В дверь позвонили, когда я уже готовилась ко сну. Доширак из пакета доедала за просмотром сериала.
Открыв дверь, увидела Антонину Дмитриевну. Свекровь стояла на пороге с большим чемоданом и букетом хризантем.
— Галочка, можно войти?
Мы не виделись месяца три. После того как Володи не стало, прошел уже год. Общались только по телефону. Изредка. По праздникам.
— Конечно, проходите.
Она поставила чемодан в прихожей. Сняла пальто. Постарела за этот год. Седые волосы стали совсем белыми. Морщины углубились.
— Цветы тебе. И вот, пирожков напекла. Твоих любимых, с капустой.
Я взяла сверток. Теплый. Пахнет домом. Володиным детством. Той жизнью, которой больше нет.
— Спасибо. А чемодан зачем?
— Переночевать хочу. Если не против. Поговорить нужно. Серьезно поговорить.
В ее голосе была какая-то решимость. И усталость. Такая глубокая усталость.
— Конечно. Чай будете?
— Буду.
Мы сели на кухне. Я заварила чай. Достала пирожки. Антонина Дмитриевна молчала. Смотрела в окно. Теребила краешек салфетки.
— Что случилось? — спросила я наконец.
— Галочка, я должна тебе кое-что рассказать. О Володе. То, что скрывала все эти годы.
Сердце екнуло. Какие тайны могут быть у мужа? И зачем их открывать сейчас?
— Антонина Дмитриевна, может не стоит? Володи нет. Зачем ворошить прошлое?
— Стоит. Потому что это касается твоего будущего.
Она достала из сумочки небольшую коробку. Старую. Из-под конфет.
— Это Володя мне передал, когда лежал в клинике. Сказал отдать тебе, если что-то случится.
Я помнила те дни. Мужу было тяжело. Предупреждали, что состояние серьезное. Я металась между клиникой и аптекой. Покупала все, что говорили.
— Что в коробке?
— Письма. Документы. И ключ от депозитной ячейки.
Антонина Дмитриевна открыла коробку. Внутри действительно лежали конверты. Много конвертов. Все подписаны женским почерком.
— Это что?
— Письма от Веры Николаевны. Она работала с Володей в проектном институте. Помнишь ее?
Помнила. Высокая худенькая женщина. Всегда элегантно одетая. Приходила иногда на корпоративы. Володя о ней хорошо отзывался. Говорил, что отличный инженер.
— Помню. А письма зачем?
— Они переписывались. Двадцать лет переписывались.
У меня все внутри похолодело.
— В каком смысле переписывались?
— В том смысле, что любили друг друга. И не могли быть вместе.
Я взяла одно письмо. Дата — пятнадцать лет назад. Почерк аккуратный. Женский.
"Володя, не могу больше так. Видеть тебя каждый день на работе и делать вид, что между нами ничего нет. Это выше моих сил. Может быть, мне стоит уволиться?"
Дальше я читать не стала. Вся дрожала.
— Почему вы мне это показываете?
— Потому что Володя просил. Сказал: "Мама, если с Галей что-то случится, если ей будет совсем тяжело — покажи ей коробку. Пусть знает правду."
— Какую правду?
Антонина Дмитриевна взяла мои руки в свои. Теплые. Морщинистые.
— Володя любил двух женщин. Тебя и Веру. Но выбрал тебя. Потому что ты была добрая. Потому что с тобой он чувствовал себя дома. А Вера... Вера была мечтой.
— И что дальше?
— А дальше он всю жизнь разрывался. Мечтал о ней. Но жил с тобой. И терзался от этого.
Я встала из-за стола. Подошла к окну. На улице шел снег. Первый в этом году.
— Зачем вы мне это рассказываете? Володи нет. Веры тоже, наверное, нет. Какая разница теперь?
— Вера жива. И она никогда не была замужем.
Я обернулась.
— То есть?
— То есть она двадцать лет ждала Володю. А он двадцать лет не решался уйти от тебя.
— Почему не решался?
— Потому что не хотел сделать тебе больно. Потому что жалел. Потому что ты была хорошей женой.
Хорошей женой. Как это звучит. Я готовила. Стирала. Убирала. Работала. Отдавала зарплату. Не скандалила. Не смотрела на других. Была удобной.
— А что с ключом?
— Ключ от банковской ячейки. Володя там деньги хранил. Много денег. Копил их. Для Веры. Хотел купить ей квартиру. Чтобы она не снимала всю жизнь комнатки.
— Сколько денег?
— Три миллиона рублей.
Я присела на стул. Три миллиона. Мой муж двадцать лет копил деньги для другой женщины. А я носила одно пальто пять лет. И обувь покупала на распродажах.
— Галочка, Володя просил передать тебе эти деньги. Сказал: "Пусть Галя живет хорошо. Пусть не экономит на всем. Пусть позволит себе то, чего хотела, но не могла."
— А Вера?
— А Вера... Вера уехала. После проводов уехала к сестре в Краснодар. Сказала, что в Москве не может больше жить. Все напоминает о Володе.
Я взяла еще одно письмо. Читаю:
"Володенька, вчера встретила Галину у поликлиники. Она покупала лекарства для тебя. Такая заботливая. Такая преданная. И я подумала — как же ты счастлив, что у тебя есть она. А у меня есть только эти письма."
Глаза увлажнились. Не от обиды. От жалости. К Володе. К Вере. К себе.
— Антонина Дмитриевна, а вы знали?
— Догадывалась. Володя иногда говорил о работе. О коллегах. О Вере он говорил... по-особенному.
— Почему не сказали мне раньше?
— А зачем? Пока Володя был с нами, это была его тайна. Его выбор. Его ноша.
— А теперь?
— А теперь это твоя свобода.
Я не поняла.
— Какая свобода?
— Свобода жить для себя. Впервые в жизни.
Антонина Дмитриевна встала. Подошла ко мне. Обняла.
— Галочка, ты была хорошей женой. Но ты не была счастливой женщиной. Я это видела. Мать всегда видит.
— Я была несчастлива?
— Ты была в тени. В тени Володиных желаний. Володиных планов. Володиных решений. А где была ты настоящая?
Хороший вопрос. Где была я? Кем была? Чего хотела?
— Я не знаю.
— А теперь узнаешь. У тебя есть деньги. И время. И никто не будет решать за тебя, как жить.
Я взяла ключ. Обычный ключ от банковской ячейки. А за ним три миллиона рублей.
— Что мне с этим делать?
— Что захочешь. Квартиру купить. Путешествовать. Дело открыть. Учиться чему-то новому. Главное — для себя.
— А если я потрачу все на ерунду?
— То потратишь. Это будет твоя ерунда. Твой выбор.
Антонина Дмитриевна собрала письма обратно в коробку.
— Оставлю их у тебя. Почитаешь, если захочешь. А можешь и сжечь. Решай сама.
— А вы где будете жить? Продаете квартиру?
— Продаю. Еду к племяннице в Тверь. Там тихо. Спокойно. А здесь все напоминает о Володе.
— Вам не жаль его?
— Жаль. Очень жаль. Он мог быть счастливым. И тебя мог сделать счастливой. Но не решился изменить жизнь.
— Почему не решился?
— Сомневался. Думал, что скажут люди. Не хотел причинить боль. И в итоге причинил боль всем. И себе. И тебе. И Вере.
Мы сидели и молчали. За окном продолжал идти снег.
— Галочка, я ночую и завтра улетаю. А ты подумай. О своей жизни. О том, чего хочешь. Пора, дочка. Тебе уже пятьдесят восемь. Сколько лет осталось?
— Много лет.
— Вот именно. Много лет впереди. И они должны быть твоими.
Утром я проводила Антонину Дмитриевну в аэропорт. Мы обнялись. Она сказала:
— Галочка, не осуждай Володю. И не оправдывай. Просто прости. И живи дальше.
— Я попробую.
— А я буду за тебя молиться. Чтобы ты наконец стала счастливой.
Вернувшись домой, я села с коробкой писем. Читала до вечера. Там была целая история любви. Красивая. Трагическая. Чужая.
Володя писал Вере о своих мечтах. О работе. О том, как хочется уехать куда-то далеко. Только вдвоем. Начать все сначала.
Вера отвечала, что ждет. Что верит. Что любит.
А я все эти годы думала, что у нас нормальная семья. Что мы просто живем спокойно. Без особой страсти, но и без особых проблем.
Оказывается, я жила с человеком, который мечтал о другой женщине.
Странно, но я не чувствовала злости. Только грусть. И какое-то облегчение.
Наконец-то я поняла. Почему Володя всегда был таким отстраненным. Почему мы могли неделями не разговаривать. О чем-то важном. Почему он никогда не предлагал путешествовать. Не мечтал вслух. Не строил планы.
Он жил в параллельном мире. Мире писем и несбывшихся надежд.
А я жила в мире иллюзий. Думала, что все нормально.
Вечером я достала из шкафа старый блокнот. И написала список:
"Чего я хочу:
1. Поехать к морю. На месяц.
2. Научиться водить машину.
3. Сделать в квартире ремонт. Такой, какой нравится мне.
4. Найти работу. Которая будет приносить радость.
5. Может быть, встретить мужчину. Который будет любить именно меня."
Список получился короткий. За пятьдесят восемь лет я так и не научилась мечтать.
Но теперь я могу учиться.
На следующий день я пошла в банк. Открыла ячейку. Деньги были. Три миллиона двести тысяч рублей.
Володя двадцать лет копил на чужое счастье. А теперь эти деньги достались мне.
Ирония судьбы. Или справедливость?
Первым делом я купила путевку в Турцию. На три недели. В хороший отель. С видом на море.
Потом записалась в автошколу.
Потом вызвала дизайнера. Пусть посмотрит на квартиру. Посоветует, как сделать красиво.
За неделю я потратила больше денег, чем за последние пять лет.
И знаете что? Мне понравилось.
Понравилось выбирать. Решать. Планировать. Мечтать.
Понравилось жить для себя.
Вчера звонила Верина подруга из Краснодара. Сказала, что Вера Николаевна устроилась на работу в проектный институт. Сняла небольшую квартиру. Пытается начать новую жизнь.
Я попросила передать ей привет. И сказать, что я не злюсь. Что понимаю. Что желаю счастья.
Любовь — это не преступление. Преступление — это годами жить во лжи.
Сегодня получила письмо от Антонины Дмитриевны. Пишет, что устроилась в Твери. Помогает племяннице. Читает книги. Ходит в церковь.
В конце письма: "Галочка, я рада, что рассказала тебе правду. Володя просил, чтобы ты была счастлива. Теперь это зависит только от тебя."
Да, теперь это зависит только от меня.
И знаете что? Впервые в жизни это не пугает. Это вдохновляет.
Завтра лечу в Турцию. Первый раз в жизни лечу одна. В другую страну. К морю.
Чемодан уже собран. Куплены красивые платья. Записана музыка на телефон. Заряжен фотоаппарат.
Я готова к новой жизни.
Той жизни, где главной героиней буду я.
Подписывайтесь, если готовы узнать правду о своей жизни. Даже если она непростая. Потому что только правда делает нас свободными.