Кукушки. Глава 35
Несколько дней она перемогалась, пытаясь подавить в себе тревогу перед ожидающим их будущем, много молилась, прося у Бога защиты, а после решила обратиться за помощью к родному дяде, Родиону.
Он по слухам сумел извернуться и сберечь зерно, безжалостно избавляясь зимой от слабых и не нужных своих общинников. Собрав все свои силы и мужество, отправилась Любава в околоток, где обитал толк Родиона. И хоть и жили они в одной деревне, но разделенные рекой совсем не общались, запрещая своим детям дружить друг с другом. Жила община вольготно, разбросав свои дома по берегу Бешкильки.
В центре - дом наставника, большой добротный, обнесенный крепким, высоким забором. Внутри - молельня, обширная, вмещающая в себя много людей. Но и этого мало Родиону, сверкая свежими стенами рос в высоту новехонький дом, краше прежнего. Несмотря на ранее утро во дворе наблюдалась суета, мужики собирались в поле, хозяйки выгоняли в пастушню скотину.
Сам Родион, копия отца, с длинной черной бородой и помятым ото сна лицом прикрикивал на работников, заставляя их шевелиться. Заметив гостью, приосанился, расправил плечи и громко втянув носом воздух, делая вид, что не узнал, мрачно сказал:
-Кого ещё чёрт принес в такую рань?
Любава, услышав бранное слово тут же перекрестила лоб и подойдя поближе спросила хозяина:
-Неужто я так изменилась, дядюшка, что и узнать меня не можно?
-Дома тебе не сидится, да и в гости не зовут! –зло ответил Родион и добавил:
-Шляются тут всякие, словно и дел у них никаких нет.
-Неласково ты гостей встречаешь.
-Гость хозяину не указчик, говори, чего хотела да поеду я, сейчас каждый день на счёт.
-Что же даже в избу не пригласишь?
-Званный –гость, незваный –пес, а тебя не приглашали, либо тут говори, либо вот тебе порог и скатертью дорожка.
-Слыхал небось, что община наша эту зиму с трудом пережила? Пока я сына спасала и посевное зерно всё поели, сеять нечего, вот пришла к тебе с поклоном и просьбой великой, одолжить хлебушка чутка, а осенись мы всё вернём, на иконе обещание своё подтвердить готова.
-Их чего захотела! Самим бы отсеяться как положено! Нет у нас лишнего зерна и не будет! – сердито сказал Родион, проходя мимо гостьи к телеге.
-Не гневи Бога, Родион Трофимович, люди сказывают, что в твоих амбарах зерно не переводится и запасы имеются! Разве не должны мы помогать друг другу, как Господь нам всем велел?
-Не таращи на меня свои глазищи, сказано –нет для вас зерна и не будет! А уж коле помрете все, так в Кокушках светлее станет, просторнее! – хозяин уселся на телегу, взял в руки вожжи и не обращая больше ни малейшего внимания на гостью выехал со двора.
Растерянная Любава обвела взглядом его богатый двор, живущей обычной жизнью: бабы суетились на хозяйстве, работники спешно выезжали вслед за хозяином.
-Не знаешь, не угадаешь, где завтра ты можешь очутиться, -подумала про себя Любава, выходя на улицу, -сегодня ты на коне, а завтра с сумой подаяние просишь. Я-то выживу, встану, только сильнее буду, а ваши испытания Родион Трофимович ещё все впереди, -шептала она, быстро шагая и размахивая руками от возмущения и негодования, бурлившего в ней.
Замечали ли вы, как появляется луч солнца среди сплошных туч или как стремится ручей, пробиваясь сквозь горную породу? Как упорно, капля за каплей собирается лужа или как восстанавливается сломленное дерево, пуская из излома новые побеги? Так и человек, собрав в кулак всю свою волю и силы встаёт и идёт. Неважно куда, к мечте, к осуществлению своих планов, к вере, к любви, преодолевая всё на своём пути, живя надеждой.
Любаве не спалось, тяжкие мысли не давали покоя, заставляя её крутиться на скамье. Женщина поворачивалась с бока на бок, сбивала руками подушку, то натягивала, то сбрасывала с себя лоскутное одеяло, пытаясь улечься поудобнее. Не выдержав, встала. Тихо в избе, пусто, одиноко. Преклонила колени перед иконами, шепчут губы знакомую молитву, привычно перебирают пальцы лестовку.
Вот и утро разбрежило, окрасив небо в розовый цвет, завели свою бесконечную песню птицы, потягиваясь выползли из будок собаки, протяжно замычали в хлевах коровушки, требуя хозяек. Новый день широкой поступью вошёл в Кокушки, разлился солнечным цветом по дворам, запахом цветущих степей будоража проснувшихся людей, высыпавших на улицу при виде большого обоза, двигавшегося по деревенским улицам.
Уставшие, пыльные лошади тащили за собой телеги, груженные мешками и разным скарбом, не менее уставшие стрельцы молча шагали вдоль дороги. Поднимая за собой пыль обоз остановился возле дома Костоламовых, стрельцы тут же начали освобождать от амуниции лошадей. На шум из ворот вышла Любава, держа в руках наперевес вилы, которыми работала в хлеву.
-Что ты меня, матушка моя, вилами встречаешь, -весело спросил парень, отделившийся от прибывшей толпы и быстро подходящий к ней. Женщина ахнула, признав в незнакомце сына и тут же повалилась на замелю в беспамятстве, не сумев сдержаться от радости. Её быстро привели в чувство и вот она уже сжимает в своих объятьях родную кровиночку свою, которого и не чаяла уже и увидеть.
-Как же? Как же ты здеся очутился? –бессвязно шептала она, лихорадочно покрывая его лицо поцелуями, -я ведь знала, знала, верило сердце, что увижу тебя вновь!
-Дмитрию Ивановичу поклон благодаря ему я дома очутился, да и Нила вспомнить не грех-поднял на ноги, из лап смерти, можно сказать вырвал!
Любава посмотрела на подошедшего к ним стрельца и в пояс поклонилась гостью, благодаря за сына.
-Принимайте на постоянное житьё, Любава Григорьевна, -с улыбкой сказал он, -тревожить не станем, часть ребят по домам разойдутся, кое-кто решил в Кокушках остаться, жить станут отдельно, а я вот решил перевёршиться и, если дозволите прим вас остаться.
-Милости просим, гости дорогие, -дрожащим от радости голосом сказала Любава, ещё раз поклонившись подошедшим стрельцам.
-Вот только потчевать вас особо нечем, худо из зимы вышли, одной зеленью перебиваемся.
-Об этом и беспокоиться не след, всё с собой привезли, -степенно ответил ей Дмитрий Иванович, укажи только надежное место куда сгрузить привезенное можно, опосля решим, как всем этим распорядиться, -сказал он, оглядываясь на толпу людей, собравшихся вокруг них.
-Позвольте полюбопытствовать, -выкрикнул кто-то из толпы, -по какой такой надобности вы в деревню наши прибыли, али ищите кого?
-А жить здесь станем, -крикнул в толпу Дмитрий Иванович, -а ежели есть кто против этого, так покажись нам, беседу вести станем, а коли нет таковых, так идите по своим избам, разве ж работы на вас нет? Так я живо найду!
Людей как ветром сдуло, желания связываться со стрельцами ни у кого не было, а те спокойно отправили лошадей к реке, разгрузили телеги в костоламовские амбары, тут же, во дворе начав готовить походный кулеш в большом котле. Любава, как потерянная всюду бродила за сыном, словно боялась, что он исчезнет, временами трогая его то за руку, то глядя по спине.
-Полно-те, матушка, тут я и уж никуда боле не денусь, шли бы вы в избу, отдохнули чуток ведь на вас и лица нет, - ласково сказал он ей.
-Не верю, Анфимушка. До сих пор не верю, что глазоньки мои тебя видят, руки тебя ощущают!
-Надо бы распоряжение, матушка, отдать, пусть баньку приготовят, столы накроют для дорогих гостей, дорога долгой была, люди устали. Любава в ответ, встряхнулась, словно очнулась от сна, зазвучал её зычный голос во дворе, тараканами забегали домочадцы, подчиняясь большухе и даже прибывшие гости распрямили спины, учуяв в этой женщине большую власть.
Лишь на минутку и пришлось им встретиться наедине, не утерпел Дмитрий Иванович, возле амбара сграбастал женщину в свои объятия, сжал так, что косточки хрустнули.
-Знаю, не ждала, я сам не знал, -шепнул он ей, - но я объявился и теперича всё по-другому станет! –шепнул он Любаве, руками упирающуюся ему в грудь. После опустил и молча ушёл даже не оглянувшись.
На следующий день собралась вся община и дети малые и старики за длинными столами, впервые, после зимы все были сытыми. Встал перед ними Дмитрий Иванович, поклонился Любаве, восседавшей во главе стола, слово взял:
-Многое происходит сейчас в нашей стране, чуждого, непонятного, крут царь наш, Петр Лексеич на расправу, чинит в столице что душеньке его угодно, но длинные государевы руки не дотянутся до сюда. Оттого и решили мы с со товарищами остаться в Кокушках на вечное проживание.
Жить станем чуть дальше, там и избы свои поставим, уж не гневайтесь, хозяева дорогие, девок ваших сватать станем, свои семьи сюда перевезём. Многое мы пережили, многое видали, пришло время и нам к мирной жизни вернуться. На первое время и нам помощь ваша понадобится, уж не откажите, а мы зерном с вами поделимся, на полях ваших работать станем, а коли понадобится и на защиту вашу встанем!
Закричали присутствующие, заулюкали, повскакали с мест, одни с радости, другие от недовольства, но как только заговорила наставница, вмиг стихли, рты закрыли.
-Искру гаси до пожара - отводи беду до удара, -начала она свою речь, -вижу недовольные есть среди вас, никого не держу - идите с Богом из общины на все четыре стороны, но пока я жива, будет всё так, как я скажу! А скажу я вам следующее, стрельцам с нами жить!
-Грешница, - это поднялся старый дед Клавдий, -в блуде жить собралась, все видели, как ночевал Дмитрий Иванович в твоей избе! Муж твой покойный да дед в гробу перевернулись! Для блуда стрельцов пригрела, не бывать этому! Не место грешникам среди нас!
Анфим, сидевший рядом с матерью, вскочил было заступиться, но был остановлен твердой материнской рукою.
-Вот что скажу я на твои слова Клавдий, ты деда моего упомянул, а тот говаривал мне в детстве, береги язык под старость –ребятам сказки рассказывать. Слышал ты звон, да не знаешь откуда он. Ночь я провела со своими невестками и детьми, готовили мы угощение для сегодняшнего стола, хлеб пекли, пряники. А ты бы, при всём моём уважении, лучше бы и правда сказки внукам своим рассказывал, а не собирал, как баба, домыслы.
-И вообще, - подговорился к её речи Дмитрий Иванович, - планируя я к Любаве Григорьевне сватов заслать и взамуж её позвать, потому что она баба вдовая и замуж на второй раз выйти может!
Гости за столами зашевелились, запереглядывались, Любава раскраснелась от неожиданности, заалела щеками, как кумач. Анфим широко улыбнулся, обнимая её и лишь дед Клавдий что-то продолжал бухтеть о своём на скамейке, но кто их, стариков, слушает?
Читать далее
