умный, — в раздумьях произнесла Таня, — но вспыльчивый и горячий. А вдруг в душе она всё ещё его любит.
Я то знаю, как она может жить эмоциями. Увидит Сашку, и всё благоразумие, тут же из головы вылетит.
Татьяна Ивановна вздохнула, представляя эту встречу. Нюта всегда была импульсивной, жила чувствами, а не разумом. В юности их любовь с Сашкой казалась ей самой настоящей, вечной. Она помнила, как переживала за дочь, когда та страдала после расставания. Тогда ей казалось, что Нюта никогда не сможет забыть Сашку. Но жизнь шла своим чередом, раны заживали, теперь у неё прекрасная семья, муж, дети. Неужели все это может рухнуть из-за случайной встречи? Вадим прав, конечно, нужно поговорить с Нютой. Тянуть кота за хвост – только хуже будет. Но как подобрать слова? Как объяснить, что ее первая любовь, живёт теперь тут, через дорогу? И что самое главное, как убедить ее не искать встреч? Дни тянулись медленно как патока. Приближался день приезда Нюты с семьей. Татьяна старалась не показывать своего волнения, но Верочка, чуткая девочка, все замечала. “Мама, ты какая-то грустная,” говорила она, обнимая мать за шею. Татьяна отмахивалась, говорила, что просто устала. Но в душе ее зрела тревога. Наконец, в один жаркий июльский день, во двор въехала машина. Нюта и Игорь выйдя из салона новеньких Жигулей, по очереди обняли Татьяну, Верочку, Вадима. Антон и Стёпка, соскучившиеся по бабушке и дедушке, по деревенской вольнице, тут же стали теребить Ткачёва.
— Деда, а мы на рыбалку пойдём, — спрашивали они на перебой.
— Конечно пойдём, — отвечал тот рассеянно, а сам посматривал на Нюту. Тревога жены неожиданно передалась и ему.
Вечером, когда дети улеглись спать, а мужики вышли во двор покурить, Татьяна пригласила Нюту на веранду. Они долго сидели в тишине, слушая стрекот сверчков. Потом Татьяна, набравшись смелости, начала рассказывать. О Сашке, о его приезде, о его работе в колхозе, о том, что он живет в доме Вадима. Нюта слушала молча, ее лицо становилось все серьезнее и серьезнее. Когда Татьяна закончила, Нюта долго молчала. Потом подняла глаза и тихо спросила.
— Мам, а он изменился?
В глазах ее читалось не любопытство, а какая-то тоска. Татьяна вздохнула.
— Изменился, Нюта. Он стал другим. Более спокойным, что ли. Но я прошу тебя, не ищи с ним встреч. Ради себя, ради Игоря, ради детей.
Нюта кивнула, но Татьяна видела, как изменилась она в лице, услышав эту новость.
Ночь прошла в тягостных раздумьях. Татьяна не сомкнула глаз, прислушиваясь к каждому шороху. Она знала свою дочь, и понимала, что просто так эта новость не оставит ее. Нюта умела прятать свои чувства, но мать чувствовала ее смятение. Утром, за завтраком, дочь выглядела уставшей, но держалась бодро. Она шутила с детьми, разговаривала с Игорем, словно ничего не произошло. Но Татьяна видела, как ее взгляд то и дело скользит в сторону дома Свиридовых. После завтрака Нюта предложила матери прогуляться. Они вышли за калитку и пошли по тихой деревенской улице. Нюта шла молча, словно собираясь с мыслями, потом остановилась и повернулась к матери.
— Мам, я вижу что ты переживаешь, по поводу Сашки. Это лишнее, для меня его просто не существует.
Таня насторожилась. Казалось бы, слова дочери должны её успокоить, но получилось всё наоборот, на душе стало ещё тревожнее. Возвращаясь обратно домой, у калитки Свиридовых они повстречали Катерину.
— О, какие люди, кого я вижу, — воскликнула она и направилась к Татьяне и Нюте, — Анютка, привет, какими судьбами в эти края пожаловала?
— В отпуск, к родителям, — сухо ответила Нюта.
— А мы вот, живём теперь тут, — усмехнулась Катерина, — притащил нас Сашка в эту дыру, обещал рай на земле. Только никакого рая пока не видно. На работу за полтора километра ходить приходится, да ещё и спиногрызов с собой в садик тащить. Вода в колодце, вместо газовой плиты керосинка. Одна надежда, по осени квартиру обещали дать на центральной усадьбе.
— Раз обещали, значит дадут, — вмешалась в разговор Татьяна, Вадим Степанович своё слово держит.
— Нюта, нам пора, — обратилась она к дочери, — скоро Игорь с ребятнёй с рыбалки вернётся, нужно обед готовить.
— Да мама, пойдём, — поддержала её дочь .
— Ань, ты заходи в гости, — как ни в чём не бывало, предложила Катерина, — посидим, поболтаем, институт вспомним.
Нюта ничего не ответила, только головой кивнула.
— Мишка, Гришка, Николай, — ну где вы там, — закричала на всю улицу Катерина, — живо домой, сейчас отец приедет, обедать будем.
Вечером, когда Татьяна хлопотала на кухне, Нюта вышла во двор. Игорь с сыновьями и Верочкой, возились с удочками. Она подошла к ним, присела на корточки рядом с мужем.
— Как улов? — спросила она, улыбаясь.
— Отличный! На жареху хватит и на уху останется, — ответил Игорь, целуя её в щёку.
Нюта прижалась к нему, но взгляд ее снова устремился в сторону дома Свиридовых. Там, в окне, мелькнула тень, она отвела взгляд.
Прошла неделя с приезда Нюты к родителям, за это время, они с Сашкой, пока так и не встретились. Оба старательно делали всё для того, чтобы это не произошло. У родителей Нюта и Игорь планировали пробыть ещё две недели, а потом ехать на море, путёвки были уже куплены.
— Мам, мы и Верочку с собой заберём, пускай девочка отдохнёт как следует, силёнок поднаберётся, ей ведь осенью в школу. Да и для бронхита её подышать морским воздухом полезно. Бедный ребёнок, всю прошлую зиму кашлем мучилась.
— Я не против, пускай едет, — отвечала Таня.
До отъезда их на море оставалось дней пять, Игорю нужно было съездить в город, уладить там какие-то дела. Нюта осталась с детьми в Романовке.
— Нют, у нас хлеба нет, и масло подсолнечное закончилось, сходи в Отрадное в магазин, — попросила Татьяна дочь.