Руки привыкли к огню, к горячему стеклу, к тому особенному жару, который идет не только от печи, но и от самого процесса. Валентина медленно вращала трубку, наблюдая, как оранжевая масса принимает нужную форму. В мастерской пахло раскаленным металлом и чем-то древним — тем запахом, который навсегда въедается в одежду и волосы.
— Вот так, Настя, не торопись, — негромко подсказала она ученице, которая впервые пробовала выдуть простую сферу. — Стекло чувствует твое настроение. Если нервничаешь, оно тоже нервничает.
За окнами мастерской проплывали золотые купола Суздаля. Здесь, в старинном доме, который она выкупила и переделала под школу, время словно замедлялось. Каждый день приходили новые люди — кто-то просто посмотреть, кто-то серьезно учиться ремеслу. И каждый раз Валентина с удивлением наблюдала, как у человека загораются глаза в тот момент, когда он понимает: он может создать красоту своими руками.
Телефон зазвонил именно тогда, когда она помогала Насте сформировать горлышко вазочки. На экране высветилось имя: Александр.
— Алло, — ответила она, придерживая плечом трубку и не отпуская руки ученицы.
— Валя, привет! Как дела? Не занята?
Голос у него был какой-то особенно радостный, почти мальчишеский. Валентина улыбнулась — за три месяца отношений она привыкла к этим неожиданным звонкам, к его умению появляться в жизни как праздник.
— Провожу мастер-класс, но уже заканчиваем. А что такое?
— Слушай, а давай сегодня встретимся? Хочу кое-что обсудить. По поводу... ну, нашей свадьбы.
Сердце екнуло. Свадьбы. Это слово все еще звучало как что-то нереальное. В сорок два года она уже не думала, что кто-то сможет всерьез перевернуть ее размеренную жизнь. А Александр смог. Появился на выставке в Москве, где она показывала свои работы, подошел к витрине со стеклянными птицами и сказал:
— Они живые. Как вам это удается?
— Хорошо, — ответила она в трубку. — Где встретимся?
— У "Архиерея", в семь? Там тихо, поговорим спокойно.
— Договорились.
Она положила телефон и вдруг почувствовала, как внутри что-то трепещет — то ли волнение, то ли предчувствие. Настя тем временем осторожно ставила свою первую вазочку в печь для отжига.
— Красивая получилась, — сказала Валентина, разглядывая работу. — Видишь, как стекло благодарит за терпение?
Настя кивнула, но взгляд у нее был мечтательный:
— Валентина Петровна, а правда, что вы замуж выходите?
— Откуда ты знаешь?
— Да все в городе говорят. Мама сказала, что жених у вас из Москвы, галерист.
Валентина засмеялась. Суздаль есть Суздаль — здесь новости разлетаются быстрее ветра.
— Правда, — призналась она. — Но пока это все... как твоя вазочка. Только начинаем формировать.
В ресторане под старыми сводами
Ресторан "Архиерей" располагался в подвале старинного дома, и массивные своды создавали ощущение уюта и тайны одновременно. Александр уже сидел за столиком в углу, листал что-то в телефоне. Увидев Валентину, поднялся и широко улыбнулся.
— Ты сегодня особенно красивая, — сказал он, целуя ее в щеку.
— Льстец, — отмахнулась она, но было приятно.
Александр выглядел именно так, как должен выглядеть успешный московский галерист: дорогой костюм, уверенная осанка, внимательный взгляд. В свои сорок пять он умел нравиться — и женщинам, и партнерам по бизнесу. Валентина это понимала и иногда даже восхищалась тем, как легко он находит общий язык с любым человеком.
— Заказал нам вина, — сказал он, когда она села. — Помнишь, то самое, которое пили в первый раз?
— Помню.
Официант принес бутылку красного вина, и они помолчали, пока он разливал его по бокалам. Александр казался чуть взволнованным, что было для него непривычно.
— Слушай, Валя, — начал он, когда они остались одни. — Я думал о нашей свадьбе. О том, как все организовать, где проводить...
— И к чему пришел?
— А пришел к тому, что хочу, чтобы у нас все было красиво и... правильно. По-взрослому, понимаешь?
Валентина кивнула, не очень понимая, к чему он ведет.
— Вот, например, — продолжил Александр, доставая из внутреннего кармана пиджака какие-то бумаги. — Я подготовил брачный договор. Чтобы у нас потом не было недоразумений, чтобы все было честно и открыто.
— Брачный договор? — переспросила она.
— Ну да. Это сейчас нормально, цивилизованно. Мы оба взрослые люди, у каждого есть свое имущество, свой бизнес. Зачем рисковать?
— А от чего рисковать?
Александр рассмеялся:
— Валя, ну не делай такое лицо! Я же не хочу твою мастерскую отобрать. Просто в наше время нужно все документально оформлять. Спроси любого юриста.
— Хорошо, — сказала она после паузы. — Дай почитаю.
— Конечно! Только не сегодня, ладно? Сегодня давай просто посидим, как влюбленные. А завтра я тебе распечатаю все как следует, со всеми приложениями.
Он убрал бумаги обратно в карман и поднял бокал:
— За нас! За нашу новую жизнь!
Валентина подняла свой бокал, но внутри шевельнулось что-то странное. Не тревога — пока еще не тревога. Просто... недоумение. Почему он так спешит с этим договором? И почему не дает прочитать сразу?
— Саша, — сказала она. — А зачем такая спешка? Свадьба через месяц, есть время все обдумать.
— Какая спешка? — искренне удивился он. — Наоборот, хочу, чтобы все было продумано заранее. Ты же знаешь, я не люблю делать что-то впопыхах.
— Знаю.
Он взял ее за руку:
— Валь, ты мне доверяешь?
— Доверяю.
— Тогда все будет хорошо. Обещаю.
Тревожное чтение
На следующий день Александр прислал договор курьером. Толстая папка с множеством листов, все напечатано мелким шрифтом, все серьезно и официально. Валентина заварила чай, села в любимое кресло у окна и принялась читать.
Сначала все выглядело стандартно. Кто на ком женится, где проживает, какое имущество считается личным. Ее школа стеклодувов остается за ней, его галерея — за ним. Логично.
Но чем дальше она читала, тем больше хмурилась. В случае развода она не имеет права претендовать на имущество, приобретенное в браке, даже если оно покупалось на общие деньги. В случае развода она обязуется не разглашать информацию о доходах и деловых связях Александра. В случае развода...
— В случае развода, в случае развода, — пробормотала она. — А в случае счастливой жизни что-нибудь написано?
Перечитала еще раз. Потом еще. С каждым разом становилось все яснее: договор составлен так, что она в случае чего остается ни с чем, а Александр — со всем.
Взяла телефон, набрала номер подруги Лены — она работала юристом в Москве.
— Лен, привет. Можешь сейчас поговорить?
— Конечно! Как дела? Готовишься к свадьбе?
— Вот об этом и хочу поговорить. Саша дал мне брачный договор на подпись. Я прочитала и... не знаю, что думать.
— А что там такого?
Валентина пересказала основные пункты. На том конце провода повисла тишина.
— Валь, — наконец сказала Лена. — Ты серьезно?
— Серьезно.
— Слушай меня внимательно. Этот договор составлен не для семьи. Это документ для развода. Для твоего развода. Понимаешь?
— То есть?
— То есть человек, который дает такой договор на подпись, уже думает о том, как он будет разводиться. И как он при этом ничего не потеряет.
— Может, он просто осторожный?
— Валя, я семнадцать лет составляю брачные договоры. Нормальный договор защищает обе стороны. А этот защищает только его. Причем защищает так, как будто ты потенциальная мошенница.
Валентина отложила телефон и снова взялась за бумаги. Теперь она читала не как невеста, а как человек, которому нужно принять важное решение. И с каждой строчкой решение становилось все очевиднее.
Голос из прошлого
Вернисаж в московской галерее "Новый взгляд" должен был стать для Валентины обычным светским мероприятием. Александр попросил составить ему компанию — открывалась выставка современной скульптуры, ожидались важные коллекционеры.
— Валя, познакомься, — говорил он, подводя ее то к одному человеку, то к другому. — Моя невеста. Потрясающий мастер по стеклу.
Люди улыбались, говорили комплименты, интересовались ее работами. Обычная тусовка — красивая, немного искусственная, но в целом приятная.
А потом к ней подошла женщина лет сорока, элегантная, но с усталыми глазами.
— Простите, — сказала она негромко. — Вы невеста Александра Викторовича?
— Да, — ответила Валентина.
— Можно с вами поговорить? Наедине?
Что-то в голосе этой женщины заставило Валентину насторожиться.
— Конечно.
Они отошли в сторонку, к окну, где было потише.
— Меня зовут Ирина, — сказала женщина. — Я была женой Александра Викторовича. Первой женой.
— Понятно, — осторожно ответила Валентина.
— Я не хочу вмешиваться в вашу жизнь, но... — Ирина помолчала, подбирая слова. — Он предлагал вам подписать брачный договор?
— Да.
— А вы его читали?
— Читала.
— И как вам показалось?
Валентина молчала. Ирина кивнула:
— Понятно. Я тоже его читала. Восемь лет назад. И подписала, потому что любила и доверяла.
— И что произошло?
— А произошло то, что через три года он решил развестись. И я осталась без квартиры, которую мы покупали на мои деньги. Без дачи, которую строили вместе. Без вклада, который я сделала в его бизнес. По договору все это было его личным имуществом.
— Но суд...
— А что суд? Я же сама подписала. Добровольно. Никто меня не принуждал.
Ирина достала из сумочки фотографию:
— Это наша дача. Вернее, была наша. Я три года ее обустраивала, сажала сад, выбирала каждую мелочь в интерьере. А теперь там живет его новая жена. Точнее, уже бывшая — он и с ней развелся.
— Вторая жена тоже подписывала такой договор?
— Подписывала. И тоже осталась ни с чем. Мы с ней даже встречались потом, сравнивали документы. Один в один.
Валентина почувствовала, как внутри все холодеет.
— Зачем вы мне это рассказываете?
— Потому что вы кажетесь хорошим человеком. И потому что я не хочу, чтобы через несколько лет мы втроем встречались и сравнивали договоры.
— Может, он изменился?
— Может, — согласилась Ирина. — Но договор-то тот же самый, да?
Момент истины
Валентина приехала к Александру без предупреждения. Договор лежал в ее сумке, покрытый красными пометками и вопросительными знаками.
— Валь! — обрадовался он, открывая дверь. — Какой сюрприз! Проходи.
— Нам нужно поговорить, — сказала она, не снимая куртку.
— Конечно, садись. Чай, кофе?
— Ничего не нужно.
Она достала папку с договором и положила на стол.
— Саша, я внимательно прочитала документ. И у меня есть вопросы.
— Слушаю, — он сел напротив и улыбнулся, но улыбка получилась напряженной.
— Почему в случае развода я остаюсь без всего, что мы приобретем в браке?
— Валь, ну что ты... Мы же не собираемся разводиться.
— Не собираемся. Но почему договор составлен именно так?
— Потому что у меня больше активов. Это справедливо.
— А если я вложу свои деньги в расширение твоей галереи? По договору это будет твоим личным имуществом.
— Теоретически...
— Саша, — перебила его Валентина. — Я встретила вчера твою первую жену.
Лицо Александра изменилось мгновенно. Исчезла улыбка, в глазах что-то мелькнуло.
— Ах, Ирочка объявилась, — сказал он после паузы. — И что она наговорила?
— Рассказала про договор, который ты ей предлагал. Точно такой же.
— Валя, ты же умная женщина. Неужели будешь слушать обиженную бывшую?
— А вторая жена тоже обиженная бывшая?
Тишина. Александр встал, прошелся по комнате.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Да, договоры похожие. И что? Это стандартная практика.
— Для кого стандартная?
— Для людей, которые хотят защитить свое имущество.
— А защитить жену не хочется?
— Валя, брось. Ты же не какая-нибудь охотница за богатыми женихами. Зачем тебе мой капитал?
— Не в капитале дело, Саша. Дело в том, что этот договор показывает: ты мне не доверяешь.
— Доверяю, но...
— Если доверяешь, то зачем такие условия?
Он остановился, посмотрел на нее:
— Хочешь знать правду?
— Хочу.
— Я не думал, что ты будешь проверять договор так тщательно. Думал, подпишешь и забудешь.
Эти слова повисли в воздухе как приговор. Валентина медленно встала, взяла сумку.
— Вот теперь все понятно, — сказала она.
— Валь, постой! Мы можем изменить договор, переписать...
— Нет, Саша. Нельзя переписать доверие.
— Но я же объяснил! Это просто предосторожность!
— Предосторожность от меня. От женщины, которая должна стать твоей женой.
— Валя!
Но она уже шла к двери. Обернулась только на пороге:
— Знаешь, что самое печальное? Я бы и без всяких договоров никогда не претендовала на то, что не заработала. А теперь понимаю, что ты этого не знал. И не хотел узнать.
День, который должен был стать свадьбой
Усадьба была украшена цветами. Белые розы, которые выбирал Александр, гирлянды, которые развешивали декораторы, столы, накрытые для гостей. Все готово для свадьбы, которой не будет.
Валентина стояла посреди двора и смотрела на эту красоту. Вчера она разослала всем гостям сообщения о том, что церемония отменяется. Кто-то звонил, кто-то присылал сочувствующие эсэмэски. Александр тоже звонил — раз десять. Она не отвечала.
— Валентина Петровна, — окликнула ее Настя, появляясь с коробкой в руках. — Мы принесли наши работы для выставки.
— Какой выставки?
— Ну как же! Вы же сказали, что сегодня устроим показ ученических работ вместо... ну, вместо свадьбы.
Валентина удивилась — она действительно сказала это вчера, в телефонном разговоре с Настей, но не думала, что девочка воспримет всерьез.
— Мы все договорились, — продолжала Настя. — Принесли свои лучшие работы. И Анна Сергеевна из турбюро обещала привести группу туристов. Она сказала, что это будет замечательная экскурсия — знакомство с народными промыслами Суздаля.
— Настя, но ведь у меня ничего не готово...
— А мы все приготовили! Вон, смотрите.
Во двор входили ученики школы — человек десять, не меньше. У каждого в руках коробка или сумка с работами. Кто-то нес мольберт, кто-то таблички с объяснениями.
— Мы подумали, — сказала пожилая женщина, которую Валентина знала как Марию Ивановну, — что раз уж все украшено, грех пропадать. А ваши гости пусть лучше посмотрят, чему вы нас учите.
— Но это же день моей свадьбы... то есть, должен был быть...
— А теперь это день вашего творчества, — твердо сказала Мария Ивановна. — И нашего тоже.
Они принялись расставлять работы на столах. Разноцветные вазы, тонкие бокалы, забавные фигурки животных, сложные композиции. Все это сверкало на солнце, переливалось всеми цветами радуги.
В три часа начали приезжать гости. Те самые люди, которые должны были присутствовать на свадьбе. Приезжали растерянные, не очень понимающие, что происходит. А уезжали восхищенные и вдохновленные.
— Валентина, — сказала ее московская подруга Света, — это потрясающе! Почему ты раньше не устраивала таких выставок?
— Не знаю, — честно ответила Валентина. — Наверное, не хватало смелости.
— А теперь хватает?
— А теперь я поняла, что смелость — это не отсутствие страха. Это умение делать правильные вещи, несмотря на страх.
К вечеру последние гости разъехались. Ученики тоже собрали свои работы и ушли, каждый получив от Валентины слова благодарности и небольшой подарок.
Стеклянная тишина
Вечерело. Усадьба опустела, декораторы увезли цветы и гирлянды. Остались только работы Валентины — те, что она создала за последние годы и выставила сегодня впервые.
Она медленно шла между столами, разглядывая свои творения. Вот птица с распахнутыми крыльями — делала ее в то время, когда мечтала о свободе, но не решалась ее взять. Вот ваза с вьющимся орнаментом — работала над ней после первого разговора с Александром, когда казалось, что жизнь вот-вот изменится к лучшему.
А вот композиция, которую она закончила на прошлой неделе, — женщина, смотрящая в зеркало. В отражении не лицо, а множество осколков, которые складываются в новый, незнакомый образ.
— Интересно, кто это? — сказала она вслух, обращаясь к стеклянной женщине.
Тишина была полной и удивительно комфортной. Впервые за месяцы Валентина не ждала звонка, не думала о том, что нужно кому-то понравиться, о чем-то договориться, что-то доказать.
Достала телефон — семнадцать пропущенных от Александра. Даже не стала слушать. Просто удалила его номер из контактов.
Село солнце. Включилась подсветка во дворе, и стеклянные работы заиграли новыми красками. Валентина села на скамейку и просто смотрела на эту красоту — на красоту, которую создала сама.
На душе было спокойно. Да, она осталась одна. Да, свадьбы не случилось. Да, придется объяснять знакомым, отвечать на вопросы, переживать сплетни.
Но зато теперь она точно знала, что доверие нельзя купить, нельзя законтрактовать и нельзя заменить красивыми словами. Доверие либо есть, либо его нет. И если его нет в самом начале, то потом уже не появится.
Она поднялась, обошла выставку еще раз. Завтра все это нужно будет убрать, вернуться к обычной жизни, к урокам, к работе в мастерской. Но что-то изменилось навсегда. Она научилась говорить "нет" тогда, когда это необходимо. И научилась не бояться одиночества.
В конце концов, одиночество — это не про то, что ты одна. Это про то, что ты — это ты. И этого достаточно.