Настроение перед рабочим днем было испорчено, и Зина точно знала, если в таком настроении работать, то что-то обязательно нехорошее произойдет
Полдня прошло спокойно. Зина уже успокоилась. Мишка маленький, привыкнет. Немного просто подождать надо, и привыкнет.
Дверь хлопнула, в магазин вошла баба Галя. Жила рядом с ними. Баба Галя внимательно посмотрела на Зину, вздохнула:
— Мужик-то твой, трактор завел… Директор сказал, что и высчитывать ничего не будет с него. А брод искать будут. Потому как Василий дело придумал.
— Пусть ищут. Мне неинтересно.
— Забор Васька новый ставит. Материал на крышу привез.
— Какой молодец. Что же раньше-то домом не занимался? Глядишь, может и бабу себе новую найдет.
Баба Галя спокойно кивнула:
— Можа и найдет. Хотя, чего ее искать? Светка вон, соседка твоя, и не отходит от него. То кваску, то пообедать. Не будет же мужик сам себе готовить. Такими темпами, глядишь, и переедет скоро, чтоб не бегать-то…
Зина уронила гирю. Как только не на ногу…
— Светка?
— Светка, Светка… Ой, Зин, она-то давно одна. Голодная… Упустишь мужика.
Зина как можно равнодушнее пожала плечами.
— Ну, счастье ей такое достанется, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
Баба Галя снова на нее посмотрела:
— Ну, гляди сама… Такие мужики на дороге не валяются…
Зина только плечом передернула. А как баба Галя ушла, так и дала волю эмоциям.
— Змея! Ах, змея какая! Это же надо? Только я за порог!
Она вышла на улицу. Как будто сейчас прямо там Светку-гадину встретит. Но Светки не было, а вот какая-то машина у магазина остановилась. Зина присмотрелась к мужчине, который вышел-Сашка. В голове тут же щелкнуло, и Зина расплылась в приветливой улыбке:
— Саша, сколько лет, сколько зим…
Саша располнел, полысел, но, имел пока еще вполне товарный вид.
— Зинка! А ты все хорошеешь. Как будто и не прошло столько лет.
— Ой, скажешь тоже… Время никого не щадит!
Краем глаза Зина увидела Василия, который направлялся к магазину. Тут же рассмеялась, взяла Сашу под руку, и пошла с ним в магазин. Василий остановился, увидев эту картину, потом резко развернулся и двинулся обратно.
Сашка с удивлением посматривал на Зинаиду. А уж она-то улыбалась, обнажая все свои тридцать два белоснежных зуба.
— Это ты правильно сделал, что сегодня заехал. Завтра-то я в город поеду. Вроде делов всего ничего, на два часа, а придется целый день там торчать. Автобусное сообщение у нас сам знаешь какое…
Саша гордо выпятил грудь:
— Так, Зина, давай по старой памяти подброшу в город и обратно. Скучно здесь, а так хоть помогу.
— Ой, правда? Вот спасибо большое. Хоть весь день там не сидеть. Ты подъезжай сюда, к магазину часиков в восемь утра.
— Хорошо, договорились.
***
В восемь как раз мужики у конторы собирались за разнарядкой. А контора стояла как раз напротив магазина. Зинке-то и в город особой надобности не нужно было, ну, раз уж поедет, мальчишкам купит что-нибудь.
Расчёт оказался верен. Васька как встал в одну позу, так и не пошевелился, пока они из виду скрылись. Мужики молчали, только крякали. А что тут скажешь? Как бы своей, так мигом бы роги пообломал, а тут не поймешь — вроде как своя, а вроде как и чужая…
На следующий день вечером, как раз к закрытию магазина, Василий прошелся со Светкой туда-сюда по деревне. Светка сияла так, как будто она самовар, и чистили ее точно неделю. Зина дождалась, пока уйдут подальше, и только после этого закрыла магазин и кинулась домой. Хотелось плакать и все крушить. Ну, ничего, устроит Зина вам…
— Мам, утром в город еду!
— Опять с Сашкой?
— Нет! На автобусе еду! На развод подавать!
Нина села, посмотрела Матвея.
— Может, подумаешь еще?
— Все! Хватит!
Матвей встал, дошел до двери, остановился:
— Ну и дуры бабы! Все как одна!
Дед Матвей вышел на улицу, а Зина грохнулась на кровать, и закрылась подушкой.
Дети притихли, Нина Архиповна тоже тихонько на кухню ушла…
***
Утром ехать в город Зине не пришлось. Мишка заболел. То ли съел что-то, то ли еще что, но рвало его так, что Зина только тазики успевала менять.
— Ой, мам, беги за фельдшером! Что за напасть такая?
Фельдшер покачала головой…
— В город надо. Отравление какое-то сильное. И как можно быстрее!
Зина заметалась. Быстрее, на чем быстрее? Потом резко остановилась:
— Сашка! Ну конечно…
Сашка и на свидание ее уже приглашал, и рассказывал, как в городе хорошо устроился. На свидание она пока не ходила, очень не хотелось его хвалебные речи слушать, а вот до города доехать попросить можно.
Саша лихо подкатил к дому, возле которого уже начинали люди собираться. В деревне как-то быстро узнают все и обо всем.
Зина на руках вынесла Мишу, которого тут же стошнило.
Саша испуганно замахал руками:
— Ты что, Зин! Я вас не повезу! Он мне всю машину загадит!
Зина даже рот открыла. А Саша хлопнул дверью и укатил.
Люди заговорили, загудели:
— На тот берег надо, там скорая через пять минут будет!
— Да как же попасть на тот берег-то?
По дороге к доме с ревом несся трактор. Тот самый новый трактор, один из трех.
Зина смотрела на Мишаню и глотала слезы. Нужно вызывать сюда скорую. И ждать часа два, не меньше. Трактор остановился, к ней подбежал пыльный Вася.
— Ну, как он?
— Плохо, Вась…
— Давай мне. Быстро в трактор. На том берегу скорая ждет. Я созвонился.
— Вася, как же мы… А если застрянем посреди реки?
Он внимательно посмотрел на Зину:
— Просто поверь мне, как раньше верила. Пожалуйста…
Зина залезла в трактор. Вася осторожно подал ей сына. Мише было так плохо, что он уже и глаз не открывал. Зина тихо плакала и крепко держала Мишу. Как только они отъехали от дома, Нина Архиповна перекрестила их вслед.
— Господи, помоги им…
Они подъехали к берегу. Зина видела, что на той стороне уже стоит машина скорой. Вася сжал зубы и осторожно въехал в воду. Зина не умела молиться, но сейчас закрыла глаза и стала молиться. Несколько раз трактор как будто вниз ухал. Зина прижимала Мишу, открывала глаза. Но Вася каким-то чудом выдергивал машину, и они снова крались по водной глади.
Наконец трактор как будто вверх пошел, пошел… Зина с надеждой открыла глаза. Так и есть, берег… Вот он, метров пять. Справа метрах в пятидесяти стояла машина скорой помощи, и к ним бежали врачи…
Вася выпрыгнул из трактора, протянул руки, передал Мишу врачам. Потом помог спуститься Зине, и та бегом бросилась за сыном в машину.
***
— Что же мамочка, так плохо за ребенком смотрите?
Усатый доктор отчитывал ее, а сам улыбался.
— Вы хоть знаете, что он поганок наелся?
Зина округлила глаза:
— Каких поганок? Да что вы, доктор! Миша грибы знает лучше, чем я. И с мальчишками за грибами ходит, и книжка про грибы у него есть!
— А давай-ка, Миша, сам маме расскажи, зачем ты поганок наелся?
Миша насуплено молчал. Был он бледный, но после промывания желудка и капельницы, был похож на ребенка.
— Чтоб мамка с папкой помирились. Я, когда болел, они с папкой рядом сидели и за руки держались…
Зина закрыла лицо руками.
***
Домой она с Мишей вернулась через три дня. Сразу же пошла к Светке:
— Ну, что, подруга, рассказывай, как тут за моим мужиком приглядывала, пока меня не было.
— А чего за твоим-то? Ты сама сказала — свободен! А такие мужики на дороге не валяются.
— А ты, значит, подруженька моя ненаглядная, решила помочь мне…
Зина осторожно двинулась вокруг стола к Светке, а та от нее. Быстро так юбкой махнула и уже на улице, голосит на всю:
— Спасите! Помогите! Убивают!
Светка припустила по улице, а Зину, которая хотела бежать следом, кто-то перехватил. Она начала брыкаться, но потом увидела Василия и затихла. Он какое-то время смотрел на нее, потом схватил, перекинул через плечо и размеренно пошел к дому.
Люди, которые высыпали на крики Светки, весело засмеялись, засвистели:
— Давай, Васька, не подведи!
Зина кусалась, царапалась, брыкалась, но, разве ей справиться с Васькой. Он на две головы выше ее.
Дома он осторожно поставил ее на пол.
— Вот. Ремонт на крыльце сделал, крышу починил, забор поставил. Машину для переговоров с инопланетянами выкинул. Зин, возвращайтесь, а…
Зина уперла руки в боки:
— А Светка с нами третьей жить будет?
— Зин, ну ты чего… Надо оно мне, как собаке пятая нога!
— Надо, не надо, а знаю я, как она сюда бегала!
Васька засопел:
— Я же не спрашиваю, чем ты с Сашкой занималась, когда на машине с ним уехала.
Зина осеклась, а потом пошла в наступление:
— А мог бы и спросить! Или тебе совсем на меня плевать?
Зина завелась не на шутку. Василий удивленно смотрел на нее, а она никак остановиться не могла. И понимала, что уже ерунду всякую говорит, но, видимо, это нервы.
Вася медленно встал, подошел к лавке с ведрами. Зачерпнул ковшик и плеснул прямо в лицо Зинаиде. Она захлебнулась, задохнулась и замолчала.
— Значит так! Чтоб ни одного слова в доме ни про Светку, ни про Сашку! Ясно?
Он грозно сдвинул брови. Зина кивнула. Ой, нечасто Василий таким становился. Всего пару раз за жизнь и было…
Василий подошел к Зине, приподнял пальцами подбородок и сказал:
— Ну, Зин…
А она обхватила его двумя руками и впилась в губы поцелуем.
***
— Пап, а пап! А это колесо куда?
Мальчишки и Василий ползали по полу и собирали конструктор. Василий из города сегодня привез — огромный. Ездил, а зачем, не сказал. А как приехал, Зине, смущаясь, коробочку протянул:
— Ну… Как бы вторая свадьба у нас получается. Второй медовый месяц…
Зина коробочку открыла, а там колечко. Настоящее, золотое. Она так и ахнула:
— Вася! Оно же деньжищи какие стоит!
— Ничего, тебе надо… А мне директор премию выписал, за то, что брод нащупал…
Зина с улыбкой наблюдала за ними. Ну вот что у нее за муж? Ползает по полу, как мальчишка, еще и спорит с сыновьями, что куда привинчивать, того и смотри передерутся.
— Ой, Вася, смотри…
Василий привстал, посмотрел в окно, куда Зина указывала. Там, важно придерживая друг друга, прогуливались Сашка и Светлана.
Василий шутливо перекрестился:
— Ой, дай бог, счастливы будут, и умотают отсюда вместе, чтоб и глаза не мозолить!
Автор: Ирина Мер
Оля вьёт гнездо
Оля боялась маму. Ей казалось, что родители больше любят старшую сестренку Настю, фото которой стояло на телевизоре. С карточки смотрела черноглазая девочка в платье с кружевным воротничком. Около портрета лежали дефицитные шоколадные конфеты, пупсики, и еще куча самых лучших на свете мелочей. Брать их строго воспрещалось. Однажды Оля свистнула пару конфет и поиграла с удивительными, мягкими пупсиками. Она никогда не ела таких замечательных конфет и никогда не играла с такими пупсами. Для Оли тоже покупали конфеты, но те были с белой начинкой, хоть и шоколадные сверху, а Олины пупсы – пластмассовые и некрасивые.
Если бы Оля спрятала фантики куда подальше – ничего бы не случилось. Настя, девочка с фотографии, не наябедничала. Но фантики мама сразу заметила.
- Ты воруешь у Насти конфеты? Как тебе не стыдно, гадина ты такая! – кричала и кричала мама.
Она хлестала Олю по щекам, лупила ремнем, и глаза ее под линзами очков казались ужасно большими. В этих глазах не было ни злости, ни ярости, однако руки мамы и слова ее были злыми, каменными, тяжелыми.
Потом Олю не выпускали из комнату неделю. Пожаловаться некому – ни бабушки, ни дедушки у Оли не было. Даже папа не хотел ее защитить. Папа вел себя так, будто Оля стеклянная – просто не замечал. За всю жизнь он с ней перебросился, наверное, только парой фраз. Оля искренне считала, что это нормально: все папы заняты важными делами. Детей воспитывают мамы. И не обижалась. Пока не пошла в первый класс, где увидела, как много девочек из ее класса пришли на день знаний не только с мамами и бабушками, но и с папами.
Папы держали девочек и мальчиков за руку, и нежно с ними беседовали. Оле это показалось странным и даже ненормальным – разве так бывает? Может быть, Олю просто не любят? Ведь Олин папа не был глухонемым – он нежно разговаривал с черноглазой Настей с портрета, дарил ей сладости и фрукты, и не позволял приближаться к телевизору даже на метр.
Девочка Настя не сразу стала жить в портрете, три года назад она была вполне живой девочкой, и тоже пошла в первый класс. Однажды, по дороге из школы, она переходила дорогу, не посмотрела по сторонам и была сбита грузовиком. Потому и переселилась в этот проклятый портрет. Оля ее не помнит. Наверное, маленькая была.
Она вообще плохо помнила то время. Иногда ей снились странные, пугающие сны. Будто Олю обнимает и целует мама, но НЕ ЭТА. Другая. Но почему-то Оля была уверена, что ЭТА – ее настоящая мама. С ней спокойно. Хотя Оля не видела лица настоящей матери, но знала – она красивая, красивее всех.
Снилось, как они стояли на крыше. Небо возвышалось над ними фиолетовым куполом с багровыми ободками вечерней зари. Мамины волосы развевал легкий ветер. Она ничего не говорила, крепко сжимая Олину ладошку в своей руке. Мир вокруг был сказочно прекрасен, и видно было, как где-то вдалеке, за городом, зеркальной ленточкой поблескивала река, а солнце, красное и раскаленное, как спиральки домашнего электрического обогревателя, погружалось за край огромной земли…
Странные сны, странные. После них Оля горько плакала. Но спросить у мамы, что это такое, Оля не могла решиться.
То, что она – чужая девочка, Оля узнала совершенно случайно. . .
. . . ДОЧИТАТЬ>>