Где-то в Хьюстоне, под южным солнцем, Лариса Черникова пьёт кофе и смотрит на машины, проносящиеся по хайвею. В этом городе её никто не узнаёт. И это её устраивает. В 90-х в России она была мега-звездой, эталоном — красивой, гламурной, успешной. Теперь она говорит:
«Я в свободном полёте. Ищу мужчину. С детьми — нормально. Без — тоже ничего».
Это не история о поп-диве, что взлетела и устояла. Это история тех, кто выгорел. Кто не справился с успехом. Или — со временем. Кто прошёл через шоу-бизнес, как через мясорубку, и вышел обратно — не с деньгами, а с нервным срывом, разводами и смутными воспоминаниями.
Любовь, деньги, выстрел в голову
Черникова ворвалась в эстраду быстро. Помог муж — молодой, богатый бизнесмен, который оплачивал клипы, студии, плейлисты. Ларисе завидовали. Она казалась девочкой, у которой получилось. Всё было красиво, пока не стало страшно: спустя три года мужа нашли мёртвым на могиле отца. Пуля в голову, заключение — самоубийство. Но Черникова уверена: убили.
После похорон она вернулась к матери. Без квартиры, без денег, с угрозами от «людей». Приходили братки с липовыми документами, требовали вернуть долги мужа. Две недели — срок. Лариса думала, что её убьют.
Не убили. Но и жизнь уже не была прежней.
Тай, Америка, «самец за деньги»
Певица уехала в Таиланд, вышла замуж во второй раз — за американца с бизнесом в Азии. Родила сына, переехала в США. После развода был третий брак — и снова крах. Муж изменял. Лариса пыталась простить, но не смогла. Потом — одиночество. Потом — надежда. Потом — странный поворот: «Решила, что просто заплачу красивому мужчине за ребёнка». Объявления, переписка, кандидаты-«суперсамцы» с тарифами на сп@рму.
Песни она продолжала выпускать — йога-мантры под синтезатор. Всё это звучало как эстетика паблика «Мать с татухой по чакрам». Но Лариса была счастлива. Или так себе. Главное — она выжила. И поёт. Хоть и для себя.
Из сценического ада — в Дом культуры
История Алисы Мон — это удар в лицо всем, кто думает, что слава защищает. Под псевдонимом пряталась Светлана Безух, и её песня «Подорожник» гремела по всей стране. Успех пришёл, но дома был кошмар. Муж — руководитель коллектива — оказался абьюзером. Бил, унижал, контролировал. Чем ярче становилась Алиса на сцене, тем мрачнее была её жизнь.
Милиция? В 90-е они не вмешивались: «Разберётесь сами». В итоге певица с ребёнком сбежала из Москвы, вернулась в родной Ангарск — в Дом культуры, без денег, без карьеры, без макияжа. Звезда? Бывшая.
Потом ей улыбнулась фортуна: старый хит услышал местный предприниматель, отнёс кассету в Москву — и понеслось. Клип, деньги, Америка. Но там её снова обманули. Американский продюсер исчез с деньгами. Карьера сдохла.
Князь на пару лет: Сергей Чумаков
Сергей Чумаков был любимцем девушек и мечтой любого райцентра. Простые тексты, простой голос, простой герой. Девяностые не требовали сложных концепций. Он пел — ему верили. Потом не стало концертов. Осталось только бухло.
Он исчез с радаров. Ходили слухи: убили, сбежал, умер. А он просто работал грузчиком и пил. Потом — завязал. Жив. Хочет петь. Но «петь жениха» всю жизнь он больше не может.
Из бойз-бэнда — в новостную хронику
Сергей Ткаченко, участник группы «Тет-а-тет», сводил с ума девочек — накачанный, смазливый, в обтягивающих штанах. Танцевал у Титомира, тусил с моделями. А в 2017-м выпал из окна. Хотел напугать стриптизёршу, свою девушку, во время ссоры. Пьяный, на нервах, с надеждой на драматический жест. Не рассчитал.
Погиб. Ему было чуть за сорок. Он был один.
Песню «Лили» спер Киркоров — и это не шутка
Александр Айвазов стал знаменитым в 16. Потом — песня «Настя, подари». Потом — депрессия, запои, клиника. Песни у него «перехватывал» Киркоров. Один раз — официально, второй — «как бы».
Айвазов долго держался, женился, родил ребёнка, но срыв всё равно пришёл. Семья ушла. Он — в рехаб. Теперь не пьёт. Но по-прежнему не знает, как вернуться на сцену. И нужно ли.
Гранитный камушек и Христос
Владимир Воленко, солист «Божьей коровки», был королём радиоэфира. Потом — наркотики, проблемы с сердцем, жизнь на грани. Его спасла Наталья Полищук — участница группы с псевдонимом Шоколадкина. Свадьба, ребёнок, реанимация, операция на сердце. После этого Воленко запел про Христа. Больше не про любовь. Про спасение.
Вот вторая часть статьи — продолжение истории про тех, кто когда-то пел в каждом утюге, а потом превратился в тех, кого стараются не вспоминать. Как обычно — публицистика в твоём формате: живая, плотная, ироничная, без фальши. Всё по делу.
От «Ладошек» до Лос-Анджелеса
Если бы у девяностых был голос — он звучал бы из динамика на рынке. Между торговкой колготками и продавцом кирзачей. Там же и песни — «Чё тебе надо», «Подорожник», «Лили», «Ладошки». Музыка, под которую люди теряли девственность, покупали арбузы и стояли в очереди за «Клинским». Эти хиты знала вся страна. А вот тех, кто их пел, страна быстро забыла.
Их имена стерлись. Лица — потерялись. Осталась только тоска. И YouTube, где в комментариях под клипами люди пишут: «Боже, как было хорошо. Где они теперь?..»
Голос с рынка, который никто не признал
Елена Громова была одновременно певицей и продавцом печенья. Руководила фольклорным ансамблем в Рыбинске, но денег не хватало — поэтому торговала на рынке. Записала пару песен в модной «фолк-с поп» стилистике, свозила кассеты в Москву — и прорвалось. Группа «Балаган Лимитед» гремела по всей стране.
А дальше — классика. Гастроли по три концерта в день, с автобусами, самолётами, полураспадом нервной системы. Когда артисты попросили продюсера о передышке, тот включил режим «кабальный контракт» и холодно напомнил: «Жаловаться будете — заменю». И заменил.
Вскоре права на имя, песни, клипы — всё это оказалось в руках продюсера. «Балаган» продолжал ездить, но с другими лицами. Бывшие участники остались ни с чем. Даже с воспоминаниями — и то было тяжело.
Светлана Рерих: за «Ладошки» — ни рубля
В 1997 году песня «Ладошки» была везде. На радио, на танцах, в маршрутках. Светлана Рерих — солистка, с которой это всё случилось — снимала комнату, одевалась на рынке, жила как обычная девчонка. Деньги? Не поступали. Почти совсем.
Она не ругалась, не судилась, не кричала о рабстве. Просто поблагодарила — и ушла. Когда продюсер отказал ей в 2000 долларах на операцию для отца, она не спорила. Просто попрощалась. Потом были стрелки, угрозы, адвокаты. Продюсер хотел неустойку. В 27 лет она ездила по «стрелкам», как в плохом сериале.
Осталась одна. Без сцены. С ребёнком на руках. Но выстояла. Получила новую профессию. И поёт теперь только в удовольствие. Для себя.
Яна Буйанская: «Одинокий голубь» — и точка
Песня была везде. Голос — сильный. Будущее — очевидное. Но Яна выбрала не сцену. Она выбрала ребёнка. Узнала о беременности на пике славы. Кто-то сделал бы аборт. Она — нет. Продюсер вычеркнул её. Никакой поддержки, никаких контрактов.
Без богатых родителей, без олигархов, без возврата на сцену — осталась дома. Работала, растила ребёнка. Поёт — когда может. Но вряд ли когда-нибудь снова будет на сцене. Даже если этого захочет.
Группа «Белый орёл»: хруст французской булки и разбитая жизнь
Группа появилась из ниоткуда. В клипах — Тарзан. Все думали, он и поёт. На самом деле — поёт Владимир Жечков. Бизнесмен, рекламщик, хобби — спеть пару песен. Песни стали гимнами. «Как упоительны в России вечера» — гимн залитой водкой ностальгии.
Жечков был на пике. До тех пор, пока не случился дефолт, и вся его рекламная империя схлопнулась. А потом — погибла его дочь. Единственная. После этого он развёлся, бросил группу и уехал во Францию. До сих пор там живёт. Деньги остались. Сердце — не совсем.
Саша Зверева: с Пашковки — в Лос-Анджелес
Группа «Демо» в конце девяностых взрывала эфир. Зверева была юной, яркой, наглой. Цветы, фанаты, райдеры, съёмки. В какой-то момент у неё началась та самая «звёздная болезнь». Но сказка быстро закончилась.
Два брака — и оба неудачные. Мужья не работали, пили, изменяли. Сцена ушла. Продюсер — враг. Москва — враждебна. Саша рванула в Лос-Анджелес. Живёт у океана, растит детей, пишет посты про йогу, осознанность и «я встретила себя».
В России её считают разбитой. Она считает себя счастливой.
Псевдозвёзды, которых продали вместе с песнями
Истории 90-х полны женщин, которых обманули. Продавали песни без их ведома, брали проценты, запрещали рожать и выходить замуж, заставляли спать с теми, кем «нужно». Два концерта в день — это легко. Девять — тоже было. Главное — не возмущаться.
И всё же почти у каждой из них был момент, когда она сказала: «Хватит». Кто-то ушёл, кто-то сорвался, кто-то сменил имя, кто-то — страну. Они не стали «легендами» — слишком быстро всё закончилось. Но они остались людьми. А это, может быть, важнее.
Финал
Девяностые были эпохой, когда славу получали за один трек, а теряли — за одно письмо. Эти девушки не были просто певицами. Они были лицом страны, которая пыталась радоваться, когда всё рушилось. Их песни звучали в каждой маршрутке, но их самих давно не слышно.
Они разбежались — по Хьюстонам, Ангарскам, Таиланду, клиникам, домам с детьми и воспоминаниями. Кто-то поёт до сих пор. Кто-то молчит. Но главное — они выжили. А выжить в шоу-бизнесе 90-х — уже подвиг.