— А ты кто вообще такая, нищенка, раз пришла в нашу семью, значит сиди и молчи! — голос Марьи Ивановны эхом отразился от кафельных стен кухни, словно хлыст, оставляющий невидимые шрамы.
Лиза замерла над раковиной, руки по локоть в мыльной пене. Пятый год подряд эти же слова, тот же тон... Капли с тарелок падали в воду — тик-так, тик-так — как отсчет времени до побега.
В дверном проеме появился Витя, галстук расстегнут, пиджак наброшен на плечо. Усталый взгляд директора филиала скользнул по жене, остановился на матери.
— Что тут происходит?
— Да эта... — Марья Ивановна махнула рукой в сторону невестки, — опять посуду бьет! Вон, смотри, на дне раковины осколки!
Лиза повернулась, в глазах — удивление и боль. Она даже не заметила, когда блюдце выскользнуло из рук. В последнее время все валилось, ломалось, исчезало... Будто сама жизнь превращалась в череду мелких катастроф.
— Лиза! — рявкнул Витя. — Сколько можно? Мать права, ты стала какая-то... рассеянная.
Рассеянная? — мелькнула мысль. — Или просто мертвая изнутри?
Марья Ивановна довольно улыбнулась, поправила седые волосы, уложенные в тугую прическу. В этой улыбке читалось торжество — еще одна победа в войне против невестки.
— Витенька, сынок, садись ужинать. А ты, — повернулась к Лизе, — быстро все убери тут и иди гладить рубашки. Завтра у него важная встреча.
Лиза кивнула, привычно покорно. Но что-то внутри дрогнуло, словно струна, которую натянули слишком сильно.
Утром следующего дня Лиза стояла у окна спальни, наблюдая, как Витя садится в черную "Ауди". Мотор урчал ровно, дорого — как и вся их жизнь. Внешне благополучная, изнутри пустая.
Она помнила, как пять лет назад он подъехал к ее родительскому дому на такой же машине. Тогда казалось — принц на белом коне. Красивый, успешный, с дорогими часами и уверенной улыбкой. Говорил правильные слова про любовь, будущее, счастье...
— Лиза! — донесся крик из кухни. — Где мой кофе?
Началось.
Марья Ивановна сидела за столом в халате и тапочках, уже накрашенная, волосы в бигуди. В руках — утренняя газета, на лице — привычное выражение недовольства.
— Простите, Марья Ивановна, сейчас принесу.
— "Простите"! — передразнила свекровь. — Надо было думать раньше. А где мои таблетки? И почему пол в прихожей не помыт?
Лиза поставила чашку с кофе, аккуратно, не дав ни капле пролиться на скатерть. Движения отточенные, автоматические — как у робота, запрограммированного на службу.
— Пол помою после завтрака. Таблетки на тумбочке в спальне.
— Не "помою", а "помоюсь"! Грамоте тебя не учили? — Марья Ивановна прихлебнула кофе, поморщилась. — И кофе опять не такой. Слабый какой-то.
Не такой кофе, не такая жена, не такая невестка... — промелькнуло в голове у Лизы. А какая нужна? Безмолвная кукла, которая готовит, стирает, убирает и молчит?
В этот момент зазвонил телефон. Лиза потянулась к трубке, но Марья Ивановна одернула ее:
— Не смей! Это может быть важный звонок.
Голос в трубке был знакомый — баба Надя, соседка по старой квартире.
— Алло, Марья Ивановна? Это Надежда Петровна... Как дела у Лизоньки? Что-то давно не видно ее...
Лиза замерла. Баба Надя — единственная, кто еще помнил ее прежнюю жизнь. Простую, небогатую, но честную.
— Лиза занята, — сухо ответила Марья Ивановна. — Дом большой, дел много.
— Да я понимаю... Просто хотела передать — мама ее спрашивала. Может, приедет как-нибудь? Соскучилась...
Сердце Лизы сжалось. Мама... Когда она в последний раз ее видела? Месяц назад? Два?
— Передайте, что она... занята, — Марья Ивановна бросила взгляд на невестку. — Совсем занята.
После того, как трубка легла в аппарат, в кухне повисла тишина. Лиза стояла посреди комнаты, чувствуя, как внутри растет что-то непонятное — то ли гнев, то ли отчаяние.
— А что ты встала как столб? — резко спросила свекровь. — Иди работай!
Вечером Витя вернулся поздно, усталый и раздраженный. Встреча прошла не так, как планировалось, и он искал, на ком сорвать злость.
— Лиза! — закричал он, едва переступив порог. — Где ужин?
— Готов, сейчас подам.
— "Сейчас"! Я целый день пашу, а дома элементарного порядка нет!
Лиза хотела спросить — какого порядка нет? Дом сверкал чистотой, ужин стоял на плите горячий, его рубашки выглажены и висят в шкафу...
— Витя, — тихо сказала она, — баба Надя звонила. Мама меня хочет увидеть...
— И что? — он даже не поднял голову, нарезая хлеб.
— Может, я съезжу к ней на выходных? давно не видела...
Витя остановился, нож завис в воздухе. Медленно повернулся к жене.
— Ты что, с ума сошла? У матери сердце больное, ей нужен уход. А ты собралась по родственникам кататься?
— Но мама тоже...
— Твоя мама пусть сама о себе заботится! — рявкнул он. — А ты мне жена или приходящая домработница?
Хороший вопрос, — подумала Лиза. А в чем разница?
Из гостиной донесся голос Марьи Ивановны:
— Витенька, что там шумите? Я телевизор не слышу!
— Ничего, мам! — крикнул он в ответ, а потом, понизив голос, продолжил: — Лиза, я не хочу больше слышать об этом. Твое место здесь.
Он ушел в гостиную, оставив жену одну на кухне. Лиза смотрела на недоеденную тарелку, на остывший чай в кружке, на свои руки — красные от постоянной стирки и уборки.
Мое место здесь? — повторила она про себя. А где же я сама?
Поздно вечером, когда все легли спать, Лиза сидела на кухне с чашкой чая. Дом молчал — только тиканье часов да гудение холодильника. В такие минуты мысли приходили сами собой.
Она вспоминала себя пять лет назад — другую Лизу. Ту, что работала в маленькой библиотеке, читала стихи вслух детям, смеялась от души. Ту, что мечтала о семье, но не такой... О семье, где ее будут любить, а не использовать.
Витя появился в дверях кухни в домашних штанах и майке.
— Не спишь?
— Не спится.
Он сел напротив, посмотрел на нее внимательно — впервые за долгое время.
— Лиза, я понимаю, тебе тяжело... Но пойми и ты меня. У меня ответственность, работа, мать на руках...
— А я? — тихо спросила она. — У меня тоже есть мать. И мечты были. И жизнь своя...
— Была, — поправил он. — Теперь ты моя жена. Это другие обязанности.
— Обязанности... — повторила Лиза, как эхо.
— Да! И если тебе это не подходит...
Он не договорил, но угроза повисла в воздухе. Лиза поняла: он готов ее отпустить. Легко, без сожалений. Ведь на ее место всегда найдется другая — покорная, тихая, готовая служить.
Утром следующего дня, когда Витя ушел на работу, а Марья Ивановна легла отдыхать после завтрака, Лиза стояла в спальне перед зеркалом.
Отражение показывало чужого человека — худую женщину с потухшими глазами, в застиранном халате. Где та девушка, что мечтала о счастье?
В этот момент в ее голове что-то щелкнуло. Словно выключатель. Или наоборот — включили свет после долгой темноты.
Она открыла шкаф, достала старую спортивную сумку. Начала складывать вещи — не все, только самое необходимое. Документы, немного одежды, фотографию родителей...
Руки дрожали, но не от страха — от предвкушения. Впервые за пять лет она делала что-то для себя.
— Лиза! — голос Марьи Ивановны из гостиной. — Принеси мне воды!
— Сейчас! — ответила Лиза, но продолжала собираться.
В кошельке оказалось мало денег — Витя всегда контролировал расходы. Но хватит на дорогу. А дальше... дальше будет видно.
Она написала записку — короткую, без объяснений:
"Я ухожу. Не ищите меня. Лиза."
Положила на кухонный стол, рядом с ключами от квартиры.
***
Баба Надя открыла дверь и ахнула:
— Лизонька! Доченька! Что случилось?
Лиза стояла на пороге с сумкой в руках, растерянная и испуганная собственной смелостью.
— Баба Надя... Можно у вас переночевать? Я... я ушла.
Старушка обняла ее, прижала к себе — так просто, без вопросов и упреков.
— Заходи, родная. Заходи и ничего не объясняй. Чай поставлю.
В маленькой, но уютной квартире пахло пирогами и валерьянкой. На столе — скатерть в цветочек, самовар, варенье в розетке. Простые вещи, но от них веяло теплом.
— Сидишь тихо, — сказала баба Надя, наливая чай. — А мама твоя волнуется. Говорит — не звонит дочка, не приезжает...
— Не пускал, — тихо призналась Лиза.
— Кто не пускал? Муж что ли?
Лиза кивнула, и слезы, которые она сдерживала пять лет, наконец-то прорвались.
Витя обнаружил записку, когда вернулся с работы. Мать металась по квартире, причитая:
— Как она посмела! Как посмела меня одну оставить! У меня сердце больное!
— Найдем, — холодно сказал Витя, комкая бумажку. — Далеко не уйдет.
Но когда он начал звонить по знакомым Лизы, выяснилось — никто не знает, где она. Словно растворилась в воздухе.
Через неделю он получил документы на развод по почте. Без требований, без претензий — просто развод. Быстро, тихо, как она и жила в их доме.
Прошло полгода
Лиза снова работала в библиотеке — в другом районе, в другой жизни. Жила у мамы, помогала по хозяйству, но теперь это была помощь, а не принуждение.
Читала детям сказки, смеялась их шуткам, планировала будущее. Медленно, но уверенно становилась собой — настоящей, а не игрушечной Лизой.
Однажды встретила бабу Надю на рынке.
— Как дела, доченька?
— Хорошо, — ответила Лиза и удивилась — это была правда. — Все хорошо.
— А тот... муж-то... он женился опять. Говорят, на дочке своего заместителя. Молодая совсем.
Лиза пожала плечами. Ей было все равно. Витя остался в прошлом, как страшный сон.
— Жалко девку, — добавила баба Надя. — Не знает, что ее ждет.
— Может, повезет, — сказала Лиза. — Может, он изменится.
Но сама в это не верила. Люди меняются, только когда очень хотят. А Витя был доволен собой и своей жизнью.
Она пошла домой легкой походкой, напевая под нос детскую песенку. Впереди был вечер с мамой, книга, чай с печеньем... Простые радости, которые она чуть не потеряла навсегда.
Свобода, — подумала Лиза, — она того стоила.
Год спустя Лиза стояла у окна своей новой квартиры — небольшой, но светлой однушки рядом с библиотекой. За окном цвела сирень, а на подоконнике — фиалки, которые она вырастила сама. Маленькие победы над прежней собой, которая боялась даже цветок завести, чтобы не разбить горшок.
На столе лежало письмо из издательства. Ее детские стихи, которые она робко отправила три месяца назад, приняли к публикации. Гонорар небольшой, но это были деньги за то, что приносило радость — за творчество, за себя настоящую.
— Лиза! — позвала мама из кухни. — Чай готов!
Они жили теперь вместе, но по-новому. Не как мать и дочь-прислуга, а как две женщины, поддерживающие друг друга. Мама, узнав правду о том, как жила Лиза в браке, плакала и винила себя:
— Я думала, ты счастлива... Такой дом, муж обеспеченный...
— Мам, дом не делает счастливой. Любовь делает.
Теперь по вечерам они пили чай, смотрели сериалы, обсуждали книги. Простые радости, которые Лиза забыла за годы службы в чужой семье.
В библиотеку часто заходил мужчина — Андрей, отец одной из девочек, которые приходили на детские чтения. Сначала просто благодарил за интересные занятия, потом стал задерживаться, расспрашивать о книгах.
— Ариша дома постоянно пересказывает ваши истории, — говорил он, улыбаясь. — Вы у нее теперь самая любимая тетя Лиза.
Лиза смущалась, но не убегала от разговора, как раньше. Андрей был спокойным, внимательным. Не требовал, не давил — просто был рядом.
Однажды он предложил пойти в кафе.
— Я... я недавно развелась, — призналась Лиза, не зная, почему говорит это.
— Я тоже, — ответил он просто. — Два года назад. Думаю, нам обоим нужно время.
Время... Какое прекрасное слово. В браке с Витей времени не было — только бесконечная гонка за чужими потребностями.
Зимой позвонила баба Надя:
— Лизонька, ты слышала? Того... бывшего твоего... жена бросила!
— Что случилось?
— Да все то же. Свекровь заедала, он сам... Молодая-то оказалась посмелее тебя. Через полгода сбежала, да еще и алименты потребовала — у них ребенок родился.
Лиза слушала и чувствовала не злорадство, а странную пустоту. Витя ей больше не снился, о нем не думалось. Словно той страшной главы в ее жизни и не было.
— Говорят, он совсем плохой стал. Пьет. А мать его в дом престарелых отдать хочет.
— Жалко их, — сказала Лиза и поняла — действительно жалко. Не злоба, не месть, а жалость к людям, которые так и не научились любить.
Весной Андрей предложил Лизе поехать с ним и Аришей на дачу — помочь с огородом.
— Я не умею, — признался он смущенно. — А Ариша хочет цветы сажать.
На даче было просто и уютно. Старый дом, яблони, грядки, заросшие сорняками. Ариша носилась с лейкой, Андрей возился с лопатой, а Лиза сидела на веранде и смотрела на них.
— Тетя Лиза, а вы будете жить с нами? — спросила вдруг девочка.
Лиза растерялась, а Андрей покраснел:
— Ариша, ты что говоришь...
— А что? Папа, ты же сказал, что тетя Лиза хорошая. И мне с ней весело.
Вечером, когда Ариша уснула, они сидели на веранде и смотрели на звезды.
— Она права, — тихо сказал Андрей. — Мне хорошо с вами. И ей тоже. Мы могли бы... попробовать.
— Попробовать что?
— Быть семьей. Настоящей. Где никто никому не принадлежит, но все друг о друге заботятся.
Лиза долго молчала. Страшно было снова довериться, снова поверить.
— А если не получится?
— Тогда останемся друзьями. Но я думаю, получится. У нас есть главное — мы умеем быть счастливыми от простых вещей.
Свадьбу играли через год — небольшую, в кафе рядом с библиотекой. Пришли мама, баба Надя, коллеги, несколько друзей. Ариша была подружкой невесты и очень гордилась этим.
— Тетя Лиза теперь моя мама Лиза! — объявила она всем гостям.
На столах стояли простые букеты — сирень и ромашки. Никаких роскошных банкетов, как на первой свадьбе. Но смеха было больше, и слезы — от радости, а не от страха.
Витя прислал поздравительную открытку — формальную, дежурную. Лиза прочитала и выбросила. Прошлое не должно тенью ложиться на новое счастье.
Прошло еще пять лет
Лиза сидела в саду своего дома — того самого, дачного, который они с Андреем превратили в семейное гнездо. Рядом играли дети — Ариша, уже подросток, и маленький Сережа, их общий сын.
— Мама, а расскажи сказку! — попросил Сережа, забираясь к ней на колени.
— Какую?
— Про принцессу, которая сама себя спасла!
Лиза улыбнулась. Эту сказку она сочинила сама — о девушке, которая долго ждала принца, а потом поняла, что может быть счастливой и без него.
Андрей вышел из дома с чаем, поцеловал жену в макушку:
— О чем думаешь?
— О том, как все изменилось.
— К лучшему?
— Намного к лучшему.
Она смотрела на свою семью — шумную, живую, настоящую — и думала о той Лизе, которая пять лет мыла чужую посуду и боялась сказать лишнее слово. Как далеко это было... Словно чужая жизнь.
— Мам, — Ариша присела рядом, — а ты никогда не жалела, что ушла от того дяди?
— Ни разу, — ответила Лиза честно. — Я жалела только об одном — что так долго не решалась.
Вечером, когда дети уснули, Лиза и Андрей сидели на террасе. В воздухе пахло жасмином, где-то пел соловей.
— Знаешь, — сказала Лиза, — раньше я думала, что счастье — это когда тебя любят. А теперь понимаю — счастье это когда ты можешь любить. Без страха, без принуждения.
— Мудрые слова, — улыбнулся Андрей.
— Мудрость приходит с болью. Но потом боль проходит, а мудрость остается.
Она взяла его за руку — просто так, потому что хотелось. В этом жесте была вся разница между прошлым и настоящим. До Андрея она делала все, потому что надо было. Теперь — потому что хотела.
Свобода любить, свобода быть собой, свобода сказать "нет" и "да" — это и было настоящим счастьем.
Много лет спустя, когда дети выросли и разлетелись по свету, а волосы Лизы стали седыми, она работала директором детской библиотеки. На ее столе стояла фотография: большая семья на фоне цветущего сада.
К ней часто приходили женщины — усталые, битые жизнью, с потухшими глазами. Искали книги для детей, а находили понимание.
— Как вы это сделали? — спрашивали они. — Как решились начать сначала?
— Очень просто, — отвечала Лиза. — Я поняла, что хуже, чем сейчас, уже не будет. А лучше — может стать. Стоило попробовать.
Некоторые слушали и уходили, ничего не меняя. Другие через месяц-другой приходили с благодарностью — в глазах появлялся свет.
— Спасибо, — говорили они. — Вы мне помогли поверить.
А Лиза думала: помогла не она. Помогла история одной женщины, которая однажды решила, что заслуживает большего, чем жизнь в тени чужих желаний.
И это была правда. Каждый заслуживает быть счастливым — не когда-нибудь потом, а здесь и сейчас. Нужно только набраться смелости это счастье взять.