- Нить, что не держит никого. Глава 25.
Ранние морозные сумерки зажгли на улицах разноцветные огни и новогодние гирлянды. Прохожих на улицах становилось всё меньше, настроение Даши увядало, как сорванная небрежной рукой синева полевого василька.
«- Конечно, - думала девушка, - со мной только так случится и может. Когда в школе прыгали в высоту, я лучшая была. А как стали на оценку сдавать - еле-еле на «тройку» выпрыгнула. На физкультуре всегда первая прибегала на лыжах, а на соревнованиях, как назло, палку сломала. Так всегда будет, и во всём.»
- Не везёт, - сказала она себе, глядя, как часто замигала китайская ёлочка-гирлянда на углу прилавка, собираясь вот-вот погаснуть.
- Добрый вечер, -вошла молодая женщина, неся впереди себя огромный живот. - Вы ещё не закрываетесь?
- Я же тебе говорил, - добавил Сергей, который вошёл вслед за ней. - Привет, Даша. Как дела? Что нового?
Девушка за прилавком опустила глаза, чтобы не видеть ни на парня, ни на его спутницу. В груди стало странно больно, как если сильно упадёшь с велосипеда, и в первые мгновения не можешь понять, что расшиб и что точно болит Она хотела ответить вежливо, как и полагается, что-нибудь вроде «Спасибо, всё хорошо. Как ты поживаешь?» Но вместо этого медленно подняла голову, и глядя на знакомое лицо, медленно спросила:
- Ни девушки, ни подруги?
- Ага, нет ни той, ни другой. Это сестра моя, Люба. Хотел тебя познакомить. Будешь знакомиться, или как?
- Даша, - недоверчиво сказала девушка. - Очень приятно.
- И мне очень приятно. Вот, Серёжка проведать меня заходил, говорит, гулять надо, и всё меня по морозу таскает. Мне уже в феврале рожать. Всё, братец, увидела я твою Дашу, теперь до квартиры меня провожай. Не могу больше, сил нет, - она вцепилась в локоть Сергея, сморщившись от тянущей боли. - Пока, Даша, рада знакомству.
- Пока, - ответила та, раздумывая, как же остановить парня.
- Подожди, Сергей, - наконец решилась она. - Мне у тебя кое-что спросить надо...
Люба вышла из магазина, а улыбающийся парень застрял в дверях, запуская морозные клубы вовнутрь.
- Ты там на дне рождения сказал, что я твоя невеста. Скоро дядя Коля с женой придут. Мне так неудобно, что сказать, не знаю даже... Перед родителями стыдно. Я тебе помогла, может и ты мне поможешь? - она вышла из-за прилавка и оказалась напротив Сергея, лицом к лицу. - Родителям скажем, что ты мне предложение сделал, а потом как будто поссоримся, и всё?
Парень, не долго думая, кивнул:
- Вообще без проблем. Завтра приду... нет, лучше, послезавтра, договорились?
- Договорились, - облегчённо вздохнула высокой грудью Даша, и, дождавшись, когда Сергей выйдет из магазина, подпрыгнула на месте, как детский мячик, вдобавок крепко сжав кулачки на удачу.
***
Лидия Аркадьевна почти пришла в себя. Она как будто читала одновременно две разные книги. Новеллу про любовь, настигнувшую главных героев после трагических событий в зрелом возрасте. И печальное повествование, наполненное добрыми воспоминаниями о трагически ушедшем супруге, который оставил её в этом жестоком мире, одинокую и скорбящую.
Со временем женщина узнала, что скоро ей придётся заняться чтением ещё одной важной книги, а именно - воспитанием чужих детей. Как оказалось, у товарища по несчастью, утратившего супругу, было двое детей, мальчик и девочка, чуть старше десяти лет.
- Это же счастье, успокаивала она Виктора, который на второй месяц знакомства решился открыть тайну, которая неизбежно стала бы известной. - Дети - это замечательно. Наши с мужем парни выросли давно, разъехались. Того и гляди, своих карапузов нарожают.
- Разве ты не боишься, Лидочка, что они нам помешают? Нашему безоблачному счастью? - спросил мужчина, горячо сжимая её ладонь с тонкой сеточкой морщин.
- Не думала, что ты такое можешь сказать о своих детях, - возмутилась женщина. - Думаю, что всем нам придётся непросто. Но ведь мы с тобой взрослые люди, вдвоём поможем им и пережить потерю матери, и привыкнуть к новой жизни. Подожди, - вдруг пристально посмотрела Лидия на мужчину. - Может, я тороплю события? Извини, если я неправильно поняла тебя... Но ты сам говорил, что пора всё рассказать детям, что ты устал скрываться, что хочешь жить со мной?
- Да-да, всё так, - торопливо стал уверять её Виктор, в перерывах между «даканьем» не забывая целовать её руку влажными губами, - Всё так, любимая! Хочу быть с тобой, мой нежный ангел...
Лидочка, несмотря на прекрасную сохранность, годилась лишь в матери нежного ангела. Она и в молодости не слышала столь проникновенных речей. В их с мужем юношеское время не принято было обращаться друг к другу откровенностями вроде: любимая, сладкая, или с животноводческим уклоном: зайка, лапа, киса. Первое время Лидия Аркадьевна от неожиданности покрывалась мурашками, но, уверившись в искренности мужчины, и сама стала употреблять их.
- Так неужели ты мог подумать, дорогой, что я не полюблю твоих детей, как своих? Что не смогу принять их?
- Я так счастлив, Лидушка, голубушка ты моя! Я счастлив, что мы сможем жить все вместе, одной семьёй!
И дружная семья перебралась в «трёшку» «милого ангела», где одна комната после отъезда сыновей долгие годы пустовала.
Саша и Маша были хорошими и спокойными детьми. Подросток был старше сестры на два года, и привык беспокоиться о ней с самого детства. Маша была немного меланхоличная и робкая, привыкшая к опеке брата. Оба приняли переезд как данность. Отец, который был уверен, что дети не догадываются о новом повороте его вдовьей жизни, сильно заблуждался. Когда он, наконец, собрался с духом и сказал, что хочет их кое с кем познакомить, Саша понимающе кивнул коротко постриженной головой:
- А, с этой...
- Не с этой, а с тётей Лидой.
- Ты, пап, не сердись, только мы её мамой звать не будем, - ребята переглянулись, и отцу стало понятно, что они давно обсудили этот вопрос между собой.
- Вы простите меня, дети. Последнее время было тяжёлым, и, наверное, я вас оставлял без нужного внимания. Но это больше не повторится, обещаю. Мы переедем к тёте Лиде, у вас у каждого будет своя комната. Правда, здорово? - он виновато поглядывал на осунувшиеся лица детей, надеясь разглядеть хоть искорку радости.
- Здорово, пап, конечно. А до школы далеко? - спросил Саша, поглядывая на яркие грамоты по математике и физике, украшающие стены.
- Порядочно. До конца года придётся потерпеть, а потом, может, что-нибудь придумаем... - Виктор Евгеньевич предполагал, что детей придётся перевести в другую школу, но пока решил не говорить об этом. Его расчёт был прост: за полгода так намучаются по автобусам трястись, что сами попросятся поменять школу.
- Когда собираться? - спросил Саша, шмыгнув веснушчатым носом. Он с серьёзным видом смотрел на отца. С уходом мамы парень понял одну простую истину: сказки кончились. Больше никто не погладит его волосы перед сном, не обнимет его, прижавшись тёплой щекой к его щеке. Никто не пожалеет его украдкой, вытерев нечаянную слёзинку, которых не бывает у «настоящих мужчин». Никто не станет для него одного жарить на сковороде свежесваренные пельмешки, потому что он так любит. Мама ушла навсегда, оставив вместо себя холодное безликое «никто».
Отец прочистил горло, смущённо покряхтев, будто не мог справиться с залетевшей в него мухой.
- Мы с тётей Лидой подумали, что сначала ей нужно к нам в гости прийти. Она правда хорошая. Добрая очень, - он не представлял, насколько трудно говорить об этом с детьми. Рядом с умной женщиной всё казалось простым и понятным. Без неё было всё не так, что-то не клеилось, что-то не ладилось.
- Да ладно, пап, чего ты оправдываешься, - повзрослевший за один день Саша кивнул отцу. - С плохой бы не связался, наверное.
Маша во время их диалога сидела молча, перебирая юбочные складки на любимой кукле, только изредка поглядывая на брата такими же зелёными, как у матери, глазами.
Знакомство состоялось на выходных. Дети унесли подаренные гостьей вещи и игрушки в детскую, и вернулись в зал. Лидия Аркадьевна старалась быть тактичной и ненавязчивой, присматриваясь, как дети общаются с отцом. Что принято в семье, а что - нет. Девочка немного смущалась, разговаривая с папой и братом односложно. Мальчик-подросток был серьёзным и настороженным, будто от его мнения что-то зависело. За столом дети ждали, пока отец пожелает всем приятного аппетита, что, очевидно, означало начало трапезы. За едой разговор стал непринуждённее, обсуждали, кто и что любит, всё время вспоминая, как часто это блюдо готовила мама, или в каком именно магазине она покупала те или иные сладости. Упомянув в разговоре ушедшую маму, Саша то и дело поглядывал на Лиду, стараясь угадать, сердится она или нет на самом деле. Но гостья, вопреки его ожиданиям, только мило улыбалась, а несколько раз, отвернувшись, вытерла слёзы.
- Мне нравится, что вы о маме говорите. У меня муж умер тогда же, когда и она. Так мы с вашим папой и познакомились. Горевали вместе, переживали. Было больно. Очень.
- А Ваш муж тоже был хороший? Как наша мама? - наконец, несмело спросила Маша.
- Да, очень. И у нас с ним есть два взрослых сына.
- И мы все вместе будем жить? - девочка поскоблила тарелку рядом с котлетой. - Папа сказал, что у нас с Сашей отдельные комнаты будут? - она вопросительно посмотрела на отца.
Взрослые переглянулись, и Виктор Евгеньевич пожал плечами.
- Нет, Машенька, они уже взрослые, и давно уехали. Мы с их папой вдвоём жили, - ответила Лидия Аркадьевна, и тепло улыбнулась. - А ты хочешь свою комнату?
- Раньше я не думала об этом, - снова занялась котлетой и макаронами девочка, - потому что её не было. А теперь хочу. Только я, наверное, засыпать буду одна бояться...
- Я могу тебе сказку читать на ночь, если ты разрешишь. Можно? - спросила женщина, почувствовав, как слёзы выкатываются из глаз.
- Мамину книжку сможете читать? Про тринадцать принцесс? - недоверчиво спросила Машенька.
- Да, конечно. А потом, когда эту прочтём, мы с папой тебе новую купим. Про четырнадцать, или про пятнадцать принцесс, какую ты сама захочешь, хорошо?
- Тогда лучше про собаку, можно? - попросила девочка. - Про принцесс мы уже дочитали...
- Конечно, Маша. Сходим вместе в книжный, и выберем.
Брат закончил есть и с подозрением смотрел на гостью. Слишком в ней всё было хорошо, так хорошо, что даже не верилось в её настоящность.
***
Роды приближались, настораживая своей неизвестностью Любу. Мать больше ни в чём не упрекала её, приходя вместе с братом по выходным. Сергей, несмотря на протесты сестры, собрал детскую кроватку, пахнущую лаком и деревом.
- Разве она не должна быть изготовлена из экологически чистых материалов? - возмущённо спросила будущая мать, поморщившись от едкого запаха.
- Ну что ты, Люба, кроватка из экологически чистого дерева, это точно. А остальное - мало ли что напишут на коробке, неужели ты веришь этому?
- Давай, дочка, кроватку застелем? - спросила Надежда Аркадьевна, открывая шкаф. - Посмотрим, как будет красиво. Ты ведь, наверное, всё перестирала после магазина?
- Конечно, мам, перестирала. Порошок, просто ужас какой-то, детский называется, а пены вообще нет. И запах какой-то старушечий, - снова выказала недовольство Люба. - Кроватку не надо трогать. Пусть пока так постоит. - Будущая мать то и дело вспоминала кадры из увиденного фильма, где мать, потерявшая ребёнка при родах, возвращается домой и часами сидит у пустой колыбели. - Застелить не сложно, и не долго. Ты же мне поможешь, если что, мам?
- Конечно помогу, доченька, даже не переживай об этом. А порошок - он специально такой, без химии, чтобы у ребёнка аллергию с первых дней не вызвать. Это вы привыкли сейчас, что ни порошок - то пахнет, как наш химзавод...
- Ой, узнаю старую песню! Ты от отца заразилась что ли? Наше время, ваше время, - будто сто лет живёте уже.
Сергей, придвинув детскую кроватку к дивану, отошёл на пару шагов и с удовольствием посмотрел на дело своих рук:
- По-моему, хорошо смотрится. Что скажете, мамочки?
- Даже не знаю, - склонив голову набок, ответила Надежда Аркадьевна. - Я бы лучше в ноги поставила. Ты, Люба, спросонья постоянно на кроватку натыкаться будешь.
- Чего ты, мам! Я же буду знать, что здесь у меня кровать с ребёнком стоит, - возмутилась дочь, подумав, как хорошо, что она живёт отдельно, а то бы они спорили, как правильно пелёнки сворачивать.
Будто услышав её мысли, будущая бабушка спросила:
- Это у тебя все пелёнки в шкафу? Или ещё где-то есть?
- Больше нет нигде. А что, разве этого мало? - удивилась Люба.
- Конечно, - ядовито фыркнула Надежда Аркадьевна. - Тебе этого на полдня навряд ли хватит. Нужно пару - тройку дюжин запасти, потом ребёнок вырастет - на тряпки пустишь. Хотя, я вот твои пелёнки потом Дине отдала, а она, кажется, Рите...
- Мам, ну о чём ты говоришь! Сейчас с первого месяца дети ползунки пачкают, какие дюжины пелёнок! Да и подгузники в каждом магазине продаются!
- Надо же, а в наше время говорили, пеленать надо обязательно, а то ножки кривыми будут, - капитулируя перед дочерью, улыбнулась Надежда Аркадьевна.
- Надо же, какие вы обе смешные, - заметил Сергей. - Пойду, чайник поставлю, проголодался ужас как.
- Воду под пельмени поставь, - не сговариваясь, громко сказали женщины вслед выходящему из комнаты парню.
- Так чего отец там, всё ещё злится? - Люба села на диван, а потом опрокинулась назад. - Уже сидеть не могу.
- Злится, конечно. С Серёжей еле как помирился, и то из-за того, что тому работа была нужна.
- Думаешь, мне тоже надо покланяться сходить? - ухмыльнулась Люба. - Он, между прочим, первый начал! Мог бы и понять, каково мне пришлось.
- Доченька, ну что ты, как в детском садике! Кто первый начал, и зачем... Он ведь отец тебе, думаешь не переживает? Потому и злится, что расстраивается, а поделать ничего не может.
- О-о-ой, - повернулась Люба на бок, - и зачем я только начала... Всё, мам, проехали. Отец с характером, так в кого я, дочка его, бесхарактерной буду? - она положила щёку на отёкшую ладонь. - Скорее бы всё уже кончилось, мам, у меня всё болит...
- Радуйся, доченька. Пока ребёнок в животе, с ним забот никаких. А вот как вылезет, там и начнётся... Не жизнь, а сказка, - Надежда Аркадьевна положила ладонь на голову дочери, потом провела по спине. - Маленькая ты у меня ещё Люба, глупенькая... Ладно, не долго осталось. Вот родишь - тогда и повзрослеешь.
Молодая женщина непонимающе смотрела на мать. Всюду эти страшилки, беременность, роды, кесарево... Вон, ей скоро рожать, а она даже в больнице ни разу не лежала.
Раздался резкий дверной звонок.
- Надо снять его будет, Люб, напомни мне после обеда, - крикнул Сергей.
На пороге широко распахнутой двери стояла постройневшая Наташа в симпатичной коротенькой шубке. Дьявольский огонь светился в её широко раскрытых глазах. Не обращая внимание на мужчину, она влетела в зал:
- Любасик, всё ещё страдаешь? Пошли, я тебе свою машину покажу, - она стащила беременную женщину с дивана за руку, и по-хозяйски дёрнула в сторону полупрозрачную штору:
- Смотри!
- Путеводитель здесь.