- Нить, что не держит никого. Глава 21.
Лидия Аркадьевна, что приходилась тёткой Любе и Сергею, как и многие члены их большой семьи, работала на химкомбинате. Женщине недавно исполнилось пятьдесят лет, из которых малознакомый человек мог бы дать ей не больше зрелых сорока с хвостиком. Моложавая, плотная, улыбчивая и будто светящаяся изнутри, она начинала каждое утро с обязательной зарядки, независимо от настроения и времени года. Причёска, которую она часто меняла, всегда выглядела «как из парикмахерской» благодаря мощному немецкому фену и средствам для укладки.
Лидия Аркадьевна познакомилась с будущим мужем на последнем курсе института, и через год они поженились, образовав примерную и надёжную, как тогда говорили, ячейку общества. Два сына выросли и разъехались по далёким городам, откуда часто позванивали и присылали открытки на праздники, помня свою радость от полученной картинки с несколькими разноцветными штемпелями и открытыми для всех строками пожеланий. Для женщины и её мужа позади были бессонные ночи, горшки, пелёнки, зубы - всё то, что неизбежно сопровождает молодых родителей в их отцовстве и материнстве. Позади были даже школьные собрания, на которых Лидии Аркадьевне не приходилось краснеть за своих детей, и институтские сессии и экзамены, дающие путёвку в жизнь.
И жили они с мужем сладкое время второй молодости, когда можно сходить в кино, прогуляться с любимым мороженым в парке, посидеть в вечернем кафе, позволив себе сладкий и тягучий ликёр. Возвращаясь в любимую квартиру, они могли посидеть у телевизора, щёлкая семечки, или поиграть в «дурака». Засыпали в постели, читая разные книги с очками на носах, не споря, кто последним погасит ночник со своей стороны. Кто просыпался около полуночи, тот и был «ночным стражем».
В одну такую ночь Лидия Аркадьевна проснулась, и хотела по обыкновению протянуть руку через мужа, чтобы щёлкнуть выключателем молочного цвета светильника, похожего на миниатюрный торшер. Мужчина лежал молча, стиснув зубы и наморщив лицо. Капли пота оставляли мокрые следы на груди и подмышках, проступая через белую майку.
- Ты чего? - спросила жена, удивляясь внезапной перемене. Муж никогда ни на что не жаловался, и был таким же оптимистом, как она. «Поэтому ко мне ни одна зараза не пристаёт, - шутил он. - Пока смеюсь и чихаю, они свои корни пустить не могут!»
- Схватило что-то в боку, - он посмотрел на руку, прижатую к животу, и попытался улыбнуться. Рот скривила на правую сторону гримаса боли, от которой мужчина запрокинул голову назад.
- Я сейчас, Гоша, анальгин...
Георгий Панкратович вышел из кабинета побледневшим. До посещения доктора он ещё крепился, поддерживая жену своим оптимизмом. Пройдя неприятную процедуру поглощения «лампочки», шутил над собой, мол, не знал что на такое способен, и цирк по нему плачет.
- Операция, - сказал мужчина, и подал руку жене, помогая её встать с жёсткой неудобной скамейки.
- Может, к другому доктору обратимся? В областную больницу?
- Ну что ты, Лида, неужели волнуешься? Доктор сказал, пустяк. Возраст у меня не старый. Вот было бы семьдесят, тогда другое дело. А так - полтинник, на мне всё, как на собаке заживает! Да не переживай, не надо. Всё будет хорошо.
Привычная поговорка, которая пристала к Лидии Аркадьевне то ли в очереди, то ли в парикмахерской, «Пройдёт, это не рак желудка», в этот раз не оправдала себя. Не прошло и месяца после операции, как иссохший и зачахнувший мужчина скончался. Жена много времени проводила с ним, ночуя не в холодной супружеской кровати, а сидя на стуле и прислонив голову к его обтянутой жёлтой кожей, голове, издающей слабой свистящее дыхание.
- Душа отлетела, - слова бились между её висков, не принося желанного покоя. То, что недавно было её любимым мужем, отцом её детей и единственным мужчиной, лежало, вытянувшись на узкой больничной койке, укрытое короткой простынкой. Застиранной и линялой тряпицы с прорехами не хватало на его выдающийся рост, и из-под неё виднелся тёмный своенравный вихор, справится с которым не могли ни одни парикмахерские ножницы. Лидия Аркадьевна потянула простынку, закрывая волосы мужа, и увидела, что теперь торчат его худые лодыжки в чёрных носках. Она всхлипнула, и потянула кусок ткани обратно. Глаза, что застилала пелена слёз, отыскали полотенце, которое она аккуратно складывала в пакет, собирая в больницу мужа. Вдова потянула его, разноцветное и полосатое к себе, подержала в руках, будто ожидая чего-то. Затем укрыла голову по койника, и села на своё привычное место, ожидая заключения дежурного врача.
Дни потекли странной рекой. Их движение было то бурлящим, как воды горной реки, то вдруг замирало, становясь похожим на застойное озеро, затянутое ряской. Ритуальный магазин, в котором странно улыбающаяся девушка обивала белым атласом пахнущий свежим деревом гроб. Тонкие пальцы, как у старательной швеи, закладывали складку, проверяя, ровная ли, чтобы закрепить её. Она то и дело склоняла лёгкую голову на длинной шее набок, радуясь создаваемой ею мимолётной красоте.
Чёрная повязка на голове вошедшей женщины говорила сама за себя.
- Вам для мужчины, для женщины? - спросила Света, как было написано на продолговатом бейдже.
Лидия Аркадьевна посмотрела на изящное худощавое лицо, и замерла. Разные глаза Светы, зелёный и голубой, смотрели так, будто принадлежали двум разным людям.
- Для мужа, - ответила женщина, снова поворачивая голову к белоснежному гробу, стоящему на деревянных табуретках.
- Красиво, правда? - с гордостью улыбнулась Света, и мурашки будто стянули спину вдовы к позвоночнику, заставив её неловко выгнуться. - Девочка, пятнадцать лет. Утонула вчера. В подвенечном будут хоронить, - гордая, как у балерины, голова молодой женщины чуть заметно дёрнулась, и стало непонятно, улыбается она или готовится заплакать. - Для мужчин у нас в следующем зале, - она гостеприимно указала пальцами со множеством дешёвых серебряных колечек на открытую дверь.
- Вы ещё молодая, значит муж тоже молодой, - она вопросительно посмотрела на Лидию Аркадьевну. Увидев её кивок, продолжила. - Чёрный не предлагаю, слишком мрачно. Это для пожилых больше подходит, - прошла она мимо пугающего гроба с частыми чёрными складками. - Есть бордовый и синий. Вашему мужу какой цвет больше понравился бы? - странные глаза, казалось, сами боялись остановится на любом предмете в этой комнате, чтобы избежать осознание происходящего.
- Синий, - сообщила Лидия Аркадьевна. - Он синий больше любил. - бархатная крышка с посеребрённым крестом, казалось, караулила, чтобы никто без разрешения не занял гроб.
- Хороший выбор. Венки? - Света указала на противоположную стену, на которой висели конструкции из искусственных цветов. Среди них были строгие, сдержанные, почти торжественные. Были весёленькие, украшенные цветами самой разной расцветки, блестящими веточками, ленточками, и гроздьями позолоченных шариков, покачивающихся от дуновения сквозняка на тонких проволочных ножках.
Лидия Аркадьевна с первого взгляда остановила выбор на венке из тёмных бархатных калл, которые, в отличие от живых, ничем не пахли. Только сейчас овдовевшая женщина обратила внимание на запах, что витал в воздухе.
- Чем это у Вас пахнет? - спросила она, находясь в обычной жизни и одновременно заглядывая в приоткрытую дверь потустороннего мира, готовясь проводить туда мужа навсегда.
- Это свечи и ладан, - ответила Света, подходя к застеклённой витрине. Есть ещё ароммасла, и аромолампы. Хорошо помогает при головных болях...
- Спасибо, этого не нужно, - Лидия Аркадьевна снова окинула взглядом помещение, чтобы удостовериться, что выбрала самое подходящее.
Люди окружали женщину круглые сутки. Печальные лица проплывали одно за другим, слова сочувствия и объятия не трогали её раненого сердца, и не могли смягчить тупую боль. Поминки состоялись в большом ресторане, способном вместить множество пришедших. Лидия Аркадьевна поправила траурную ленточку на улыбающемся портрете любимого мужа, и вышла на крыльцо. От запахов еды её тошнило, казалось глупым и невозможным сидеть за столом, держа вилку и пытаясь вместить пищу вовнутрь, туда, где всё было занято горем и болью.
Около ресторана она увидела множество незнакомых людей, и стала внимательно разглядывать их, пытаясь вспомнить, где и когда встречалась с ними. Народ всё прибывал и прибывал, и озадаченная Лидия Аркадьевна стала провожать их, входящих в помещение, пристальным взглядом. Тут она заметила, что чужие люди входят в зал, что был напротив, и что их встречает потерянный мужчина с серым лицом. Когда люди перестали входить, он подошёл к Лидии Аркадьевне.
- А Вы что не входите? Вы - подруга Милы или с работы?
- Что? - спросила женщина, поправив чёрную повязку. - Н-нет, я тут с мужем... У меня... муж...умер...
- Понятно... - мужчина коснулся воротника рубашки, проверяя, застёгнута ли последняя пуговица. - А у меня жена, знаете ли...
- Примите мои соболезнования, - одновременно сказали они, и разошлись по своим траурным залам.
***
Люба пришла в женскую консультацию за полчаса до назначенного времени. Некоторые женщины заводили непринуждённые разговоры, которые начинались с узнавания назначенного времени. Затем следовал вопрос, «Кого ждёте?». А там сыпались вопросы и ответы в хаотичном порядке. У кого что болело и насколько сильно, и что назначил доктор от невыносимой тяжести в ногах, и следует ли вести активный образ жизни или лучше всё-таки воздержаться и поберечься. Люба посматривала на женщин в длинном больничном коридоре, будто они обсуждали несусветные глупости, когда рядом с ней присела ещё одна глупая курица.
«- Сейчас начнёт своё кудахтанье,» - решила Люба, и нарочно отвернулась в другую сторону.
- Привет, - непринуждённо начала та. - Меня Епифания зовут.
Люба развернулась, чтобы посмотреть на хозяйку такого редкого имени.
- Да шучу, Наташа я. Просто ты так демонстративно отвернулась... Мне даже смешно стало, - она порылась в сумочке и извлекла пакет с карамельками. Достав ярко - жёлтую, за секунду развернула её и отправила в рот. - Бери, - сказала Наташа соседке, и бесцеремонно шмякнула пакет ей на колени.
- Я не хочу, - ответила та, и попыталась вернуть конфеты хозяйке.
- Ты вот эту попробуй, красненькую. Знаешь какой вкус? Как арбуз настоящий, просто закачаешься! Я такие часто беру. Иногда так хочется чего-то, и самой непонятно чего. А тут - конфетку в рот, и понятно, этого я хочу или нет.
Люба вздохнула, и сделала кислое и отталкивающее лицо.
- Да чего ты, не куксись, - попросила Наташа, будто они были знакомы со школы. - Ты знаешь, что твоё настроение передаётся ребёнку.
- Наташа? - уточнила сердитая Люба.
- Да-а-а, - обрадовалась та, готовясь к диалогу.
- Отстань, пожалуйста, от меня. Мне компания не нужна. Я сижу, никого не трогаю. И ты меня тоже не трогай. Хорошо?
- С мужем поссорилась? - посочувствовала Наташа. - Так это бывает. Мы же все разные, а уж беременные - так и говорить нечего.
- Как же вы все меня достали, - громко и ясно сказала Люба, и почувствовала на себе возмущённые взгляды всех мамочек, сидящих в коридоре.
- Ну, теперь всё ясно, - кивнула Наташа, и сама забрала пакет с леденцами. Она поднялась и заняла место вместо женщины в платке, которая зашла в кабинет.
Любе стало обидно и стыдно одновременно. Настырная девчонка ничего плохого ей не сделала, а остальные сидящие здесь - тем более. Вскоре Наташа вышла из кабинета и прошла мимо Любы, обеими руками открыв тугую дверь на улицу.
У молодой женщины ныла спина и живот. Хотелось растянуться прямо на деревянной лавке, ни на кого не обращая внимания. Затекли согнутые колени, и она стала ходить по коридору, разглядывая настенные плакаты. Казалось, очередь никогда не закончится. Доктор начала приём позже обычного, и ком из ожидающих женщин рос на глазах. Наконец, вошла в кабинет и Люба.
- Анализы в норме, узи в норме, всё хорошо, - заунывно перечислила женщина в возрасте, листая бумаги на столе. - Жалобы есть?
- Так, немного живот тянет, и ноги. Хотя, срок же маленький ещё? - спросила Люба.
- А что Вы хотели, милочка? Конечно, и живот будет болеть, и ноги, и спина. И лобковая кость перед родами, и задний проход, - она равнодушно посмотрела на Любу. - Всё у Вас?
- Да, - сказала Люба, и вдруг будто вспомнила что-то. - Скажите, а с УЗИ всё в порядке?
- Совершенно верно, УЗИ нормальное. Правда, пол ребёнка и наличие всех пальцев ещё не увидим, потому что рано. Теперь всё? - доктор нетерпеливо затопала башмаком на твёрдой подошве по полу, будто передавая кому-то тайное послание морзянкой.
- До свидания, - сказала Люба, и растерянно потянулась за карточкой.
Доктор опередила её, и притянула к себе.
- Это Вам ни к чему. Идите уже, и пригласите следующую, - башмак успокоился, перестав совершать хаотичные постукивания.
Молодая женщина вышла во двор. Листья на берёзах не спешили терять свой ярко-зелёный цвет, в отличие от побуревшей газонной травы и поникших пыльных цветов. Она оглянулась по сторонам и увидела улыбающуюся Наташу, которая качалась на детской качельке, отталкиваясь от песочной проплешины ногой.
- Конфетку будешь? - прокричала она Любе. - Арбузную! - девушка потрясла блестящей красной каплей, подняв руку над головой. - Иди сюда!
- Путеводитель здесь.