- Нить, что не держит никого. Глава 33.
Даша сделала тест на беременность тайком от мужа. Она знала, что Сергей может воспринять такую новость не очень хорошо. Парень брался за каждую возможность заработать, чего бы это ему не стоило. Брал дополнительные смены, если кто-то из товарищей на работе уходил на больничный. Чинил машины, делал сварочные работы. Парень грезил о собственной квартире во сне и наяву. Даша начинала привыкать, что его часто вечерами не бывает дома. Зато когда он возвращался, усталый, довольный, женщина чувствовала себя любимой женщиной самого лучшего мужчины на свете.
Даша поглядывала на то тест, то на тоненькую стрелку наручных часов, которая двигалась, будто вторя пульсу женщины. Вторая полоска появилась одновременно с первой, становясь на глазах всё более яркой, и наливаясь контрастным алым цветом. Даша посмотрела на секундную стрелку, которая побежала дальше, оставив её один на один с двумя яркими ниточками, означавшими зарождение новой жизни.
Сергей вернулся поздно, около десяти. Густой борщ настоялся и уже подёрнулся желтоватой плёнкой жирка. Его запах плыл по квартире, наполняя её уютом и прелестью домашнего тепла.
- Жена Даша, твой муж Серёня вернулся, - пошутил мужчина.
Ответа не последовало, и он подумал, что жена, уставшая за день, наверняка уснула. Сергей на цыпочках прокрался в зал, ожидая увидеть мягкие очертания её женственного силуэта на диване, похожего на скульптуру неизвестного ваятеля. Однако, Даша не спала. Она сидела у окна, откинувшись на спинку стула, и разглядывая одной ей понятные лёгкие тени. Даша повернула голову, и муж, всё ещё улыбаясь, подошёл к ней, чтобы опустить голову на её колени, прячущиеся под длинным невесомым халатом.
- Привет, - сказал Сергей, вдохнув её мягкий запах.
- Привет, - повторила она, обнимая его коротко подстриженную голову и прижимая её к своей груди. - Ты сегодня снова долго, - слова шелестели, как страницы переворачиваемой в темноте, старой книги. - Я ждала тебя...
- Даша, - насторожился мужчина. - Что случилось?
Случались дни, когда жена бывала тихой и неразговорчивой, но они проносились со скоростью кометы, оставляя за собой лишь её утреннее молчание. Потом она снова становилась жизнелюбивой, весёлой и лёгкой. Могла болтать без умолку о какой-то ерунде, о работе, о знакомых девчонках, невзначай открывая мужу чужие тайны. Но сегодня она выглядела более странной, чем в дни своих молчаливых приступов.
- Мне нужно тебе кое-что сказать, - оборвала нить молчания Даша. - Я понимаю, что ты всё делаешь для семьи, для нас. Знаю, что тебе часто приходится нелегко, - лёгкий вздох коснулся его лица, как крыло невидимой бабочки.
- Ты меня разлюбила что ли? - в голос засмеялся Сергей. - Давай, говори уже быстрее. Кто он? Я ему покажу, как уводить чужих жён, - он поднялся и встал напротив жены, доставая из невидимых ножен невидимый меч. - Говори, я готов! - с вызовом сказал мужчина.
- Я беременна... - Даша смотрела на него снизу вверх, как заключённый, сидящий на электрическом стуле и ожидающий исполнения приговора.
- Уф, - выдохнул муж, и потянул женщину за руки на себя. Затем, обняв её, начал покачиваться, напевая под нос «Спят усталые игрушки, мышки спят...»
- Книжки спят, вообще-то, - шепнула на ухо жена, обнимая его за талию. -У нас будет ребёнок? - полувопросительно сказала она, чувствуя глубокое и ровное дыхание мужа.
- Да, - улыбнулся он, и растрепал рукой её гладко зачёсанные волосы. - Я люблю тебя, Дашка. Знаешь? - он поцеловал её в лицо, спрятавшееся за вуалью волос.
- Знаю, - снова повторила жена, закрыв глаза.
Теперь маленькая жизнь росла внутри неё, медленно изменяя её лицо, её тело, её мировоззрение. Теперь многие вещи казались женщине смешными и глупыми. Теперь её жизнь была наполнена новой сущностью, сильной и слабой одновременно. Сергей был всё таким же заботливым и внимательным, чуть не каждые полчаса спрашивая, как чувствует себя жена. Не хочет ли она чего-то особенного? Даша была ему очень благодарна. Благодарна за то, что все её страхи оказались напрасными. И, конечно, Серёжа будет замечательным отцом.
- Даша, - он стянул с себя футболку, на груди и под мышками украшенную соляными разводами от выступившего пота, - нужно к твоим родителям съездить. Может, в выходные соберёмся?
- Серёж, я знаю. Может, на следующей неделе лучше? - Даша через силу улыбнулась. Отец снова будет недовольным и мрачным, мама - терпеливой и притворно весёлой.
- Даша, надо. Мы с тобой тоже когда-то станем старыми и нудными. Ведь он твой отец, неужели ты не помнишь его молодым, весёлым, сильным?
Жена на секунду призадумалась. Её взгляд остановился на дверке шкафа, ручка которого сломалась, и Серёжа, неизвестно где, достал точно такую же. Если в их квартире что-то ломалось, то чинила это мама. Отец же только ворчал, что она и на это не годится, и руки её не из того места растут.
- Честно, не знаю. Да всегда он был таким, Серёж. Вот мама - да, она раньше походила на букет ландышей. Такая же нежная, беззащитная, и всегда с такой улыбкой странной, будто виноватой. - Молодая женщина вздохнула, окунувшись в детские воспоминания. - Надо идти, Серёжа, конечно, ты прав. Мама обрадуется...
- Во-о-от, молодец, - похвалил её муж, обняв за талию. - С утра поедем или с обеда?
- Давай хоть после обеда тогда. Полдня спокойно проживём, - улыбнулась Даша, и прижалась щекой к колючей щетинистой щеке мужа.
Дверь была не заперта. В квартире было душно и влажно, будто сушились промокшие насквозь полотенца. В горле Сергея запершило, кашель попытался вырваться наружу. Он сдержался, и помог жене снять тёплую куртку. Даша, надев привычные тапочки, поджидавшие её в узком коридоре, прошмыгнула на кухню. Агата Александровна задумчиво водила круглой металлической мочалкой по белому чайнику, стоящему в раковине. Непрестанно лилась вода, пытаясь сообщить свою тайну. Глаза женщины смотрели в точку, в которой сходились четыре голубые кафельные плитки, как перекрещение четырёх дорог.
- Мамочка, - негромко сказала Даша.
Женщина вздрогнула, и быстро вернула на своё длинное бледное лицо привычную полуулыбающуюся маску.
- Доченька, здравствуй. Серёжа с тобой? - она отпустила мочалку, и опёрлась обеими руками о край столешницы.
- Да, мам, сейчас придёт. Давай я домою? - предложила Даша, поднимая манжеты длинной мягкой кофты.
- Не надо, я уж так... Сейчас чайник поставлю. Вы голодные? У нас сырники, ещё тёплые. Отец теперь только кисломолочное ест.
- А ты? - неожиданно для себя спросила дочь.
- А я - как он, -пожала плечами Агата Александровна, с искренним недоумением посмотрев на молодую женщину. - Как ты уехала, я больше для себя одной не готовлю. Лишние траты времени и денег, - покорно повторила она слова мужа.
- Привет, мама, - радостно приветствовал тёщу Сергей, доставая из сумки покупки. - Чаем нас напоишь, наверное?
- Конечно, Серёжа, конечно, - в белоснежный чайник полилась струйка воды, с плеском ударяясь о его выпуклые бока.
- Пойду, с Петром Михайловичем поздороваюсь, - сказал молодой мужчина, и прошёл по длинному коридору к закрытой двери. Он пару раз стукнул костяшками пальцев, прежде чем войти. - Здорово, отец, - Сергей протянул руку.
Пётр Михайлович протянул левую ладонь, узкую и болезненно жёлтую. Правая так и осталась ощупывать его тело под одеялом.
- Привет, пришли проведать стариков? - рукопожатие было слабым и немощным, будто все силы мужчины забирал продавленный его телом диван. Из-под ватного одеяла торчали ноги в длинных шерстяных носках и тёплых тапках, упирающиеся в рёбра батареи.
- Мёрзнешь? - участливо спросил парень, почесав подбородок.
- Наверное, кровь слишком густая. В больнице у них один ответ, всё в пределах нормы. Будто они там не знают, что каждый организм особенный. То, что для кого-то норма, для меня болезнь! - его рот искривился в усмешке, подтверждая, как трудно быть умным среди стада идиотов.
- Так раз ты сам всё знаешь, может, нужно делать что-то? Не знаю, упражнения какие-нибудь, профилактики? - сочувственно спросил парень.
- Мне бы кровь почистить, по-хорошему. Но от них разве дождёшься чего? Вот, приходится аспирин пить, - он кивнул на стакан с водой, стоящий в его изголовье на тумбочке.
- Пойдём, чай попьём с нами. Даша скучает по тебе, - попытался вытащить из постели Петра Михайловича зять.
- Скучает, ага, - с ехидцей повторил мужчина, нехотя поднимаясь с кровати. - Зашла бы к отцу поздороваться...
За столом сидели Даша и Агата Александровна. Жена выжидающе смотрела на Петра Михайловича, заранее готовая поддакивающе кивнуть в ответ на любое его замечание.
- Петенька, тебе чай налить? - спросила она.
- Ты же знаешь, - тяжело вздохнул мужчина, собрав лоб в глубокие складки. - У меня режим. В отличие от некоторых, - он с раздражением взглянул на рассыпчатое печенье, конфеты и глазированный арахис, нарядно блестевший коричневыми округлостями. - И потом, я такое вообще не ем, - он ткнул пальцем в угощение жёлтым ногтем. - Печенье сейчас - одно сплошное пальмовое масло... Оно из организма не выводится!
- Слушай, отец, а к варенью ты как? Вот у меня дома, например, варенье с чаем хорошо идёт. Батя только его и ест.
- Во-о-от, - в поучительном жесте поднял скрюченный палец Пётр Михайлович, - слышали, что умные люди едят?
- Так мы в следующий раз с Дашей принесём, договорились? - серьёзно сказал Сергей, выразительно посмотрев, на жену, мол, не забудь.
Молодая женщина понимающе кивнула, удивляясь, как это мужу удаётся найти общий язык с вечно недовольным, без причины ворчливым отцом.
- Мы хотела вам сказать кое-что, - продолжил парень, посмотрев по очереди на тёщу и тестя. - Даша?
Жена поставила чашку с горячим чаем на стол, положив рядом надкушенное печенье с оранжевым джемом. Провела пальцами по губам, собираясь с мыслями.
-У нас будет ребёнок, - подняв брови, будто сама удивилась сказанному, решилась Даша.
Отец так и продолжал сидеть, сжав пальцы на худых коленях в тугой молчаливый замок. Зато Агата Александровна всхлипнула, будто давно ждала повода, чтобы разрыдаться. Всхлипывания сотрясали её узкую спину, по лицу текли слёзы, которые она собирала в мужской носовой платок, живущий в кармане кофты.
- Мамочка, не плачь... Ты что, расстроилась? - удивлённо спросила Даша.
- Ну что ты, доченька, это я от радости! Может, и у тебя будет девочка... Такая же хорошая, как ты... - она попыталась улыбнуться, но только ещё сильнее разревелась.
- Ну вот, опять сырость развела! - недобро посмотрел на жену Пётр Михайлович. - Радоваться надо за детей, а ты, - он махнул расслабленной кистью, будто отгоняя невидимую муху. - Поздравляю. Надеюсь, ваш ребёнок будет счастливым. Пойду я. Про варенье не забудьте, обещали старику, - он поднялся, и пошаркал клетчатыми тапками по коридору, не оглядываясь.
Даша и Сергей ещё около часа просидели на кухне в компании Агаты Александровны, нос которой покраснел и набряк. Её голова будто замерла в обречённом согласии с окружающим миром, рот по-прежнему улыбался.
- Рада за тебя, доченька. Ты берегись. Одевайся тепло. Тяжёлое не поднимай, - перечисляла мать всем известные напутствия беременным женщинам.
- Ты расстроилась, что нас долго не было? - спросила Даша. - Если так, то мы можем каждую неделю приезжать! - горячо заверила она мать. - Правда же, Серёжа?
- Ну, конечно, - кивнул муж. - Даша, налей ещё чайку. Не могу понять, это вода у вас другая, что ли? Дома чай тоже вкусный, но не такой почему-то...
- У мамы есть секрет, - негромко сказала жена, посмотрев на парня. - Правда, мама?
- Правда, дочь. Это смесь смородиновых листьев и зелёного чая. Только надо совсем чуть-чуть добавлять. Можно вместо смородины малиновый лист положить, или палочки малиновые. Тоже хорошо будет, - женщина подпёрла щёку рукой, и с невыразимой грустью посмотрела на Дашу.
- А почему сейчас рассказала? - спросила та. - Я когда маленькая была, мама говорила, вырасти сначала, - пожаловалась Даша мужу. - Почему сейчас, мама?
- Потому, что у тебя скоро у самой будет дочь, - Агата Александровна извлекла из кармана намокший платок и шумно высморкалась, впервые нарушив рамки приличия перед зятем. - И вообще, мало ли что завтра может случиться. Хочу, чтобы ты всегда добрым словом вспоминала обо мне...
- Ну мама!
- Ну мама! - друг за другом возмутились Сергей и Даша, - это что за разговоры такие?
- Да нет, не обращайте внимание, это я так. Отцова хандра, видимо, ко мне прицепилась. Здоровая я, не переживайте. У нас в семье все долго жили, раньше восьмидесяти редко кто уходил. Так что, у меня ещё времени ого-го, - она краем глаза отыскала дверь в конце длинного коридора, где сейчас полулежал на старом диване её муж, ворча на телевизор.
***
Лидия Аркадьевна согласилась на курс химиотерапии. Она была полна уверенности в том, что всё будет хорошо. Женщина не стала ждать, когда волосы мерзкими клочками полезут с её головы, и, подобрав подходящий парик, подстриглась под машинку в мужской парикмахерской.
В палате, сплошь покрытой белым кафелем около кушетки её уже ждала капельница. При виде её по спине Лидии Аркадьевны поползли мурашки нехорошего предчувствия. Медсестра принесла клетчатое одеяло, и положила его в изголовье.
- Это если вдруг замёрзнете, - сказала она, опустив глаза.
Пациентка лежала, пытаясь расслабить непослушное тело, внутри которого бушевал невидимый пожар. Её одновременно кружило на страшной карусели, выворачивало наизнанку от тошноты, и трясло от дрожи.
Пять капельниц были позади. Когда ставший хорошо знакомым доктор объявил вердикт, женщина радостно улыбнулась.
- Я знала, что всё будет хорошо! Со мной не может быть по-другому, - её глаза лихорадочно сияли на худом лице, с благодарностью глядя на «своего» врача.
- Путеводитель здесь.