- Нить, что не держит никого. Глава 27.
В этот вечер Сергей не смог познакомиться с Дашиным отцом. Из уклончивых ответов Агаты Александровны лишь понял, что мужчина болен чем-то таким, о чём говорить не очень приятно. Мать и дочь украдкой переглядывались, и опускали глаза к своим чашкам, из которых поднимался тонкий полупрозрачный пар.
- Спасибо за гостеприимство, - сказал парень, поднявшись из-за стола. - Проводи меня, Даша, пожалуйста. До свидания, Агата Александровна. Теперь понятно, в кого Даша такая... необыкновенная.
Женщина посмотрела на него с упрёком, будто только что уличила в откровенной лжи.
- Вы заходите, Серёжа, - парню на мгновение стало жаль, что речь Даши не имеет признаков детской картавости и что она не умеет так мягко произносить его имя. - Мы всегда Вам рады.
Парень кивнул головой, и вышел из комнаты, обстановку которой он не смог разглядеть из-за тусклого освещения.
- Днём у нас повеселее, - сказал девушка, держа в руках его куртку. - У папы от яркого света глаза болят и голова, поэтому лампочки все такие... еле светят.
- Понятно, - ответил он. - Ну, я завтра зайду тогда?
- Зачем? - Даша протянула ему верхнюю одежду, - вообще-то, ладно, заходи. Или, может лучше будет сходить куда-нибудь? В недорогое место? Кафе или кино... Просто дома так грустно стало, после того, как папа заболел...
- Хорошо, тебя с работы можно забрать? - Сергей привалился плечом к откосу. Несмотря на странность атмосферы в квартире, уходить ему не хотелось.
- Не надо меня забирать, - неожиданно воспротивилась она, - я сама дойду.
- А если снова замок замёрзнет, что тогда делать будешь? - улыбнулся парень.
- Что-нибудь придумаю. Как-то я справлялась до тебя со своими трудностями.
- Ну что же, я понял, - ответил Сергей. - Тогда после работы жду тебя в кино, в «Победе». А потом в кафе сходим. Маму предупреди, не забудь, - серьёзно сказал он, - такую маму беречь надо.
- Обязательно, - кивнула Даша, не совсем понимая, что «такого» он увидел в её маме.
***
Наташа сидела в машине, уткнувшись лбом в холодную оплётку руля. Домой идти не хотелось. Не радовал ни ребёнок, ни зануда-муж. И как только она раньше не замечала, насколько он скучный и глупый! Хотя, раньше она могла уйти из дома в любое время дня и ночи, сказав, что ей нужно пройтись, голова разболелась, или хочется пива. Стасик часто уже засыпал, когда она возвращалась. А если и не спал, то полулежал на диване, уставившись в телевизор. Он никогда не спрашивал, где была его жена, и чем занималась. Беременность тоже прошла неплохо. Муж докучал лишь тем, что облапив её натянутый, как барабан, живот, повторял снова и снова свою нудную песню:
- Мой наследничек, вот где мой наследничек....
Сначала Наташе было смешно, и хотелось спросить, какую из статуэток в бабкиной квартире он завещает своему наследнику: Снегурочку с отколотым носом или собаку с бракованным ухом. Потом она просто смирилась, и перестала обращать на это внимание. С рождением сына всё изменилось. Иногда Наташе казалось, что мужа укусил какой-то странный клещ, и не просто укусил, а всё ещё продолжает пить его кровь, запуская в мужнин организм неопознанную инфекцию.
- У тебя есть час, потом мне нужно заниматься работой, - он принял «наследничка» из рук жены, и покосился на бухгалтерские журналы, лежащие на столе. - Ты же знаешь, такие дела требуют времени, и их нельзя запускать.
У Стаса был зоомагазинчик, в перспективность которого он свято верил. Покупая рыбий корм оптом, он расфасовывал его в крошечные пакетики, недовешивая в каждый по пол грамма. Эту невероятную прибыль он записывал в отдельный журнал, аккуратным почерком отличника вырисовывая циферки, которые со временем должны были озолотить его. В отдельном журнале «жили» рыбки, что размножались самостоятельно и приносили денежка за денежкой в семейную казну. Хотя, если бы возникла такая необходимость, Стас не побрезговал бы любой помощью для них. Ещё в одном журнале записывались всякая всячина для аквариумов и рыболовные снасти, которые росли в цене каждый раз, когда дорожала буханка хлеба в ближайшем магазине.
Также им учитывались все траты на хозяйство и продукты. После граф «хлеб», молоко», «масло», «яйца», «консервы» и прочее, шла ещё одна, что носила имя «Чёрная дыра». В неё заносились деньги, которые рачительный Стасик выдавал своей беспутной и ветреной жене. С появлением ребёнка в семье на столе прибавился ещё один журнал, догадаться о наименовании которого несложно. Благодаря этому журналу муж выдавал Наташе деньги на подгузники, на молочную смесь, в случае крайней необходимости - на новую соску.
- Опять соску? - он с ожесточением грыз кончик простого карандаша, доставшегося ему в наследство вместе с бабкиной квартирой. - Подожди, я проверю... Ну да, в прошлом месяце же покупали, три штуки! - возмутился он, открыв разлинованный журнал на нужной странице.
Наташе ничего не оставалось, как принести доказательство, порванную соску:
- Вот, видишь! Мы самую дешёвую взяли, вот она быстро и порвалась. Надо было хоть чуть дороже взять.
- Ты же знаешь сама, что в цену дорогих товаров заложена реклама и цена упаковки. В этом вся разница. А ребёнок скоро вырастет, зачем такие траты? Тебе что, деньги совсем не нужны?
Дни шли за днями, перемещая красный квадратик настенного календаря. Наташа смотрела на сына, и замечала в нём черты мужа, которых раньше не видела или не хотела видеть. Нос картошкой, который, казалось, в смешные моменты готов был хрюкнуть. Сутуловатые плечи, готовые прогнуться при первых признаках жизненных неурядиц. Опущенные книзу уголки рта с тяжёлой оттопыренной нижней губой.
- Ну, ничего, я из тебя мужика сделаю, - сказала непостоянная Наташа своему крохотному сыну, и вцепилась в него дремавшей на глубине её ветреной души, бульдожьей хваткой. Мать разрабатывала планы, как её единственный сын выучит английский до школы, научится читать и писать в три года. Вдобавок ко всему она видела его, похожего на неё, как две капли воды, на первом месте пьедестала в белоснежном кимоно и огромной блестящей медалью с изображением римской «единицы». А пока она, позабыв о своих гулянках и глупых желаниях, делала массаж сыну, ходила два раза в день на прогулку, независимо от погоды, и мечтала, каким красивым и мужественным он вырастет.
Наташа сама с ребёнком ездила на ежемесячные осмотры, сама покупала памперсы и смесь, каши и консервы для прикорма, складывая под недоумённые взгляды девчонок-продавцов в отдельный кармашек белесые чеки.
Времени дружить с Любой у неё не оставалось, ведь её жизнь приобрела новый, настоящий, смысл.
Стасика раздражал оптимизм родившей жены. Если раньше она была похожа на брехливую собачонку, готовую трясти своим беспородным хвостом перед любым кобелём, то теперь она преобразилась. Вставала по часам, ввела строгий режим дня для себя и сына. Когда муж попытался ещё больше урезать её траты, заявила, что готова выйти на работу.
- Куда это ты собралась? Кто тебя с ребёнком возьмёт?
- Ты и возьмёшь. Сам жаловался на днях, что магазин надо расширять. Что продавца бы надо взять, но верить никому нельзя, - заявила Наташа.
- Но ведь Антошка маленький совсем, ещё двух лет нет. Потом, дневной сон, кормление... Как ты всё это сможешь делать? - Стасик не хотел терять единственный рычаг давления на жену - финансы. Может, подождёшь, пока очередь в садик подойдёт?
- Ты думаешь, мне всё равно, что будет с магазином, - удивила сознательностью Наташа. - А я прекрасно понимаю, это наша единственная возможность заработать. Не волнуйся за нас, мы справимся, сам скоро увидишь.
Стасику не нравилась её идея. Но это было лучше, чем пустить в драгоценный магазин непонятно кого. И потом, делать ревизию каждый месяц - такая морока. Опять же, и жена под присмотром целый день. Обед, взятый из дома, может даже не будет съеден, если покупатели набегут... Он ставил плюсы напротив минусов, пытаясь учесть все возможные нюансы.
Так Наташа появилась за прилавком зоомагазина с маленьким сынишкой на руках. В подсобке она постелила матрац, согнув его пополам, и накрыв детским одеялком. В душной комнате без окон просыпался мальчик, знающий с первых дней, что мама делает для него всё. Случалось, он послушно стоял за прилавком, обнимая ногу матери, и покачиваясь от желания уснуть. Случалось, что у Антошки поднималась температура, и взять его на работу было невозможно.
- Ну что же, мне жаль. Останешься в этом месяце без премии, - мило улыбаясь, сказал Стасик. - Но правила - есть правила. Ты знала, когда на работу выходила. Но тебе деньги были важнее ребёнка...
Рассказывать мужу о том, что Наташа копила средства на счёте в банке на развивающие секции для сына, было бессмысленно. Потому что она знала, отец ни копейки не даст на это «баловство», повторяя одну и ту же фразу:
-Я, например, никуда кроме школы не ходил, и ничего, нормальным мужиком вырос...
- А если я на полдня выйду? Дашь премию? - глаза Наташи покраснели от злости.
- Что, правда выйдешь? - по-прежнему фальшиво улыбаясь, спросил Стасик.
- Да, - твёрдо заявила жена, ещё не представляя, как она сможет оставить больного сына одного.
- Ладно, собирай мне обед, кто-то должен в этой семье работать!
Женщина, закусив до крови нижнюю губу, чтобы не разрыдаться, связала пояса от двух халатов между собой. Один конец она привязала к железной ручке двери в зал, а второй, не глядя на сына, к его пухлой лодыжке, чтобы он не смог добраться до кухни.
Шёл весенний дождь, тёплый, как руки матери, и нежный, как её поцелуй в наступающей темнотой звездоглазой ночи. Наташа не могла плакать, и с завистью смотрела на бесконечные струи, сползающие тонкими змейками по стеклу. Редкие покупатели заходили поглазеть на сонных аквариумных рыбок и притихших хомяков, и муж в этот день легко справился бы один.
Дождавшись двенадцати часов, Наташа, не оглядываясь на мужа, выбежала из магазина, на ходу доставая ключи из сумочки. Воображение рисовало ей самые ужасные картины: что вокруг Антошкиной шеи обвился пояс, как хищная терпеливая змея, что он упал и разбил себе нос, что он ударился затылком... На каждом светофоре она подрезала первую машину, влезая впереди неё. Из окон автомобилей лились потоки брани, надрывались клаксоны, резкими высокими звуками врезаясь в барабанные перепонки. Кто знает, сколько раз она пожалела о принятом сгоряча решении. Вжимая педаль газа почти до пола, Наташа вспоминала всё. Первое невнятное движение в животе, первый осмысленный взгляд сына, и своё опасение за его первые нетвёрдые шаги.
Женщина не видела ничего перед собой, улыбающееся лицо Антошки затмевало звуки и картину происходящего. Дыхание сбилось, но Наташа не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть, преодолевая последний лестничный пролёт.
Ключ, дверь, прихожая... Мать села у порога, спрятав лицо в ладонях. Антошка не справился с горшком, и коричневую лепёху старательно намазывал на дверь, высунув язык и любуясь «ароматными» разводами.
Как можно догадаться, у мальчика было всё самое лучшее. В школе - лучший пенал и рюкзак, в секции - самое дорогое кимоно, и, конечно, самая яркая и современная одежда. Запросы мальчика с каждым годом росли. Мать дополнительно устроилась в другой магазин уборщицей. Умный сын поступил в институт, и Наташа стала ещё мыть полы в подъездах. Она чувствовала себя счастливой, провожая глазами высокую ладную фигуру Антошки. С мужем у них давно был раздельный бюджет, разные полки в холодильнике и кастрюльки на них. Женщина изредка покупала себе сто грамм любимых в молодости карамелек. Она разворачивала взятую «стекляшку» медленно, продлевая миг ожидания. Сглатывала слюну, наполнявшую рот, прежде чем почувствовать знакомый сладкий вкус.
Антон поступил в хороший институт на платное отделение, конечно же потому, что приёмная комиссия была предвзята к нему. Несколько раз его чуть было не отчислили, всё по той же причине, и мать отдавала с трудом накопленные деньги, чтобы вернуть зачётке подобающий вид. Отгремел выпускной коричневыми пробками шампанского, взлетающими высоко над богато накрытыми столами. Наталья на торжественную часть не пошла. Было не в чем, а тратить деньги на наряд ради одного вечера - несусветная глупость. Мать снова с гордостью провожала взглядом широкую спину сына, который уходил, не оглядываясь, шагая уверенно и твёрдо.
После выпускного парень, ни дня не работавший, привёл симпатичную девочку во двор и позвал спуститься вниз мать.
- Прости, сладенькая, дома не убрано, - сказал он милой пухлогубой девочке.
- Мама, это моя киса. Мы решили пожениться. Её папа устраивает меня на работу, на Север. Свадьбу сделаем здесь, потому что там очень дорого, а потом уедем. Ты же поможешь мне с деньгами? Я сказал, что свадьбу сделаем пополам, не хочу входить в новую семью на положении нищего.
Девочка молчала, брезгливо поглядывая на женщину с морщинистым, глупо улыбающимся, лицом.
- Конечно, сынок. Ты прав, пополам нужно. Да... Как-нибудь соберём... - она поднесла руку к переносице, чтобы счастливые молодые не увидели, как задрожали её губы. - Идите, гуляйте, пока молодые, - она, отвернувшись, махнула рукой, и вошла в подъезд.
На свадьбу Наташа не пошла. Как обычно, было не в чем. А покупать вещи ради одного вечера...
Единственный сын уехал в далёкие холодные края, такие же холодные, как его эгоистичное сердце. Мать, что взяла огромный кредит на его свадьбу, долго ходила с сумкой на колёсах, продавая по магазинам полиэтиленовые пакеты: маленькие одноразовые, «майки», и празднично-цветочные. Она уверяла знакомых, что это очень доходное занятие, приносит почти пятьсот процентов. Наташа так и не узнала, что запас пакетов в столах у продавцов почти всегда был достаточным. Что женщины покупали ненужное, чтобы отказом не омрачить надежду её просящих глаз.
Когда больше, чем через десять лет, Наташа выплатила долги, она купила настоящие шоколадные конфеты, целых полкило. Сидела на кухне, согнув спину и разглядывая красные капиллярные сетки на ногах и узловатые синие вены. Конфеты были не вкусными. Жизнь - бессмысленной. Утром она взяла свою клетчатую сумку на колёсах, и пошла продавать пакеты и пакетики по магазинам, столовым и кафе.
- Путеводитель здесь.