Что может рассказать о художнике его стол? Иногда — больше, чем интервью. Кружка с кисточками, стопка книг, открытка с выставки — все это не просто детали.
Мне давно хотелось заглянуть в мастерские и кабинеты тех, кто создает книги и картины. Так появилась идея рубрики «Рабочее место». В ней художники и писатели будут делиться фотографиями своих мастерских и рассказывать, как обустраивают место, где рождаются истории.
Моя первая героиня — художница Саша Слон, выпускница Института современного искусства Иосифа Бакштейна и Школы Родченко. Мы поговорили о том, как мастерская влияет на творчество.
— Расскажи, пожалуйста, о своем творчестве — о чем оно.
— В центре моего художественного исследования — тонкая, противоречивая природа моральных дилемм и многослойность событий, в которых сплетаются разные поколения и взгляды.
Ключевым медиумом в моей практике стало вышивание стеклярусом — техника, позволяющая не только визуально подчеркнуть сложность и хрупкость сети причин и следствий, но и придать эстетике этических вопросов особую двусмысленность. Блеск и прозрачность бусин становятся для меня инструментом, который вуалирует, преломляет, отражает — скрывая и одновременно выявляя высказывание.
— Твое рабочее место — какое оно? Меняется ли оно вместе с тобой?
— У меня никогда не было собственной мастерской — я всегда работала там, где живу. Это обстоятельство во многом повлияло на выбор материалов в моей практике: так в мою жизнь вошли текстиль и стеклярус.
Свою художественную деятельность я начинала с масштабных инсталляций, но довольно скоро стало ясно — пространство моей квартиры не вмещает мои замыслы. Мне пришлось искать иной способ высказывания — такой, который был бы более компактным, но при этом не менее выразительным. Я много экспериментировала с различными медиумами, и полтора года назад нашла материал, который откликнулся во мне глубоко и точно — стеклярус.
С тех пор он стал моим главным художественным языком. Его мерцание, хрупкость и телесность идеально соответствуют тем темам, с которыми я работаю, и тем условиям, в которых я создаю. Думаю, теперь мы с ним надолго — если не навсегда.
— А важно ли вообще для тебя иметь постоянное рабочее место?
— Был период, когда я стремилась попасть в коллективные мастерские — казалось, что именно там рождается подлинное искусство. Но на практике я поняла: в процессе работы мне важно оставаться наедине с собой.
Я ценю ощущение причастности к комьюнити, но для меня это — не совместный рабочий ритм и не ежедневное соседство в общем пространстве. Это скорее совместные прогулки по выставкам, творческие вечера и обмен мыслями за чашечкой чая или кофе.
— А если помечтать, каким ты видишь идеальное рабочее место?
— С мечтами у меня особые отношения: я стремлюсь к близости, а они, похоже, предпочитают держаться на расстоянии.
В идеальном мире я вижу себя на вилле в Индонезии — с личной территорией, где соседствуют мастерская и выставочное пространство, где можно и работать, и показывать свое искусство в одном ритме с природой.
Но я в Москве, и здесь у мечты тоже есть простор. Мне довелось побывать в мастерских разных художников, и теперь я все чаще представляю свое собственное пространство — светлое, абсолютно белое, с высокими потолками, желательно с лепниной и большими окнами. Пространство, в котором хочется дышать, думать и вышивать стеклярусом c самого рассвета.
