— Павел! Твои вещи на улице! — кричала Кира, швыряя мой костюм прямо в лужу. — И ключи отдавай!
Я стоял на пороге собственного дома и не мог поверить в происходящее. Рядом с ней торчал какой-то парень в дорогой куртке — высокий, накачанный, с наглой ухмылкой на лице.
— Кира, ты что творишь? — Голос мой звучал глухо, будто из-под воды. — Это же мой дом!
— Твой? — Она засмеялась так противно, что мурашки побежали по коже. — Документы-то на кого оформлены, дурачок?
Антон — так звали этого типа — обнял ее за талию и посмотрел на меня с презрением:
— Слышал хозяйку? Собирайся и проваливай. Тебя здесь больше не ждут.
Я почувствовал, как внутри все переворачивается. Пять лет назад я по глупости переписал дом на жену. Думал — семья, доверие, любовь... Как же я ошибался.
— Кира, мы же двадцать лет вместе! У нас дети!
— Дети выросли, разъехались. А я еще молодая и красивая. — Она поправила волосы и прижалась к Антону. — Мне нужен настоящий мужчина, а не такой... слабак.
Теща Любовь Андреевна выглянула из-за двери и злорадно улыбнулась:
— Я же говорила дочери — не связывайся с неудачником. Вон какого жениха нашла! С деньгами, с машиной...
— Мать, помолчи пока, — оборвала ее Кира. — Паша, у тебя полчаса. Забирай свой хлам и исчезай.
Я медленно поднял костюм из лужи. Мокрая ткань липла к рукам, как моя прежняя жизнь — все разваливалось на куски.
— Хорошо, — сказал я тихо. — Только дай мне собрать документы.
— Быстрее! — рявкнул Антон. — А то сам вынесу!
Поднявшись в спальню, я открыл сейф и достал нужные бумаги. Руки дрожали от злости и обиды. В зеркале отразилось мое лицо — серое, постаревшее. Когда я стал таким жалким?
Телефон завибрировал. Витя, мой лучший друг.
— Пашка, как дела? Давно не виделись.
— Витек... — Голос сорвался. — Беда у меня.
— Говори. Что случилось?
Я рассказал ему все. Витя молчал, только изредка цыкал.
— Сволочи, — выдохнул он наконец. — Слушай, у меня есть идея. Помнишь моего дядю Сережу? Он в риелторском бизнесе работает, связи имеет. Может, что-то придумаем.
— Да какие связи, Витек? Дом на нее оформлен, все чисто...
— Не все так просто, как кажется. Приезжай ко мне, обсудим.
Я спустился вниз с сумкой в руках. Кира и Антон обжимались на диване — моем диване, где я когда-то читал детям сказки на ночь.
— Ну наконец-то, — проворчал Антон. — Думал, до утра торчать будешь.
— Павел, — окликнула меня Кира. — Алименты на детей не забывай переводить. И за коммунальные услуги тоже плати. Дом-то твой... — Она хихикнула.
Я вышел на улицу и глубоко вдохнул холодный воздух. Двадцать лет совместной жизни закончились за полчаса. Но что-то подсказывало мне — это еще не конец.
У Вити я провел бессонную ночь. Мы сидели на кухне, пили крепкий чай и строили планы.
— Дядя Сережа завтра приедет, — сказал Витя, затягиваясь сигаретой. — Он специалист по таким делам. Говорит, есть несколько зацепок.
— Каких зацепок? Документы в порядке, я сам все оформлял.
— А ты помнишь, зачем дом переписывал?
Я задумался. Да, помню. Кира тогда устроила истерику — мол, не доверяешь мне, не считаешь за человека. А я, дурак, повелся.
— Она говорила, что для налогов выгодно. Типа льготы какие-то женщинам положены.
— Вот-вот! — оживился Витя. — А на самом деле? Никаких льгот не было. Значит, тебя обманули. Преднамеренно.
Утром приехал дядя Сережа — крепкий мужик лет шестидесяти, с хитрыми глазами и золотыми зубами.
— Ситуация интересная, — сказал он, изучив документы. — Дом построен на твои деньги, кредиты ты брал, ипотеку платил. А жена что вкладывала?
— Ничего особенного... Ну, в быту помогала.
— То есть официально она никаких средств не инвестировала?
— Нет.
Сережа хитро улыбнулся:
— Тогда есть вариант. Нужно доказать, что переоформление было сделано под принуждением или обманом. У тебя есть свидетели тех разговоров?
— Любовь Андреевна слышала... Но она теперь на стороне дочери.
— А кто еще мог присутствовать?
Я напряг память. Да! Витина жена Оля тогда была у нас в гостях. Она слышала, как Кира меня уговаривала. И еще соседка, тетя Клава...
— Отлично! — потер руки Сережа. — Собираем свидетелей, подаем в суд. А пока... — Он загадочно подмигнул. — Пока устроим твоей женушке небольшой сюрприз.
Через неделю я получил от адвоката документы. Оказывается, при переоформлении дома были нарушены мои права как основного плательщика. И самое главное — Кира скрыла от меня настоящую причину переоформления.
— Знаешь, зачем она это сделала? — спросил меня Сережа по телефону. — Уже тогда крутила роман с этим Антоном. Хотела обезопасить себя на случай развода.
Я сжал кулаки. Значит, все было запланировано заранее. Два года она меня дурила, строила из себя любящую жену, а сама готовила ловушку.
В тот же день я поехал к дому. Нужно было кое-что забрать из гаража. Во дворе стояла незнакомая машина — дорогой джип. Антон, видимо, переехал окончательно.
Я тихо прошел к гаражу и услышал голоса из кухни. Окно было приоткрыто.
— Когда деньги получим? — говорил мужской голос.
— Скоро, котик. Дом оценили в восемь миллионов. Половину сразу в наличке заберем.
— А этот лох ничего не подозревает?
— Паша? — Кира презрительно фыркнула. — Он слишком тупой. Думает, что я его по любви выгнала.
Я замер. Значит, они хотят продать дом и сбежать с деньгами!
— А теща не против?
— Мать? Она только за. Ей квартиру в центре обещала купить.
Любовь Андреевна довольно хихикнула:
— Наконец-то избавлюсь от этой дыры. В центре жить буду, как королева.
Я достал телефон и включил запись. Пусть говорят дальше.
— Только бы документы быстрее оформили, — забеспокоился Антон. — А то вдруг этот Павел что-то заподозрит.
— Не заподозрит, — уверенно сказала Кира. — Он всегда был слабаком. Помнишь, как он даже возражать не стал, когда я его выгоняла?
— Помню, помню. Так жалко выглядел!
Они дружно засмеялись. А я стоял под окном и чувствовал, как во мне просыпается что-то новое. Не злость — нет. Холодная решимость.
На следующий день я пришел к ним с папкой документов. Кира открыла дверь в халате, растрепанная.
— Ты что тут делаешь? — удивилась она.
— Документы принес. По дому. Думал, тебе интересно будет.
Она настороженно посмотрела на меня:
— Какие документы?
— А вот эти, — Я протянул ей бумаги. — Из суда пришли.
Кира побледнела, быстро пробежала глазами по строчкам.
— Что за чушь? Какое принуждение? Какой обман?
— А то ты не знаешь, — спокойно сказал я. — Кстати, а где твой Антон? Пусть тоже послушает.
Он вышел из кухни, недовольный:
— Ты чего явился? Мы же ясно сказали...
— Сказали-то сказали. Только вот незадача — дом опять мой.
— Как это твой? — взвизгнула Кира. — Документы на меня!
— А суд решил иначе. Переоформление признано недействительным. — Я достал еще одну бумагу. — И вот это тебе особенно понравится.
Антон вырвал документ из моих рук:
— Иск о возмещении ущерба... Три миллиона рублей... За что?!
— За моральный вред. За обман. За попытку мошенничества. — Я улыбнулся. — А еще у меня есть запись ваших разговоров про продажу дома. Интересно прокурору будет послушать.
Кира схватилась за сердце:
— Ты... ты подслушивал нас?
— А что, не положено? В своем доме имею право находиться где хочу.
Любовь Андреевна выскочила из комнаты:
— Что здесь происходит? Почему кричите?
— А вот и третья участница афёры, — кивнул я в ее сторону. — Любовь Андреевна, как дела с квартирой в центре? Не передумали покупать?
Старуха открыла рот, но ничего не сказала.
— Так вот, — продолжил я. — У вас есть два варианта. Первый — мирно съезжаете из моего дома и больше меня не беспокоите. Второй — разбираемся в суде, с полицией, с прокуратурой.
Антон попятился к двери:
— Слушай, мужик, мы же не хотели...
— Заткнись! — рявкнула на него Кира. — Павел, ты серьезно думаешь, что суд тебе поверит?
— А вот и узнаем. У меня свидетели есть. И записи ваших разговоров. И документы о том, кто на самом деле этот дом строил и за него платил.
Я сел в кресло — в свое любимое кресло — и откинулся назад:
— Кстати, Антон, а твоя жена знает, где ты пропадаешь? Оля Витина помнит, видела вас вместе. Интересно, что она на суде расскажет.
Антон побелел:
— Какая жена? О чем ты?
— А ты думал, я не проверил? Женат, двое детей. Жене говоришь, что в командировках. А сам тут семьи разваливаешь.
Кира медленно повернулась к любовнику:
— Антон... Это правда?
Он молчал, отводя глаза.
— Отвечай мне! Ты женат?!
— Кира, я хотел тебе сказать...
— Когда?! После того, как мы дом продадим и с деньгами сбежим?!
— Тише, тише, — вмешался я. — Не ссорьтесь. Лучше собирайтесь. До вечера жду.
К вечеру дом опустел. Кира уехала к матери, Антон испарился, не попрощавшись. Любовь Андреевна долго что-то бормотала про неблагодарность, но тоже собрала чемоданы.
Я сидел на крыльце и смотрел на закат. Дом снова был мой. Тишина, покой... Но почему-то не радовался.
Подъехал Витя с ящиком пива:
— Ну что, герой, как ощущения?
— Странные, — признался я. — Вроде бы справедливость восторжествовала, а на душе пусто.
— Это пройдет. — Витя открыл бутылку. — Главное, что урок получили. И ты, и они.
— Думаешь, она поймет?
— Кира? Поздно уже понимать. Двадцать лет жизни на ветер выбросила ради каких-то денег и мимолетной страсти.
Мы пили пиво и говорили о жизни. А я думал о том, что дом — это не только стены и крыша. Это доверие, любовь, общие воспоминания. Всего этого больше не было.
Но зато был урок. Жестокий, но необходимый. Доверяй, но проверяй. И никогда не отдавай самое дорогое в чужие руки, даже если эти руки кажутся родными.
Через месяц пришло письмо от Киры. Она просила прощения, говорила, что все поняла, хотела вернуться. Но было поздно. Я уже начал новую жизнь — без обмана, без притворства, без фальшивых обещаний.
Дом остался за мной. А она... она получила то, что заслужила. Урок, который запомнит на всю жизнь.