— Это просто... случилось. Я не планировала, честно. — Анфиса протянула руку, пытаясь коснуться ладони мужа.
— Просто случилось? Я отказался от командировки, потому что ты сказала, что будешь скучать. Я думал, что мы команда.
— Мы команда! — слезы текли по щекам Анфисы. — Андрей, это ничего не значит. Это просто мимолётное увлечение. Я только тебя люблю.
Андрей медленно поднял глаза. В них не было ярости — только глубокая, выжигающая боль:
— Ты любишь меня? И поэтому встречаешься с другим мужчиной в командировках? Поэтому носишь его подарки в нашем доме? Поэтому врешь мне в глаза каждый день?
— Я просто вспомнила те ощущения, которые ты дарил мне в начале наших отношений, — всхлипнула она. — Мне нужно время, чтобы разобраться в себе. Мы же можем это пережить, правда? Люди переживают и не такое.
Андрей долго смотрел на неё. На женщину, с которой прожил столько лет. Которую считал своей семьей. Которая носила его фамилию. В эту секунду он чувствовал не только боль предательства, но и странную пустоту. Словно внутри него что-то окончательно сломалось.
— Нет, — сказал он наконец. — Не можем.
— Что ты имеешь в виду?
Андрей поднялся и медленно подошел к шкафу в прихожей. Каждое движение давалось с усилием — не физическим, а моральным. Он знал, что решение изменит всю его жизнь, но другого выхода не было.
— Это мой дом. — Он достал два больших чемодана. — Дом, в котором живёт чужая женщина. Ты предавала меня каждый день, возвращаясь от него. Ты каждую секунду думала о нём.
Анфиса вскочила с места:
— Андрей, нет! Я закончу с ним, клянусь!
— Ты уже закончила. Со мной. — Он поставил чемоданы в спальне. — У тебя есть час.
— Ты не можешь меня выгнать! Это наш дом!
Андрей молча пошёл к письменному столу и достал из папки документы:
— Смотри внимательно. Дом куплен до брака. На мои деньги. Оформлен на меня.
— А весь мой труд? Я вложила в этот дом всю себя! — задыхаясь от возмущения, произнесла она.
Анфиса знала мужа как человека с мягким сердцем, готового на уступки. Сейчас она впервые увидела в нём железную волю.
Она демонстративно сняла браслет и выбросила его в мусорное ведро.
Потом в панике бросилась к мужу, вцепилась в его руку. Андрей почувствовал, как её трясёт:
— Андрей, умоляю! Дай мне шанс всё исправить! Я изменюсь.
— Ты уже изменилась. — Он аккуратно освободил руку, стараясь не смотреть в её заплаканные глаза. — Собирай вещи. Или я соберу их сам.
Следующий час прошел в тягостном молчании. Анфиса металась по дому, складывая одежду, косметику, документы. Плакала, умоляла, обещала. Андрей сидел в кресле и смотрел в окно, чувствуя, как внутри него борются жалость и решимость.
Жалость побеждала, когда он видел, как она складывает в чемодан платья, которые он ей дарил. Как берет с полки книгу стихов, которую они читали вместе в первые месяцы знакомства. Как снимает с комода фотографию их свадьбы.
Но решимость возвращалась, когда он представлял на ее руке этот браслет. Подарок от другого мужчины, который она носила в их доме. Символ предательства, который он не сможет забыть никогда. Никогда в жизни.
— Все, — Анфиса стояла в прихожей с двумя чемоданами. Лицо опухшее от слез, губы дрожали. — Андрей, это последний шанс. Если я уйду сейчас, дороги назад не будет.
— Я на это рассчитываю, — сказал он, открывая дверь.
Странно, но голос звучал спокойно. А внутри бушевал ураган. Он прощался не только с Анфисой — он прощался с восемью годами жизни и планами на будущее.
— Где я буду жить? Что я буду делать?
— Не знаю. — Андрей впервые за весь разговор посмотрел ей в глаза. — Может, твой Дмитрий Сергеевич поможет. В конце концов, сейчас это его забота. Он получил то, что хотел.
Анфиса вышла из дома, волоча чемоданы по ступенькам крыльца. Оборачивалась через каждый шаг. В ее взгляде была мольба, отчаяние, нежелание верить в происходящее.
Андрей закрыл дверь и повернул ключ дважды. Щелчок замка прозвучал как финальный аккорд их семейной жизни.
Тишина в доме оглушала. Андрей прислонился спиной к двери и закрыл глаза. Только сейчас, когда все закончилось, до него дошло, что он сделал.
Он остался один. В сорок два года, после восьми лет брака, ему предстояло начинать жизнь заново. Сейчас нужно было просто пережить первые минуты новой реальности. За окном шумели листья яблони, которую они с Анфисой сажали вместе.
Минут через десять он услышал голос Анфисы. Она стояла у калитки и говорила по телефону:
— Дима? Это Анфиса. Мне нужна помощь... Да, он узнал... Выставил из дома...
Пауза. Потом голос стал умоляющим:
— Ну пожалуйста, хотя бы на неделю... Мне некуда идти...
Она отошла дальше по улице. Больше он ничего не слышал, но всё стало ясно.
Тем временем Анфиса в слезах слушала голос в трубке, который за одно мгновение стал чужим:
— Слушай, дорогая. Я думал, ты разберешься с мужем как-то деликатнее. Мне не нужны проблемы.
— Какие проблемы? — голос Анфисы сорвался. — Мы же планировали быть вместе!
— Планировали? Анфиса, мы хорошо провели время. Но у меня есть своя семья, пойми. У меня есть дети.
— Но я ведь ради тебя все разрушила!
— Никто тебя не просил. Извини, но мне нужна женщина без проблем. А ты уже начала их создавать.
Гудки в трубке. Анфиса стояла с открытым ртом. Она даже представить себе не могла такую реакцию. Только сейчас она поняла, что осталась совсем одна.
Андрей отошел от окна. Он не чувствовал злорадства, только пустую усталость.
Следующие недели стали для Андрея испытанием на прочность. Привычный мир рухнул, и нужно было строить новый. Утром он просыпался и несколько секунд не понимал, почему так тихо. Потом вспоминал и чувствовал, как внутри все сжимается от боли.
Но постепенно тишина перестала казаться пугающей. Он варил кофе именно такой крепости, как любил, и читал новости без фонового телевизора. Ел на ужин то, что хотел, а не то, что приготовила Анфиса. Смотрел фильмы, которые ей не нравились.
Свобода оказалась горькой, но честной.
Через месяц к нему в офис пришла Анфиса. Бледная, исхудавшая, в том же платье, в котором уходила из дома.
— Привет, — она села напротив его стола, не дожидаясь приглашения.
— Здравствуй. Что хотела?
— Я хотела поговорить. Нормально поговорить, без эмоций.
Андрей откинулся в кресле, изучая ее лицо. Красивая женщина превратилась в уставшую, измученную тень себя прежней.
— Слушаю.
— Я живу у Светки уже месяц. На диване. Она сказала, что больше не может — у нее съемная квартира, хозяйка против постояльцев.
— И что ты хочешь от меня?
— Я хочу домой, Андрей. — Голос дрогнул. — Я поняла, что натворила. Дмитрий оказался... Использовал меня и бросил.
— Жаль, — сказал Андрей, и в его голосе не было иронии. — Искренне жаль.
— Правда жаль? — в ее глазах мелькнула надежда.
— Да. Жаль, что ты поняла это не раньше, а после того, как разрушила наш брак.
Анфиса наклонилась вперед:
— Но я же поняла! Я осознала свою ошибку. Мы можем начать заново.
— Откусанное яблоко никогда целым не станет, — спокойно ответил Андрей.
— Ты меня больше не любишь?
Вопрос повис в воздухе. Андрей долго смотрел на женщину, которую действительно любил восемь лет. С которой планировал детей, старость, совместное будущее. Которая была частью его мира так же естественно, как дыхание.
— Любил, — признался он тяжело. — Настоящая любовь живёт в доверии. Без него остаются только подозрения и бессонные ночи.
— Я изменилась! Я больше никогда...
— Анфиса, — он поднял руку, останавливая ее. — Ты изменила не только мне. Ты изменила себе. Той женщине, которой я доверял. Той, которая говорила, что семья для нее святое.
Он встал из-за стола и замер у окна. За стеклом текла размеренная жизнь — мамы катили детские коляски, студенты спешили на пары. Параллельная вселенная, где ещё верят в счастливые семьи.
— Помнишь наш разговор три года назад, когда у Максима жена завела роман? — продолжил он, не оборачиваясь. — Ты тогда сказала: «Не понимаю таких женщин. Если разлюбила — скажи честно, разведись. Зачем обманывать?»
Анфиса побледнела. Она помнила тот разговор.
— Тогда ты еще добавила: «Мужчина, который простит измену, перестанет уважать себя. А женщина не сможет уважать мужчину, который себя не уважает». — Андрей повернулся к ней. — Ты была права. Я тебя услышал.
— Но это были просто слова! Я не думала...
— Вот именно. Ты не думала. Не думала о последствиях, когда принимала подарки от другого. Не думала обо мне, когда врала каждый день после возвращения из командировки.
Анфиса заплакала — тихо, безнадежно:
— Что мне теперь делать?
— Жить дальше. Искать нового мужчину, если хочешь.
— Я не хочу нового мужчину. Я хочу быть с тобой.
— Теперь это неважно. Ты сделала выбор тогда, в Сочи. Теперь выбор делаю я.
Анфиса вытерла слезы:
— Ты жестокий.
— Нет. Я справедливый. Жестокой была ты, когда врала мне каждый день.
— А если я буду бороться за тебя? Докажу, что изменилась?
Андрей вернулся к столу:
— Тогда ты потратишь время и силы впустую.
Анфиса встала, поправила платье:
— Хорошо. Я буду жалеть об этом всю жизнь. И думаю, ты тоже.
Андрей усмехнулся.
Когда дверь за ней закрылась, Андрей сел в кресло и закрыл глаза. Внутри все еще болело, но эта боль была чистой. Боль от потери, а не от унижения. Боль расставания, а не предательства.
Он сделал правильный выбор. Тяжелый, но правильный.
Еще через месяц Максим заглянул к другу в гости с пиццей.
— Как дела?
— Отлично, — Андрей действительно выглядел хорошо. Похудел, подтянулся, в глазах появилась ясность. — Записался в спортзал, хожу три раза в неделю. Думаю, куда поехать в отпуск.
— А женщины?
— Пока не до них. Сначала хочу восстановиться полностью. Понять, чего хочу от жизни.
— Мудро. Кстати, Анфису видел на прошлой неделе. В торговом центре.
Андрей поднял бровь:
— И как она?
— С каким-то мужиком была, лет пятидесяти. Что она в нём нашла, не знаю?
— Устроилась, значит.
— Похоже на то. Но счастливой не выглядела. Скорее, отчаявшейся. Как будто согласилась на первого, кто предложил крышу над головой.
Андрей пожал плечами:
— Ее выбор.
— Не жалеешь?
Андрей покрутил чашку в руках:
— Знаешь, Макс, я благодарен ей за одно. Она показала мне, что я сильнее, чем думал. Что у меня есть принципы, от которых я не отступлю даже ради любви. Что я способен принимать сложные решения и нести за них ответственность.
— И не страшно начинать заново?
— Страшно было бы прожить всю жизнь с человеком, которому не можешь доверять. А начинать заново... — Андрей улыбнулся. — Мне сорок два. Я здоров, у меня хорошая работа, свой дом.
Он заслуживал женщину, которая будет ценить доверие больше, чем мимолетные увлечения. Которая поймет, что семья — это не место для экспериментов, а фундамент, на котором строится жизнь.
Такие женщины еще существуют. Он в это верил. И когда-нибудь встретит одну из них.
Продолжение здесь:
В предыдущей части:
Благодарю за прочтение, лайки, донаты и комментария!