В тот миг Раэ осознал, что месяцы спустя, на другом краю земли, и даже глубоко под землей вынужден был извлечь из тайных уголков сознания глубоко утрамбованную мысль, к которой никогда не возвращался со времен Солнцеворота. Лич. Лич, который в час отчаяния передал Раэ коготь для убийства Мурчин и все равно ничего не добился. И тут Раэ, глядя на спящих дипов, вынужден был дать себе отчет, что никогда не думал о том, как отнесся мертвый некромант к тому, что его ставка на простеца Фере провалилась. Для охотника, покинувшего Кнею, лич превратился в нечто далекое, а после того, как некромант стал использоваться в торге Мурчин с канцлером как разменная монета, так и вовсе стал вещью, мало стоящей внимания. И вот… Лич не просто лежал где-то в недрах Кнеи в своем саркофаге и пассивно ждал, каким еще унижениям его подвергнет новая хозяйка, его вчерашняя пешка и менина. Как и ожидал император Мурони, лич действовал. Как ошибался Раэ, когда думал, что Эне забыл о нем…
«Мой и Ваш господин Эне изволит Вам передать, что прощает Вас за ту оплошность, по причине которой в руки его ничтожной врагини Мурчин попал его сиятельный коготь. Он проявляет снисхождение к вашей молодости и неопытности. К тому же Эне помнит, как нелегко в вашем возрасте противостоять прелестям молодой феи, пусть даже столь сомнительным, как у ничтожной мерзавки Мурчин.
Если Вы читаете это письмо, это означает, что она не смогла Вас уберечь от участи быть использованным жалким колдуном Согди Бартом, и Вы, обольщенный и обманутый им, спустились в захоронение Древнего. Мне неизвестно, что именно жалкий сударь Согди имел наглость Вам пообещать, но поручусь за то, что все эти обещания пусты. Как только жалкий сударь Согди получит из Ваших рук лампаду, он постарается от Вас избавиться. Обладателям великих артефактов не нужны свидетели, которые будут знать, почему ничтожный стихийник вдруг стал архимагом.
Прошу Вас, заклинаю подумать, так ли уж Вы можете доверять ничтожной фее Мурчин, которая Вас не смогла уберечь от подобной участи, а так же стоит ли в той же мере доверять жалкому Согди Барту, который хочет занять недостойное его место? Подумайте, стоит ли Вам преодолевать одну опасность за другой ради того, чтобы угодить презренным выскочкам? Что касается Мурчин, я рискую разбить Ваше сердце и сообщить, что она Вам не верна и верна быть не может. Она путалась с принцем Рансу, с магистром Вилхо Рандом, а во время домашнего ареста еще и с Бриуди Ривом. Я вынуждена раскрыть Вам на это глаза. Я понимаю, что это разобьет Ваше сердце и выведет из душевного равновесия, но иначе как Вас убедить, что она не является Вашим другом?
Что касается жалкого сударя Согди Барта, то я имею возможность сообщить Вам, что он бывший ведьмобойца и, как всякий бывший охотник из Цитадели, дал обет убивать любого охотника, который попадет в его руки, иначе за ним будут охотиться альпа. Таково проклятье всех бывших охотников. Так что не будет он оставлять Вас в живых, и все тут. Смею Вас заверить: тот миг, когда вы передадите ему лампаду, станет для Вас последним. Однако у Вас есть такой великодушный покровитель как Эне. Он не только Вас простил, но и в третий раз спасет Вашу жизнь. Как только Вы добудете лампаду, извольте вернуться на первый ярус, где тот, кто передал Вам мое письмо, проводит Вас. Но не к главному входу, откуда Вы спустились, и где Вас поджидает Согди. Есть другой вход. Это расселина, которая создалась из-за землетрясения. Она ведет в ущелье. Там Вас встретит брат нашего ковена по имени Джилен Сетрамайи. Эне велит Вам передать ему лампаду. После этого сударь Сетрамайи о Вас позаботится, и привезет Вас к настоящим друзьям. Рада буду с Вами познакомиться».
Ниже стоял кокетливый инициал «Г», любовно окрученный вензелями, что в тот миг не могло удивить Раэ. Неизвестная ведьма не могла удержаться от хоть какой-то подписи там, где ее лучше было бы избежать. Путь даже она не привнесла для Раэ никакой ясности и никак не была нужна, но в ней нуждалась писавшая, которая, подобно всем ведьмам, даже письмо писала не сколько адресату, сколько самой себе.
Не зная, что делать с таким письмом, Раэ растерянно сунул его в конверт. Сейчас было не время обдумывать всю ту чушь, какая там была написана. Пройти бы второй ярус.
Он понял глаза, и увидел, что ближний пес к нему не спит, сел на саркофаге да еще уставился на Раэ глупыми колючими глазами. Тот в свою очередь посмотрел на пса. Но и что дальше?
Внезапно пес… заговорил, повернув голову к своему соседу напротив:
-Смотри, Дарк, конверт.
Голос у пса был скрипучим. Говорил он на ваграмонском. Сказал он это так, будто Раэ сюда так часто ходил, что примелькался, и его появление для проснувшегося пса не было чем-то необычным.
-Какой конверт? – глухо бахнул его сосед и поднял голову с надгробья.
-А такой конверт, который давеча Рой принес из яви и передал на первый ярус.
Раэ понял, почему края золоченого конверта были захватаны. Какими еще они могут быть, если побывали в пасти черной собаки? Любопытно, а от кто ей в свою очередь передал? И как этот Рой отсюда вышел, чтобы получить письмо?
-Ну и чего он тут тогда делает, если должен быть на первом ярусе? – лениво спросил Дарк.
-В воздухе висит, - сказал его наблюдательный сосед.
-Ну и чего он тут висит?
Раэ не нашел ничего лучше, кроме как плавно отпустить конверт, чтобы он упал на пол. Сам отступил на шаг. Ухватился за глефу.
-Что-то как-то странно пахнет от этого конверта, - сказал первый пес, - а ну-ка, Дарк, пойти посмотри.
-А чего я? Сам слазь, ты крайний!
-Это несправедливо, что я крайний! Почему я всегда крайний?
-А потому, что твой хозяин лег в крайний гроб! Вот такой дурак у тебя хозяин!
-Это у тебя хозяин дурак! И ты вместе с ним!
-А ну-ка слазь и смотри! А не то я тебе уши надер-ру!
Псы перешли на лай, и вскоре один из них попытался слезть с могильной плиты и взвизгнул от удивления.
-Урвин, я не могу! – гавкнул Дарк.
Ближний пес, названный Урвином, сделал порывистое движение в попытке соскочить со своего надгробья, но не смог. В отдалении засуетились другие собаки, стали перегавкиваться, дергаться с саркофагов, но ни одна не смогла с него слезть, как будто каждая была прикована к своему месту невидимой цепью. Посыпалась перекличка:
-Кто-то может слезть?
-Я не могу!
-И я!
-И я!
-Нас сковали!
-Господа! – рявкнул какой-то мощный огромный пес в середине зала, перекрывая лай и поскуливайте окружающих, - нас опять посетил какой-то козел с перстнем марида!
-Опять? Сколько можно!
-Да надоел уже!
-Да когда ж вы все, козлы, передохнете!
-Я ж говорю, воняет чем-то! Урвин, ты что – аносмик? Мне в нос простятиной бьет!
-Ва-ва-ва-ва-ли отсюдова, простец!
-Урвин, ты куда нюхал?
-Урвин, ты дурак, и хозяин твой дурак! Потому вы и крайние!
-Сами вы дураки! И хозяева ваши дураки!
-Как мой хозяин дурак? Погоди! Козел с перстнем пройдет, так я тебе уши оборр-рву!
-Гав-гав!
-Чего лаешь на меня, как псина-простина? Сказать нечего?
-Да, Урвин, чего лаешь? Какой из тебя страж? В самом деле, куда ты нюхал?
-Да там непонятно чем воняет и конверт в воздухе висит! А это ты, Рой, его сюда принес!
-Я его отдал на первый ярус, и в воздухе не вешал! Не понимаешь, что воняет не конвертом?
Вениса пискнула, заставила Раэ собраться, и повела за собой всю стайку и охотника, освещая ему путь надо головой.
Тем временем Раэ сам зажал нос рукавом и пошел между рядами саркофагов между зловонными собаками, перешедшими на лай. Кольцо на его пальце несколько холодило. Он чувствовал, как вокруг тела образовалось какое-то странное плотное, но не осязаемое поле, которое придавало ему уверенности в том, что дипы его не тронут. Едва он равнялся с псами, как они осекались, замирали, резко выбросив из себя воздух, как от удара под дых, беспомощно раззявливали пасть, будто у них заклинивало челюсть. Выглядело это и страшно из-за огромных литых желтых клыков, о каких обычной собаке только мечтать, но при этом смешно, потому, что зубы становились в таком положении бесполезны, да еще и подставлены под удар. Хоть выбивай. При этом почему-то у собак выпучивались глаза так, будто хотели выскочить из орбит, словно изнутри их давило какое-то невиданное напряжение. Глаза становились едва ли не величиной с блюдце, словно их раздувало изнутри. Собака беспомощно сипела. И не потому, что пыталась издать звук, а потому, что из нее выходили остатки воздуха. Однако, стоило Раэ пройти дальше, как дип переводил дух, выдыхал, взвизгивал и начинал гавкать вслед охотнику. Ох и наслушался Раэ. Ох и узнал о себе много нового.
-Да хватит уже таскаться за лампадой!
-Да тебя на третьем ярусе разор-рвут!
-Штоб ты не вер-рнулся!
-Ну попадись ты мне в яви на Дикой Охоте! Я кишки твои съем у тебя на глазах!
И у самых дверей на третий ярус ему в спину прилетело предсказание:
-Я чую в тебе ликанью кровь! Ну держись! Ты скоро сам будешь бегать в нашей стае! Ух тогда я тебе покажу!
Продолжение следует. Ведьма и охотник. Неомения. Глава 398.
