Мирную жизнь семьи Р. омрачил неожиданный инцидент. Маргарита, разбирая шкафы в попытке навести порядок перед приходом свекрови, обнаружила сиренёвую кофточку из тонкого трикотажа — ту самую, которую носила двадцать лет назад, когда была молодой и стройной как тростинка.
Сперва она долго смотрела на неё со слезами на глазах, держа в руках и поворачивая то одной, то другой стороной, словно надеясь обнаружить какую-то ошибку природы или закона физики. Потом попыталась примерить — безуспешно. После этого замкнулась в себе и весь день ходила мрачнее тучи, бормоча что-то невразумительное о предательстве собственного тела и несправедливости мироздания.
К вечеру домочадцы, предчувствуя неизбежную бурю, разбежались по углам и сидели тихо и кротко, как мыши под веником. Даже кот Бонифаций инстинктивно забился под диван и оттуда настороженно поглядывал жёлтыми глазами. Ведь у Маргариты наступало критическое состояние души, которое можно было описать фразой: «двадцать лет назад это на мне сидело идеально, а теперь я превратилась в бесформенную тётку».
За ночь процесс усугубился и перешёл в острую стадию. Маргарита не спала, ворочалась с боку на бок, мучительно вспоминая каждый съеденный за последние годы пирожок, каждую конфетку, каждый кусочек торта на дне рождения. Утром, с красными от бессонницы глазами и решительно сжатыми губами, она объявила о начале немедленной и беспощадной диеты.
— Душа моя, зачем тебе нужно, чтобы радующие глаз округлости сменились царапающими эстетические чувства костлявостями? — неосторожно поинтересовался муж Сергей, пытаясь разрядить обстановку лёгкой шуткой, и тут же пожалел об этих словах. Его немедленно обвинили в том, что ему всё равно, как выглядит жена, что он давно её не замечает как женщину, что вот тут уже почти целлюлит, а тут растяжки, и что вообще полка для шляп полгода как висит на одном гвозде, а он обещал починить.
— Ты меня совсем не любишь! — всхлипнула Маргарита. — Если бы любил, ты бы сразу заметил, что я располнела!
— Но милая, ты же сама говорила, что я не должен делать замечания о твоём весе, — растерянно возразил Сергей.
— Не должен делать замечания, но должен замечать! — отрезала жена с железной женской логикой.
Соблюдать диету сложно. Ещё сложнее, если рядом постоянно едят, жуют, лопают, топчут и нагло жрут в три горла, при этом не прибавляя ни грамма и выглядя довольными жизнью.
Дочь Лера, шестнадцатилетняя стройная красавица с осиной талией и длинными ногами, умудрялась за триста метров от магазина до дома на ходу умять целый батон с колбасой и с порога орать:
— Мам, дайте поесть! Я голодная как не знаю что! У вас есть что-нибудь вкусненькое? А то в школьной столовой такая гадость, что даже собака есть не будет!
При этом она могла съесть слона и оставаться тоненькой как спичка. Природа явно обладала чувством юмора.
Сын Игорь, четырнадцатилетний подросток, тощий как глиста сушёная (ласковое прозвище от свекрови, недолюбливающей невестку и тонко намекающей на её нерадивость в вопросах откармливания отпрыска), ел как птичка — то есть вдвое больше собственного веса. За завтраком он мог умять полсковородки яичницы, тарелку каши, бутерброды и при этом искренне удивляться, почему мама готовит такие маленькие порции.
— Мам, а чего так мало? — говорил он с набитым ртом. — Я же ещё расту!
У мужа Сергея, лингвиста, работника сугубо кабинетного, проводящего дни за компьютером и максимум физической нагрузки получающего при походе от рабочего стола до кофемашины, был аппетит лесоруба, целый день машущего топором на морозном воздухе. Он мог съесть за ужином три тарелки борща, гору котлет с картошкой и ещё полчаса сокрушаться, что как-то быстро наелся.
Кот Бонифаций, рыжий и наглый, размером с небольшую рысь… А что, кот Бонифаций ничем не хуже других членов семьи. Он тоже ел за троих и при этом умудрялся выглядеть элегантно и аристократично.
— С завтрашнего дня, — торжественно объявила Маргарита, встав посреди кухни в позе Жанны д'Арк, — все переходят на здоровую пищу! Овощи, фрукты, салаты, отварная курица без соли и специй, рыба на пару, и прочая, и прочая. Я даже проростки пшеницы купила — очень полезно! Никаких жиров, никаких канцерогенов, никаких вредностей!
— Мам, а как же тортик, который ты вчера купила? — невинно поинтересовалась Лера.
— Какой тортик? — подозрительно прищурилась Маргарита.
— Ну который в холодильнике стоит. «Наполеон».
— А… этот тортик, — Маргарита замялась. — Его надо доесть. Нельзя же выбрасывать продукты! Но это последний раз!
Неделю семья жила в предгрозовой атмосфере — где-то постоянно погромыхивало, в воздухе пахло озоном и приближающейся катастрофой, но молнией по башке пока не било. Все ходили на цыпочках и говорили вполголоса.
Маргарита стремительно теряла молочно-розовую свежесть кожи, приобретая землистый оттенок лица, и ещё быстрее накапливала склочные и крайне неприятные черты характера. Она придиралась к каждой мелочи, устраивала скандалы из-за немытой чашки и могла полчаса читать лекцию о том, почему нельзя оставлять крошки на столе.
— Я тут голодаю, а вы даже убрать за собой не можете! — кричала она, размахивая тряпкой. — Мне одной всё, да? Я и готовлю, и убираю, и на работе пашу!
Муж Сергей старался не прислушиваться к постоянному бурчанию в животе, протестующем против перемен в рационе, и гнал от себя тяжёлые мысли о том, что его мать, возможно, не так уж ошибалась в оценке характера жены. На работе он стал засиживаться допоздна, объясняя это срочными проектами, но на самом деле просто боялся идти домой к вечно голодной и злой супруге.
— Как дела дома? — участливо интересовались коллеги, заметив, что Сергей похудел и приобрёл затравленный вид.
— Диета, — мрачно отвечал он. — Жена решила нас всех оздоровить.
— Сочувствуем, — кивали коллеги. — Мы через это проходили.
Дочь Лера мрачно хрумкала капустный салат, приправленный лимонным соком вместо майонеза, и красноречиво демонстрировала все сложности переходного возраста, усугублённые хроническим недоеданием. Она закатывала глаза, театрально вздыхала и каждые пять минут повторяла:
— Ну когда это кончится? Я умираю от голода! У меня уже галлюцинации начались — мне чизбургеры снятся!
— Потерпи, доченька, — уговаривала Маргарита. — Красота требует жертв. Посмотри на моделей — они же не жрут всякую дрянь!
— Модели кокаин нюхают вместо еды! — огрызалась Лера. — Может, и мне попробовать?
— Лера! — ужасалась мать.
— Шучу я, шучу, — махала рукой дочь. — У меня на наркотики денег нет — вы мне копейки даёте на карманные расходы.
Сын Игорь после уроков стал регулярно заходить к однокласснику Коваленко Артёму, чью маму при её пятьдесят восьмом размере вопросы похудения абсолютно не волновали. Тётя Галя Коваленко считала, что растущий организм должен есть всё и много, и щедро кормила приходящих к сыну друзей. У неё Игорь уплетал по две тарелки настоящего борща с мясом и сметаной, а на второе — жареную картошку с котлетами.
— Игорёк, ты что, дома не ешь? — удивлялась тётя Галя, глядя, как мальчик в третий раз просит добавки. — Ты же худой как велосипед!
— Дома диета, — виновато объяснял Игорь. — Мама худеет, и нас заставляет.
— Ну что за глупости! — возмущалась тётя Галя. — Ребёнок растёт, ему мясо нужно, молоко, витамины! А не эти ваши листики салатные!
Вечером Игорь норовил зайти к Коваленко снова — тётя Галя обычно щедро жарила канцерогенную картошку с канцерогенной жирной свининой и совершенно не переживала по поводу вредности подобной пищи.
— Мам, я к Артёму, уроки делать, — врал он, уже предвкушая ужин у гостеприимных соседей.
— Смотри не засиживайся, — рассеянно отвечала Маргарита, подсчитывая калории в своей тарелке с огурцами.
Кот Бонифаций сидел на подоконнике и тоскливым взором провожал пролетающих за окном голубей, мысленно прикидывая, какой из них выглядит наиболее аппетитно, и горько вспоминая былые времена, когда ему со стола регулярно перепадал кусок-другой чего-нибудь вкусного, а третий-четвёртый он ловко утаскивал исподтишка, пользуясь невнимательностью хозяев.
Теперь же на столе появлялись только унылые овощи, варёная курица без кожи и прочие издевательства над кошачьей душой. Бонифаций похудел, приобрёл аскетичный вид и начал выглядеть как кот-философ, размышляющий о бренности бытия.
Через неделю таких мучений Сергей не выдержал первым. По дороге с работы он свернул с привычного маршрута и зашёл на рынок, где приобрёл восхитительный, остро пахнущий кусок сала с чесноком, перчиком и аппетитной мясной прослоечкой. Продавщица тётя Клава, знавшая его в лицо, понимающе подмигнула:
— Диета дома? — сочувственно поинтересовалась она.
— Диета, — подтвердил Сергей.
— Знаю, знаю, — кивнула тётя Клава. — У меня полгорода так покупает. Жёны худеют, а мужики ко мне тайком ходят. Возьми ещё огурчиков солёненьких — к салу самое то.
Тщательно запаковав контрабанду в три целлофановых пакета и ещё для надёжности сунув в спортивную сумку, Сергей осторожно пронёс трофей домой, по дороге чувствуя себя настоящим шпионом.
После ужина (противная варёная рыба — кот Бонифаций чуть не плакал, но ел; Лера заявила, что умрёт в голодных судорогах, но эту гадость в рот не возьмёт; Игорь только что вернулся от Коваленко и был благодушен и светел лицом) Маргарита села за компьютер доделывать перевод. Срочный заказ — технический текст про какие-то турбины — нужно было сдать завтра к обеду, а она всё никак не могла заставить себя перевести последние пятнадцать страниц.
Сергей подмигнул детям и коту, и они скрылись в его кабинете. Минут двадцать было слышно лишь клацанье клавиатуры да приглушённые звуки из кабинета, напоминающие чавканье и урчанье. Сергей явно доставал свои заначки — шоколад, печенье, а может быть, даже заветную банку тушёнки, которую он прятал за томами технической литературы.
Но запах не скроешь, как ни затыкай щель под дверью старым свитером. Аромат жареной картошки, смешанный с запахом подогретых сосисок, предательски просочился в коридор. Клацанье прекратилось. Послышались осторожные шаги по коридору, лёгкий скрип двери, напряжённая пауза — и голос Маргариты, полный одновременно отчаяния и облегчения:
— Гори всё это гаром! В конце концов, я попыталась! Турбины подождут, а вот я от голода уже скоро умру!
Дверь кабинета распахнулась окончательно, и Маргарита ворвалась внутрь, где обнаружила целый пир: на письменном столе, прикрытом газетой, красовались тарелки с жареной картошкой, сосисками, бутерброды с колбасой и сыром. Лера уже вовсю уплетала за обе щёки, забыв про свои принципы здорового питания. Игорь старательно кормил кота Бонифация кусочками сосиски, а тот урчал от удовольствия.
— Мама, садись! — радостно воскликнул Игорь. — Папа говорит, что варёная рыба — это издевательство над семьёй!
— Да уж, — вздохнула Маргарита, устраиваясь в кресле и принимая тарелку из рук мужа. — Я же хотела как лучше... Доктор сказал, что нам всем нужна диета...
— Доктор не живёт в нашей семье, — философски заметил Сергей, намазывая хлеб маслом. — А мы живём. И имеем право на нормальную еду.
Чавканье и урчанье, нехарактерные для интеллигентной семьи, возобновились с новой силой. Даже кот Бонифаций, получивший свою долю деликатесов, благодарно мурлыкал, устроившись на коленях у Леры.
Мир, покой и благорастворение воздусей воцарились в отдельно взятой квартире. По крайней мере, до завтра — до тех пор, пока Маргарита снова не вспомнит о здоровом образе жизни и не достанет из шкафа свою сиренёвую кофточку для занятий спортом.
Каждый раз Сергей с наследниками мечтает выкинуть чёртову сиренёвую кофточку, изорвать её в клочья, сжечь на костре или скормить соседской собаке, но Маргарита всегда успевает её куда-то засунуть и забыть, куда именно. Кофточка заползает в самый укромный угол гардероба и, мерзко хихикая, выжидает своего часа, когда очередная передача про здоровье или встреча с подружкой-фитнес-инструктором снова пробудит в Маргарите желание «начать новую жизнь с понедельника».
— Мам, а давай завтра без диет? — осторожно предложила Лера, доедая последний кусочек сосиски.
— Посмотрим, — уклончиво ответила Маргарита, но в её глазах уже плясали опасные огоньки решимости.
На следующий день сын Игорь говорит однокласснику Коваленко Артёму:
— Давай к нам на обед, щи сегодня — с мясом, с грибами, мама кастрюлю котлет накрутила, картошку потушила. Пошли, а то Лерка придёт — фиг что останется.
— А точно нормальная еда будет? — недоверчиво спросил Артём. — А то в прошлый раз твоя мама какую-то траву варила и говорила, что это суп.
— Точно! — заверил Игорь. — Вчера она сорвалась с диеты, значит, сегодня будет отводить душу нормальной готовкой. Так всегда бывает: сначала морит голодом, потом кормит, как на убой.
— Ну тогда пошли, — согласился Артём. — А кот твой, Бонифаций, как дела?
— Да он вчера так нажрался сосисок, что всю ночь храпел, как трактор! Лера даже подушкой его накрыла, но он всё равно урчал.
Мальчишки засмеялись и побежали к дому, предвкушая настоящий обед после долгих дней полуголодного существования на варёной рыбе и паровых овощах.
Автор: Елена Стриж ©