Рассказ основан на реальных событиях.
1937 год.
Галина шла по лесу и в голове, будто молоточками, стучали слова матери: " Они - наша родня."
Родня? Помнила Галина, как в 1932 году, когда голод будто беспросветным куполом висел над поселком, она пришла просить хоть горсть пшена. Они с мамой голодали, в то время, как её дядя, председатель колхоза, что-то да имел в доме. Ему, как начальству, была положена дополнительная провизия.
- Четверо детишек у меня. Коли раздавать добро начну направо и налево, что самому останется? Вас с матерью всего двое, как-нибудь сами, как-нибудь... Всем сейчас тяжело, все голодают. Вот, возьми чуток муки, всыпь в воду, провари, всё густая жижа будет, да сытная.
Ушла ни с чем тогда Галя. Мать лежала слабая, практически не вставала. Просеяла тогда Галя муку от живности, да сварила клейстер, которым и покормила мать.
А наутро побрела к реке и стала пробивать прорубь своими женскими, слабыми от голода руками. Стояла суровая зима, но Галя хотела поймать хоть одну рыбёшку. Прорубь выбила, да только вода быстро льдом схватывалась. И тогда, грея своим дыханием руки, Галя вновь и вновь бралась за лом.
В тот день она поймала две рыбешки и бульон с рыбой был их едой на два дня. Через два дня она опять пошла к проруби...
А в тот же день услышала, как её двоюродный брат, четырнадцатилетний Колька, сердился, разговаривая со своей сестрой Настей, что матушка мало картошки наварила, да курицу не всю на стол поставила, а на два раза разделила.
- Они курицу и картошку жрут, а нам горсть муки с букашками дали. Это такие братские у него чувства к тебе? - сердилась Галина.
- Дочка, ну почему же он должен нас кормить? - искренне недоумевала Зина. - У него своих детишек полон дом. А мы чего? Нас двое всего. Зря ты ходила к нему и пшено просила, не стоит. Сами как-нибудь. Жаль, батька твой нас покинул, он бы что-то, да придумал.
Зиму пережили очень сложно, легче стало, когда снег сошел и пошла съедобная трава. Потом лето наступило, река давала рыбу, лес грибы, сад и огород растительность съедобную. С раннего утра выходила Галина еще до работы и скиталась по лугам да лесам, чтобы собрать грибов и ягод, да насушить их на зиму. Она знала, что даже сладковатый компот в зимние голодные месяцы их спасет. А из грибов можно и суп сварить.
Она готовилась к трудной зиме с самой весны.
Хоть мама и говорила, что Дмитрий Семенович не обязан помогать, но обида на дядю у неё была. Мог бы хоть немного помочь, родня ведь.
Галя боялась, что она или мать однажды утром не проснутся и фельдшер напишет в бумагах - скончались от тифа, дизентерии или еще чего. Никто не писал, что от голода, нельзя было..
Но они прожили тяжелые времена и солнце поднялось над их домом и рассеялись тучи.
Но сгустились они над домом председателя. В 1935 году от пневмонии потерял Дмитрий Семенович старшего сына Кольку. А в 1936 году шестнадцатилетняя дочка Настя попала в водоворот на реке и утопла.
Галина и Зина поддерживали в этот сложный период своих родственников. Забыв обиды, Галина помогала во всём Дмитрию Семеновичу. А потом он как-то снова отдалился.
Иной раз он и его супруга замолкали, стоило Зине или Галине появиться в его доме. Появились тайны, порой и намеки, чтобы сестра в дом к нему просто так не шастала.
Зина глупой не была, всё поняла и стала реже ходить к брату. И вдруг в августе 1937 года за ним приехал черный воронок. А случилось это аккурат после ревизии на колхозных складах. В доме Дмитрия Семеновича нашли мешок с мукой, бочку с маслом, мешок с солью и кульки с сахаром.
Нагрянули с обыском и к его сестре Зинаиде, да только не нашли ничего, кроме сушенных грибов, ягод, да капустной "зеленки".
- Что, не делился с вами брат? - насмешливо спрашивал опер.
- О чем вы? - дрожа от страха, спросила Зина.
- Скудные у вас запасы, не то что у вашего брата.
- Так он председатель, ему положено дополнительную провизию получать. А я и не прошу ничего, мы ведь с дочкой вдвоем живем, а у него детишки есть. Сонечке вот десять лет справили, да Егорушке шесть.
- Думается, жадность вашего брата и на вас распространяется.
Шло следствие, Дмитрия Семеновича арестовали, а после того, как ему дали пятнадцать лет, приехали и за его несчастной супругой. Надежда ревела и голосила, её жизнь и так похожа была в это время на ад - каждый в селе пальцем тыкал и плевался. А тут еще и она под арест попадает. Мол, знала, что супруг ворует государственное, то бишь колхозное имущество, но раз не донесла, значит - соучастница.
Ей дали пять лет. Встал вопрос - куда детей девать? Милиционер вместе с секретарем партийной ячейки стали заполнять бумаги на передачу детей в дом ребенка. Но тут подбежала к ним Зина.
- Люди добрые, что же происходит? Куда вы моих племяшек?
- Как куда? В детский дом.
- А ежели я их возьму?
Тут подбежала Галина.
- Мама, ты чего такое говоришь? Куда ты их возьмешь?
- К нам, Галочка. А чего, места на печи хватит, по половнику супа нальем и всех делов. Негоже при живой родной тетке детишек в детский дом посылать.
- А меня ты спросила? А кормить мы их чем будем?
- Галочка, ну проживем уж как-нибудь. Помочь надо.
- Помочь? - тут Галя, не стесняясь секретаря партийной ячейки и милиционера, напомнила матери, как пришла за помощью к дяде. И как за два голодных года он дал ей всего лишь чуток червивой муки. - Сидит он? За дело сидит. Когда люди с голоду пухли, он на харчах своих ворованных пузо растил.
- Детишки уж в чем перед тобой провинились? Не они же воровали, не они же тебе муки той несчастной отсыпали. Малы они вообще были в то время.
- Галка, до чего же ты вредная и злая, - секретарь партийной ячейки, Михаил Добринский покачал головой. - Вот оттого у тебя мужа до сих пор и нет.
- Зато у вас всех сердце доброе, - покраснела Галя от его замечания. И правда, ей уже двадцать два года, а мужа всё нет. Побаивались её парни молодые. Слишком уж своенравной и прямолинейной она была. Так словом припечатает, долго потом переваривать будешь. Похлеще мужиков ругаться умеет. Как батьки её не стало, будто главной своей маленькой семьи она была.
Но в этот раз, вопреки её словам и нежеланию брать дядькиных детей в семью, Зина повела плачущих ребятишек в дом.
- Сама на них готовить будешь и стирать, - хмурилась Галя.
Прошла неделя и Галя поняла, что жизнь с чужими детьми, пусть они и приходились ей родственниками, стала трудней. Егорка постоянно рвал штанины и рубахи, а мать штопала дыры по вечерам, сидя перед лучиной. Сонька учиться не хотела, уже за эту неделю дважды жалобы от учителя были. Не выполняет домашнее задание. А девочка плечами пожимала и говорила, что ей мать помогала раньше. Да и вообще, в школу она ходить не хочет, с ней стали плохо обращаться другие дети.
Вот и теперь Зина решила на себя взвалить эту проблему - пошла в школу разговаривать с учителем и ребятками.
- Давай еще, начни с ней уроки делать! Лоботряска она, вот кто! Ни помочь не может, ни встать к печи и что-то приготовить, ни рубашку свою постирать. Разве была я такой в десять лет? Пока ты на поле спину гнула, я дом уже на себя взяла. А эта что? Бегает с братцем своим, пришла, поела приготовленных харчей, да в чистую постельку завалилась. Знает, что утром постиранное да заштопанное бельё наденет.
- Плохо им, понимать надо, - качала головой Зина. - Батьку на пятнашку посадили, мать на пяток. Горемычные, без родителей остались, любовь и ласку им дать надо.
- И дала бы ту любовь и ласку, коли бы мне времени на это хватало, - буркнула Галя, схватив корзину.
- Куда ты, дочка?
- За маслятами пошла. Нажарю сегодня с картошкой.
- Так маслятки аж у соседней станции растут, там их много.
- Ничего, прогуляюсь, - Галя вышла из дома и увидела Соню. - Пойдешь со мной за маслятами к Копейкино?
- Неохота, далеко шибко.
- А жареху есть охота?
- Могу и не есть. Тётя Зина сегодня шесть яиц из курятника принесла, так что перебьюсь яичком отварным, - лениво ответила девочка.
Плюнув от досады, Галя хлопнула калиткой и вышла со двора, направившись в сторону леса.
Она шла по лесной дорожке в сторону Копейкино. Уж и станцию ту прошла, но ноги будто сами несли её куда-то вдаль. Увидев гриб под сосной, Галя наклонилась и срезала его. Затем еще и еще, так грибы и привели её к неприметной избушке.
Галя смотрела на это строение и удивлялась - эта избушка была на полянке, здесь даже был какой-то огородик, где росли картошка, лук и капуста.
Мало эта изба походила на дом егеря. Да и уже давно "хозяин леса" живет на краю Копейкино и оттуда, со своего дома, ходит с инспекцией.
- Заблудилась, дочка? - она вздрогнула, услышав позади себя голос. Обернувшись, Галя увидела мужчину. На вид ему было лет шестьдесят - борода и космы на голове поседели, а когда он улыбнулся, Галя заметила, что у него не хватало зубов. В одной руке у него была палочка, а в другой корзинка, полная грибов.
- А это ваш дом? Вы тут живете?
- Мой, милая, мой. Заходи, раз пришла, чаёчком угощу. Звать-то как?
- Галина.
- Прекрасное имя. Я - Матвей, Степанович по батюшке.
Галя, которая чувствовала жажду, да еще и усталость, кивнула. Но больше всего её влекло любопытство - кто этот мужчина?
Он налил ей чай из бидончика.
- Утречком заварил, настоял и процедил. В такую жару пить горячий неохота.
Напиток был вкусный, на травах и с мятой.
- Кашу поешь со мной? - спросил он.
- Не хочу вас объедать.
- Не объешь, не переживай. Привык варить кашу на двоих - на себя, да на пса Шурика. Но издох он пару недель назад, а привычка осталась. То вдвоем трапезу делили, а теперь вот один-одинешенек, - приговаривал он, раскладывая серую массу по мискам.
- А почему вы тут один?
- А не с кем больше, - развел он руками, - профукал жизнь свою, вот теперь и доживаю её в одиночестве.
- А как же вы тут живете? - Галина осмотрелась. Не сказать, что хозяин голодает. Да и рубаха на нём не ветхая, не штопанная.
- А я на станции сторожем работаю. Хожу вдоль путей, смотрю, чтобы шпана не залезала в вагоны. Копеечки платят, и то хорошо. А так и огородик свой имеется, и лес кормит.
- Не страшно одному, в лесу?
- Когда Шурик мой жив был, то не страшно. Волков и медведей здесь нет. Разве что кабанчики забредали, но Шурик лаять начинал и я с ружьём выходил. А теперь Шурика нет, никто не залает...
- Почему вы вообще здесь один живете. У вас нет семьи?
- Неа, - покачал он головой. - Нет и не было никогда жены и детей. А от тех, кто был рядом, я сам отказался. Не хватало во мне любви и терпения.
Он говорил, а Галина его слушала, затаив дыхание, невольно думая о том, что у них схожа судьба. Только вот она не хочет такой жизни, как у него.
Продолжение. Глава 2