Дождь стучал по окну кухни, словно требуя впустить его в этот душный, пропахший перегаром дом. Яна стояла у плиты, помешивая суп деревянной ложкой, когда услышала знакомое шарканье тапочек по коридору.
— Знай место своё, несчастная, твое дело у плиты стоять и холодильник едой забивать, — процедил Глеб, появляясь в дверном проёме. Лицо его было одутловатым после вчерашней попойки, а глаза красными и злыми.
Яна не обернулась. Продолжала мешать суп, хотя каждая клеточка тела сжималась от его слов.
— Опять молчишь? — Глеб подошел ближе, от него несло кислым перегаром и дешёвым одеколоном. — Думаешь, если будешь изображать мученицу, я тебя пожалею?
— Соня спит, — тихо сказала Яна, не поворачиваясь. — Не кричи.
— А! — Глеб хлопнул себя по лбу с театральной неожиданностью. — Соня спит! Значит, его величество должно шёпотом разговаривать в собственном доме?
Он схватил со стола недопитую бутылку пива и сделал большой глоток.
— Слушай, Глебушка, — в кухню заглянула тётя Маруся, младшая сестра его матери. Женщина была плотной, с перманентом на голове и вечно недовольным выражением лица. — А где моя племянница? Соньку-то где прячешь?
— Спит она, — буркнул Глеб. — А ты чего явилась? Опять денег клянчить?
— Ишь ты! — Маруся прошла в кухню, оценивающе посмотрела на Яну. — Думал, не узнаю, что у тебя тут творится? По всему району говорят уже.
Яна замерла. Ложка в её руке остановилась.
— О чём говорят? — спросил Глеб, но в голосе его прозвучала неуверенность.
— А о том, что ты с этой... как её... с Маргариткой-то своей по ресторанам ходишь. Деньги на неё тратишь, а жену с ребёнком дома держишь впроголодь.
Воздух в кухне стал плотным, как перед грозой. Яна почувствовала, как что-то горячее и острое поднимается в груди. Она медленно повернулась.
— Маргарита? — голос её был тихим, но в нём звучала такая боль, что даже Маруся поморщилась.
Глеб побагровел.
— Ты что несёшь, старая карга? — крикнул он на тётку. — Какая ещё Маргарита?
— Та самая, что работает в салоне красоты на Мира. Высокая такая, крашеная. Хохочет как лошадь, — Маруся явно наслаждалась произведённым эффектом. — Говорят, ты ей про жену свою рассказываешь всякие гадости. А она смеётся.
Яна опустила ложку в кастрюлю. Руки её дрожали, но лицо оставалось спокойным.
— Значит, Маргарита, — повторила она, словно пробуя это имя на вкус.
— Яна, не слушай её! — Глеб метнулся к жене, но остановился, увидев что-то в её глазах. — Она врёт! Завидует она мне, понимаешь? У неё никого нет, вот и сплетничает!
— Мама? — в дверях появилась Соня в пижамке с зайчиками. Волосы девочки были взъерошены после сна, а в руках она прижимала к себе плюшевого медвежонка. — А почему папа кричит?
Яна мгновенно переменилась. Боль и отчаяние как будто спрятались куда-то глубоко внутрь.
— Иди, солнышко, умывайся. Я сейчас завтрак приготовлю, — сказала она дочери ласково.
— А почему тётя Маруся такая сердитая? — Соня посмотрела на взрослых внимательными глазами.
— Взрослые иногда ругаются, малыш. Это не страшно, — Яна подошла к дочери, присела на корточки. — Иди, помой ручки и лицо.
Соня кивнула и побежала в ванную.
— Вот! — Глеб ткнул пальцем в сторону, куда убежала дочь. — Видишь, как ребёнок пугается? Это всё из-за твоих сплетен, Маруся!
— Из-за моих? — тётка усмехнулась. — Ты лучше объясни жене, почему в прошлый четверг тебя в "Огоньке" видели. С этой самой Маргариткой. Целовались они там, говорят. На глазах у всех.
Тишина. Только дождь стучал по стеклу, да где-то капал кран в ванной.
Яна встала. В её движениях появилась какая-то новая твёрдость.
— Сколько? — спросила она.
— Чего сколько? — не понял Глеб.
— Сколько времени это длится?
Глеб отвернулся к окну. Плечи его поникли.
— Янка, ну что ты... это всё ерунда...
— Сколько времени, Глеб?
Он обернулся. Лицо его исказилось от злости и стыда одновременно.
— А что? Что, если и есть кто-то? У неё хоть башка на плечах! А не как у тебя — одни причитания да кислые щи!
— Глеб! — ахнула Маруся.
— Что "Глеб"? Скажи мне, тётушка, когда эта — он кивнул на Яну — последний раз нормально выглядела? Когда в театр со мной ходила? Когда интересный разговор поддерживала?
Яна слушала и чувствовала, как внутри неё что-то меняется. Словно лёд, которым она себя сковывала все эти годы, начинал трескаться.
— А Маргарита, — продолжал Глеб, входя во вкус, — она понимает мужчину. Она слушает. Она смеётся над моими шутками. А не ходит с таким лицом, будто я её обидел.
— И что она говорит про меня? — голос Яны был тихим, но все в кухне услышали каждое слово.
— А... а что тебе до этого? — Глеб сделал ещё глоток пива.
— Хочу знать.
— Ну... — он пожал плечами, — смеётся она. Говорит, что тебе место на кухне. Что ты... — он замялся.
— Что я что?
— Что ты серая мышь. Что с тобой скучно, как в морге.
Маруся поджала губы и покачала головой.
— Гляди-ка, — пробормотала она.
А Яна стояла и смотрела на мужа. И впервые за много лет видела его настоящего. Не тот образ, который создала в голове, не мужа своей юности, а этого — пьющего, ленивого, жестокого человека, который унижает её с любовницей.
— Мам, а можно я мультики посмотрю? — Соня вернулась с вымытыми руками и личиком.
— Конечно, солнышко. Иди в комнату.
Когда шаги дочери затихли, Яна повернулась к плите и выключила газ.
— Суп готов, — сказала она спокойно. — Можешь есть. А я иду к Маргарите.
— Куда? — Глеб не понял.
— К твоей Маргарите. В салон красоты на Мира. Познакомлюсь с ней. Поговорим по душам.
— Ты что, с ума сошла? — Глеб схватил её за руку. — Никуда ты не пойдёшь!
Яна посмотрела на его пальцы на своём запястье. Потом подняла глаза на его лицо.
— Отпусти.
Что-то в её голосе заставило Глеба разжать пальцы.
— Маруся, — обратилась Яна к тёте, — посидишь с Соней?
— Посижу, конечно. А ты... ты серьёзно туда идёшь?
— Иду.
Яна прошла в прихожую, надела пальто. В зеркале она увидела своё отражение — бледное лицо, потухшие глаза, покорно опущенные плечи.
"Серая мышь", — эхом отозвались в голове слова Глеба.
Она расправила плечи. Подняла подбородок. Впервые за долгое время посмотрела себе в глаза.
— Яна! — Глеб выскочил в прихожую. — Не делай глупостей! Я же пошутил!
— Знаешь, что забавно? — сказала она, застёгивая пуговицы пальто. — Я действительно была серой мышью. Потому что ты убедил меня в этом. Год за годом, день за днём. А я поверила.
— Янка, ну что ты...
— Но знаешь, что ещё забавнее? — она открыла дверь. — Я забыла, какой была до того, как стала твоей женой. А ведь я была совсем другой.
Дождь на улице уже почти прекратился. Яна шла по мокрому асфальту, и с каждым шагом чувствовала, как возвращается к себе настоящей. К той, которой была когда-то. К той, которая умела смеяться, мечтать, любить себя.
В салоне красоты на Мира было ярко и шумно. Пахло лаком для волос и женскими духами. За стойкой стояла высокая блондинка с ярким макияжем.
— Вы к кому? — спросила она.
— К Маргарите.
— Это я. А вы по записи?
Яна подошла ближе. Внимательно посмотрела на эту женщину — на её накрашенные губы, наращённые ресницы, маникюр с блёстками.
— Я жена Глеба, — сказала она просто.
Маргарита побледнела под слоем тонального крема.
— Я... я не знаю никакого Глеба...
— Знаешь. Он рассказывает тебе про серую мышь, которая сидит дома. А ты смеёшься.
— Слушайте, я не понимаю, чего вы от меня хотите...
— Ничего, — Яна улыбнулась. — Просто хотела посмотреть на тебя. И сказать одну вещь.
— Какую?
— Он и про тебя будет так же рассказывать следующей. Потому что он не умеет любить. Он умеет только унижать. Сначала он поднимет тебя на пьедестал, а потом начнёт ломать. По кусочкам. И ты станешь такой же серой мышью, какой была я.
Маргарита молчала.
— А ещё, — продолжала Яна, — он врёт. У него нет денег на рестораны. Он берёт в долг. И эти долги рано или поздно придётся отдавать.
Она повернулась к выходу.
— Подождите! — окликнула её Маргарита. — А что... что вы теперь будете делать?
Яна остановилась в дверях.
— Жить, — сказала она. — Просто жить. Впервые за много лет.
На улице солнце пробивалось сквозь тучи. Яна шла домой и думала о том, что завтра утром позвонит подруге, с которой не общалась уже два года. Потом сходит к парикмахеру. Потом... потом будет много "потом".
А дома её ждала Соня — единственное хорошее, что осталось от этого брака. И больше никто не будет решать за неё, какой ей быть и где её место.
Когда Яна вернулась домой, в квартире стояла напряжённая тишина. Глеб сидел на кухне с пустой бутылкой пива, а тётя Маруся укладывала Соню спать.
— Ну что, сходила? — буркнул он, не поднимая глаз.
— Сходила, — спокойно ответила Яна, снимая пальто.
— И что там эта дура тебе наплела?
— Ничего. Мы просто поговорили.
Глеб поднял голову. В глазах Яны было что-то новое, что его встревожило.
— Слушай, Янка, — начал он осторожно, — может, не будем из мухи слона делать? Подумаешь, встречаюсь я с ней иногда. Ну, для души, понимаешь? А ты — ты же моя жена, мать моего ребёнка...
— Была, — поправила его Яна.
— Как была?
— Была твоей женой. А теперь я просто Яна.
В комнате появилась тётя Маруся.
— Соньку уложила. Спит уже, — объявила она и внимательно посмотрела на племянника и его жену. — Ну что, разобрались?
— Да, — сказала Яна. — Разобрались.
На следующее утро Яна проснулась рано. Глеб ещё храпел на диване — туда он перебрался вчера вечером после очередной попытки "всё объяснить".
Она тихо собрала Соню в детский сад, приготовила завтрак и села за кухонный стол с блокнотом. Записала номер подруги Оксаны, потом — адрес юридической консультации, которую когда-то видела рядом с работой.
— Мам, а папа больше не будет кричать? — спросила Соня, пережёвывая кашу.
— Не будет, солнышко. Я обещаю.
После того как дочь ушла в садик, Яна набрала номер Оксаны.
— Яна? — голос подруги звучал удивлённо. — Не может быть! Я думала, ты про меня забыла совсем.
— Не забыла. Просто... было трудно. Оксан, можно к тебе приехать? Поговорить нужно.
— Конечно! Приезжай прямо сейчас.
— Боже мой, Янка, — сказала Оксана, обнимая подругу, — что с тобой сделали эти годы?
За чаем Яна рассказала всё. О Глебе, о Маргарите, о том, как постепенно теряла себя.
— И что теперь? — спросила Оксана.
— Развод. Только не знаю, с чего начать.
— С юриста. У меня есть хорошая женщина, мне помогала. Запиши адрес.
Они проговорили до обеда.
— Знаешь, я думала, что пропаду без мужа, а оказалось наоборот! — говорила подруга. — Я впервые за годы стала делать то, что хочу. Записалась на курсы английского, потом на танцы. Сейчас изучаю дизайн интерьеров.
— А как Максим переживал развод?
— Сначала тяжело было. Но дети чувствуют, когда родители несчастны. Сейчас он говорит, что я стала весёлой мамой.
Домой Яна вернулась к вечеру. Глеб встретил её в прихожей.
— Где ходила? Соню из садика я забрал, если что.
— Спасибо.
— Яна, — он взял её за руку, — давай не будем портить то, что у нас есть из-за глупости. Я же сказал — это ничего не значило.
Она высвободила руку.
— Глеб, завтра я подаю на развод.
Он стоял, открыв рот.
— Ты что, с ума сошла? Из-за чего? Из-за какой-то Маргаритки?
— Не из-за неё. Из-за себя. Я хочу жить.
— Так живи! Кто тебе мешает?
— Ты. Уже пять лет ты мешаешь мне жить.
Глеб метнулся к холодильнику, достал пиво.
— Ерунда какая-то. Семья, дочь, дом — это жизнь. А ты что, в развлечения хочешь подаваться? Клубы, дискотеки?
— Хочу не бояться криков, хочу смотреть то, что мне нравится, хочу встречаться с подругами, хочу чтобы моя дочь видела счастливую маму.
— А что она увидит? Разведёнку-одиночку?
— Увидит женщину, которая не боится жить.
***
Процесс развода оказался долгим и сложным. Но все-таки состоялся.
Позже Яна устроилась работать в небольшую издательскую фирму корректором — образование филолога пригодилось. Зарплата была небольшой, но это были её деньги.
Постепенно жизнь налаживалась. Сняли с Соней маленькую двухкомнатную квартиру. Яна записалась на курсы по редактированию, дочь — в художественную школу.
— Мама, а мы с папой будем видеться? — спросила как-то Соня.
— Конечно, если ты захочешь.
— А если он опять начнёт кричать?
— Тогда мы уйдём. Мы всегда можем уйти, солнышко. Никто не имеет права на нас кричать.
Через полгода после развода Яна встретила Глеба на улице. Он был один, выглядел постаревшим и помятым.
— Янка, — окликнул он её, — подожди.
Она остановилась.
— Как дочка?
— Хорошо. Хочешь увидеться с ней — звони, договоримся.
— А ты как? — он изучал её лицо. — Изменилась сильно.
— К лучшему, надеюсь.
— Ты красивая стала. Как в молодости.
Яна улыбнулась.
— Знаешь, что забавно? Я и не переставала быть красивой. Просто перестала это видеть.
— Маргариту ту помнишь?
— Конечно.
— Мы расстались. Оказалось, она совсем не такая, какой казалась. Всё время недовольна, требует подарки, деньги...
— Глеб, — сказала Яна мягко, — я тебе не подруга. И не психолог. Мне жаль, что у тебя неприятности, но это твоя жизнь.
— Может, попробуем ещё раз? — он сделал шаг ближе. — Я изменился, честное слово. Понял много чего.
— Нет.
— Но почему? Соне нужен отец!
— Соне нужен счастливый отец. А счастливой маме — мужчина, который её любит и уважает. Ты не из таких.
— Откуда ты знаешь? Может, я изменюсь!
— Может быть. Но не со мной. И не для меня.
Она развернулась и пошла дальше. Не оглядываясь.
Прошёл год
Яну повысили на работе и она получила должность редактора. Соня на отлично закончила первый класс художественной школы.
В один из вечеров в квартире было тихо и спокойно. За окном шумел дождь — тот же дождь, что стучал год назад по окну кухни в старом доме.
Но теперь она не боялась этого звука. Не боялась ничего.
Телефон зазвонил. Незнакомый номер.
— Алло?
— Здравствуйте, это Маргарита. Помните меня?
Яна помнила.
— Можно с вами встретиться? Поговорить нужно.
Они встретились в кафе рядом с домом Яны.
— Спасибо, что согласились, я долго думала о нашей встрече — сказала она.
— О чём хотели поговорить?
— О том, что вы тогда сказали. В салоне. Вы оказались правы.
Маргарита рассказала, как Глеб сначала одаривал подарками и комплиментами, а потом постоянно критиковал.
— Постоянно меня обсуждал: "Тебе не идёт эта помада", "Эта юбка полнит", "Не смейся так громко". А потом... Потом я поняла, что перестала узнавать себя в зеркале.
— И что теперь?
— Расстались мы. Вернее, он меня бросил. Сказал, что я стала скучной. — Маргарита горько усмехнулась. — А я хотела спросить: как вы решились? Как нашли в себе силы уйти?
— Поняла, что бояться нечего. Самое страшное уже произошло — я перестала быть собой. А дальше можно было ждать только лучше.
— Не жалеете?
Яна посмотрела в окно кафе. На улице играли дети, молодая пара смеялась под зонтом, старики кормили голубей.
— Нет, — сказала она. — Я больше не серая мышь. И никогда ею не буду.
Вечером Соня прибежала из своей комнаты с новым рисунком.
— Мам, смотри! Это мы с тобой.
На рисунке две фигуры стояли в ярком саду среди цветов. Обе улыбались. Обе были раскрашены яркими красками.
— Красиво, солнышко. А почему такие весёлые?
— Потому что мы счастливые, — просто ответила дочь. — Я рисую только счастливых людей.
Яна обняла дочку и подумала, что это лучший комплимент в её жизни.
Место серой мыши действительно освободилось.
И его заняла женщина.