Поезд двигался в сторону Москвы, средина маршрута. В купе царит покой: за окном проносятся леса и полустанки, колеса мирно постукивают по рельсам.
Ирина сидит с ноутбуком, пытаясь с концентрироваться на тексте презентации, когда её соседка, энергичная женщина средних лет с химической завивкой, закрывает свой роман, вздыхая с явно довольно-загадочным выражениями лица.
— Ириша, вы не против, если брат ненадолго заглянет? — говорит она с такой интонацией, будто пытается выпросить карамель у строгого воспитателя. — Он из плацкарта, с местами плохо, а там сесть не где. Мы просто чайку попьём, минут двадцать — и всё.
Ирина пытается сохранить нейтрально-миролюбивый тон:
— В крайнем случае… минут двадцать, конечно… — говорит она с явно выдавшим раздражение голосом.
Соседка, восприняв эту полуразрешающую фразу как согласие, тут же приглашает брата.
В дверях купе возникает мужчина с лицом любителя после работы пропустить пару рюмашек: помятый, с покрасневшими глазами, с картонно-молочным пакетом сока в руках.
— Знакомься — Валера! — говорит соседка с гордостью. — Он такой душа компании.
И с появления Валеры всё начинает выходить из-под контроля…
Когда чай перетёк в банкет
— Спасибо, Ириша! Ты такой добрый человек, — прощебетала соседка, расставляя чашки, вынимая из пакета сушки, а также ломтики колбасы с сыром.
Валера с грохотом устроился напротив Ирины, с трудом втиснувшись между столиком и полкой, он выудил из кармана пластиковые стаканчики, с улыбкой наполнил их чаем из термоса.
— Ну давай по глоточку? — произнес он с задором. — Чай всё равно что виски в поезде, с друзьями да с воспоминаниями.
Ирина с трудом сдержала вздох. Всё, на что она рассчитывала, — спокойно поработать до следующего вокзала. В ходе нескольких минут всё покатилось в другую сторону.
Соседка с братом всё смеялись, что‑то воспоминали, чокались чашками. Валера всё громче говорил, всё энергичнее размахивал руками — то про работу вахтовым способом, то про то, с каким трудом воспитывает двоих сыновей в одиночестве.
— Ириша, да вы чаем угощайтесь! — с улыбкой добавил Валера. — В поезде всё равно время тянется.
Ирина стиснула кулаки: кажется, покоя в эту ночь ей не видать.
Когда начался беспредел
Валера всё смелел с каждым глотком чая — точнее, с каждым глотком из картонно-молочного пакета сока, в котором с трудом угадывался вовсе не сок. Речь его становилась всё громче, смешнее, а темы — всё смелей.
— Ириша! Ты представляешь, я с ребятами с севера такой котлован вырыл! — с восторгом кричал он, взмахивая рукой с пластмассовым стаканчиком. — Весь город выстроить можем с нуля! А знаешь, сколько платят? Эти столичные даже не подозревают…
Соседка вторила, покатываясь со смеха:
— Валера, ты даёшь! В следующий раз возьмешь с собой нас с Иришей?
Ирина сжалась всё дальше в своем углу, пытаясь закрыться ноутбуком, концентрируясь на тексте презентации — но всё было тщетно: смех, воспоминания, тосты всё равно вламывались в сознание.
— Ириша! — вдруг воодушевленно сказал Валера. — Ты чё сидишь такая грустная? Давай с нами! В поезде должны все расслабляться, а то жизнь трудная. Ну?
Не вытерпев, девушка сказала.
— Хватит! — повысила голос она. — В поезде должны отдыхать, а не слушать вашу компанию.
— Ты чё, говоришь такое? — со смешком парировал Валера. — Замуж никто не возьмёт с таким характером.
Соседка покраснела, но с улыбкой закрыла эту тему:
— Валера, всё… всё… давай потише. Ириша просто с работы, с совещания… Ей покоя хочется.
Ирина стиснула кулаки. В ней всё закипало. Эти двое перешли всяческие рамки дозволенного, но что с ними сделать?
Когда чаша терпения переполнилась
Ирина закрыла ноутбук с такой резкостью, что экран дрогнул. В вагоне повисла звенящая тишина на мгновение — а затем она встала.
— Хватит, — произнесла Ирина твердо. — В следующий раз я вызываю проводницу. Эти посиделки должны прекратиться. Сейчас.
Валера криво улыбнулся:
— Ты чё, командирша? В поезде все люди, должны понимать друг друга. Чаю попили — повспоминали… В чём проблема?
Ирина стиснула кулаки.
— Проблема в том, что вы не даёте людям покоя. В том, что вы вторгались в мое пространство, грубите, позволяете себя унижать. В следующий раз я вызываю проводницу, а затем — транспортную полицию.
Соседка замолкла. В ее руках задрожала чашка с чаем.
— Ириша… да всё… всё… давай по-хорошему…
— По- хорошему? — Ирина повысила голос. — Эти меры должны были принять вы с самого начала. Вести себя надо нормально.
Уловив изменения в голосе девушки, Валера сдал назад:
— Ну всё… всё… я пойду… покурю…
Он выскользнул из купе в коридор, с трудом сохранив равновесие.
Соседка вздохнула, скомкала салфетку в кулаке и закрыла контейнер с сушками.
Ирина села обратно, выдавив из себя дрожащий выдох.
«Это нужно было сделать сразу, а не терпеть до такого момента», — подумала она про себя.
Когда правила восстанавливаются
Поезд продолжал свой путь в ночи — за окном проносились полустанки, а в купе повисла напряжённая тишина.
Соседка сидела с опущенной головой, скомкано теребя салфетку в руках.
Ирина вытерла стол, протерла чашки. В душе всё ещё клокотала злость — но одновременно появлялось ощущение покоя: она постояла за себя.
Дверь с грохотом сдвинулась, в проёме показалась высокая фигура Валеры. Он покачивался, с трудом сохранив равновесие, с красными глазами и помятым лицом.
— Ну чё, спокойнее? — с издёвкой произнес он. — Наказала нас всех, да?
Соседка с тревогой покосилась на него:
— Валера… давай собирайся к себе… всё, всё…
Ирина встала.
— Выйдите, пожалуйста. Эти посиделки должны завершаться. Сейчас.
— Чего? Ты чё, командирша? — взвился Валера. — В своем купе распоряжаешься? Ты тут такая вся правильная, да? В следующий раз с тобою никто в поезде ехать не сядет. Всё равно с такой истеричкой нормально не покатаешься.
— В следующий раз с такой компанией поедет проводница, а не я, — спокойно парировала Ирина. — Вон отсюда.
Соседка взяла Валеру за рукав:
— Пойдём… Хватит… Ты всё равно правды тут не добьешься…
Валера с ругательствами покинул купе, с грохотом закрыв за собой дверь.
Ирина села у окна, выдохнула с облегчениями. В купе воцарились покой и тишина.
Покой
Во тьме проносились полустанки, покинутые платформы, а за стеклом танцевали огоньки городов.
Во всем своем теле она чувствовала усталость — но эту усталость очищающего характера.
Как будто с плеч свалился груз, с которым она мирилась слишком долго.
«Когда позволяешь людям перейти твои границы, — размышляла Ирина, — они всегда пытаются взять всё. В следующий раз нужно сразу говорить “нет”. Решительно. И спокойно. Эти правила должны защищать нас — иначе всё смешивается в хаос.»
Поезд покатил дальше, унося с собой воспоминания о ссоре, о лицемерии и грубости.
Девушка закрыла глаза, слушая размеренное постукивание.
Утро она встретит с легкостью в душе, готовая перейти следующий жизненный путь с четко выстроенной системой координат.