— Дорогая, ты можешь объяснить мне, что это такое? — я держал в руках кружевные трусики ярко-красного цвета. И стиль совершенно не тот.
Анна замерла у зеркала, расчёска застыла в её волосах. В отражении я видел её лицо — мгновенную растерянность, которую она тут же попыталась скрыть улыбкой.
— А, это... — она повернулась ко мне, натянуто засмеялась. — Это подарок! Сюрприз для тебя, любимый.
Трусики были не её стиль.
Мы женаты восемь лет. Я знаю все её привычки: как она пьёт утренний кофе, как морщит нос, когда лжёт, как всегда покупает белое или чёрное бельё. Никогда — ярко-красное. Никогда — кружевное.
— Какой... оригинальный подарок, — медленно произнёс я, всё ещё держа находку. — И где ты его купила?
— В торговом центре на Ленинском, — быстро ответила она, отворачиваясь к зеркалу. — Хотела примерить сегодня вечером.
Примерить? Неужели она думает, что я настолько глуп?
За завтраком я не мог отделаться от ощущения, что живу в доме с незнакомкой. Анна болтала о планах на выходные, о новом проекте на работе, о том, что нужно купить зимнюю куртку нашему пятилетнему сыну Максиму. Всё как обычно. Но что-то изменилось необратимо.
— Папа, а почему ты такой грустный? — спросил Максим, размазывая джем по тосту.
— Просто устал, сынок, — я погладил его по волосам. — После работы поиграем в футбол?
Мальчик закивал, и на мгновение мне показалось, что всё в порядке. Что я придумываю проблемы на пустом месте.
На работе я не мог сосредоточиться. Листал документы и думал: когда это началось? Может, месяц назад, когда она стала задерживаться в офисе? Или два месяца назад, когда купила новый телефон и стала класть его экраном вниз? А может, ещё раньше — когда перестала рассказывать подробности о коллегах?
«Это подарок» — её слова крутились в голове, как заезженная пластинка.
В обеденный перерыв я зашёл в торговый центр на Ленинском. Прошёл по всем магазинам женского белья. В трёх из них продавцы уверенно заявили: такого красного кружевного комплекта у них не было уже полгода.
Вечером, когда Максим заснул, я решился на разговор.
— Аня, нам нужно поговорить.
Она сидела на диване с планшетом, смотрела какой-то сериал. Не подняла глаз.
— О чём, дорогой?
— О том белье.
— Да что ты к нему прицепился? — она наконец посмотрела на меня, и в её глазах мелькнуло раздражение. — Захотела разнообразить наши отношения. Разве это плохо?
— Аня, это не твой размер.
— Ошиблась. Бывает.
— В торговом центре на Ленинском такое бельё не продают.
Тишина. Экран планшета погас. Анна медленно положила его на столик.
— Ты проверял? — в её голосе появились металлические нотки.
— Да.
— Значит, ты мне не доверяешь.
Боже, как же ловко она переворачивает всё с ног на голову.
— Я доверял, — сказал я. — До сегодняшнего утра.
Она встала, прошла к окну. Стояла спиной ко мне, глядя на огни города. Наша квартира на двенадцатом этаже, вид красивый. Мы так радовались, когда брали ипотеку под 9,5 процента — тогда это казалось выгодной ставкой.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Это не мое.
Сердце ухнуло вниз.
— Чьё?
— Подруги. Лены. Она забыла после девичника у нас дома.
Девичника? Какого девичника? Когда был девичник в нашем доме?
— Когда был девичник?
— Две недели назад. Ты был в командировке в Питере.
Я действительно ездил в Санкт-Петербург. На три дня. По работе.
— И Лена забыла трусики в нашей кровати?
— Она... переодевалась в спальне. Пролила вино на платье.
Боже, какая жалкая ложь. Лена — её подруга ещё с института, я знаю её десять лет. Она весит килограммов на двадцать больше Ани и носит 50-й размер белья, а не 48-й. К тому же, она замужем и мать двоих детей — последнее, что она будет покупать, это ярко-красные кружевные трусики.
— Позвони ей, — сказал я. — Прямо сейчас.
— Что?
— Позвони Лене. Пусть подтвердит.
Анна побледнела.
— Поздно уже. Дети спят.
— Напиши в Telegram.
— Слушай, хватит! — она резко повернулась ко мне. — Что за допрос? Я объяснила, что произошло!
— Объяснила, — медленно повторил я. — Значит, это версия номер три. Сначала — подарок для меня. Потом — ошиблась размером. Теперь — забыла подруга.
Она смотрела на меня, как на врага. И я понял: та женщина, на которой я женился восемь лет назад, исчезла. Перед мной стояла незнакомка, которая лжёт так легко, как дышит.
— Я пойду спать, — сказала она. — Устала от твоих подозрений.
Но я не мог уснуть. Лежал рядом с ней и думал о том, как долго это продолжается. О том, что я, видимо, последний узнаю о собственной жизни.
Утром, когда Анна ушла на работу, а Максима отвёз в детский сад, я сделал то, чего никогда не делал за восемь лет брака — залез в её ноутбук.
Пароль подобрал с третьей попытки: дата рождения Максима.
То, что я нашёл, превзошло самые худшие опасения. Переписка в Telegram с неким Александром. Фотографии. Планы встреч. И — что добило окончательно — обсуждение того, как "муж ничего не подозревает, такой доверчивый дурачок".
Роман длился четыре месяца. Встречи — в нашей квартире, когда меня не было. В нашей кровати. На нашем диване. За нашим обеденным столом.
И те красные трусики... Она забыла их снять после очередного свидания.
Я распечатал переписку. Сел за кухонный стол и ждал.
Анна вернулась в семь вечера, как обычно. Поцеловала меня в щёку, как обычно. Спросила о делах, как обычно.
— Как дела, дорогой?
— Познавательно, — ответил я и положил перед ней стопку распечаток.
Она посмотрела на верхний лист. Прочитала первые строки. Лицо стало белым, как стена.
— Откуда это?
— С твоего ноутбука. Пароль — день рождения нашего сына. Символично, не правда ли?
Она опустилась на стул, не отрывая взгляда от бумаг.
— Я могу объяснить...
— Что именно? — я перелистнул страницы. — Как Александр называет меня "придурком"? Как ты пишешь ему, что секс со мной "скучный и предсказуемый"? Или как вы планируете встречу в нашей спальне на следующей неделе?
Слёзы. Конечно, слёзы. Классический арсенал.
— Это ничего не значит, — прошептала она. — Это просто... увлечение. Кризис среднего возраста.
— Четыре месяца — это увлечение?
— Я закончу с ним. Прямо сейчас. Клянусь!
Я встал, подошёл к окну. Тот же вид на город. Те же огни. Но теперь всё казалось чужим.
— Знаешь, что самое обидное? — сказал я, не оборачиваясь. — Не то, что ты изменяла. Не то, что врала. А то, как легко ты превратила меня в посмешище.
— Я не хотела...
— "Доверчивый дурачок", — процитировал я. — Твои слова.
За спиной послышались всхлипы. Мне было всё равно.
— Я ночую в гостиной, — сказал я. — Завтра поговорим о том, как всё это организовать.
— Что организовать?
— Развод.
Слово упало в тишину, как камень в воду.
— Дима, нет! Подумай о Максиме!
О Максиме? Сейчас она вспомнила о сыне?
— Я думаю о нём каждый день, — повернулся я к ней. — И именно поэтому не могу больше жить во лжи.
Следующие две недели были адом. Анна пыталась "исправиться", готовила любимые блюда, покупала дорогие подарки. Обещала терапию, курсы семейной психологии, что угодно.
Но поезд уже ушёл. С той секунды, когда я прочитал её переписку, что-то во мне сломалось навсегда.
Адвокат оказался пожилым мужчиной с добрыми глазами.
— Раздел имущества — дело сложное, — сказал он. — Квартира в ипотеке, ребёнок...
— Я не хочу ничего делить, — прервал я его. — Пусть забирает всё.
— Всё?
— Квартиру, машину, дачу. Всё, что мы покупали вместе. Мне нужны только мои личные вещи и право видеться с сыном.
Адвокат снял очки, протер стёкла.
— Это очень благородно с вашей стороны. Но необдуманно. Подумайте ещё раз.
— Я уже думал, — ответил я. — Не хочу ничего, что напоминало бы мне о ней.
Когда Анна узнала о моём решении, она разрыдалась по-настоящему.
— Ты делаешь это назло, — сказала она.
— Нет, — ответил я. — Я делаю это для себя. Чтобы начать жизнь с чистого листа.
Развод оформили быстро. Максим остался с матерью, но каждые выходные проводит со мной. Я снял небольшую квартиру в другом районе, купил новую мебель, новую посуду, даже новый телефон.
Анна несколько раз пыталась встретиться "просто поговорить". Я отказывался. Александр, кстати, исчез из её жизни сразу после нашего разговора. Видимо, женатые любовницы его не интересовали.
Прошло полгода. Я больше не ищу оправданий. Ни в шкафу, ни в себе.
Вчера Максим спросил:
— Папа, а почему мама плачет, когда я рассказываю ей про нас?
— Потому что взрослые иногда делают ошибки, сынок, — ответил я. — И потом сожалеют о них всю жизнь.
Кто шутит с доверием — теряет и серьёзное.
История тронула? Поделитесь мнением — приходилось ли вам делать болезненный, но правильный выбор?