Когда Люба после долгого отсутствия появилась в родной деревне, её поначалу не узнали, она сильно изменилась внешне, превратившись из девчонки-пацанки в женственную красавицу. Вела себя Люба просто вызывающе, для деревенских баб её поведение стало шоком и откровением. Мужчин же, напротив, её манеры притягивали, как магнит. Не зря говорят: запретный плод сладок, вот Люба и стала тем самым запретным плодом. Отныне каждый односельчанин лет от 16 и до 70 желал почаще лицезреть её формы и получить хоть минутку её внимания.
Начало:
https://dzen.ru/a/aDnD_lhqSE3emabv
К мужчинам Люба проявляла немалый интерес, бесстыдно заигрывая с ними. Женатость и наличие детей останавливали её далеко не всегда. Тихая и размеренная жизнь деревни Журавка ушла из этих мест с возвращением Любы.
Не выдержали однажды местные бабоньки, сговорились, собрались вшестером, пришли к дому бесстыдницы и стали в окна ей барабанить.
- Вы чего, бабы, в окна мне колошматите? Что за шум, а драки нет? – распахнула окно заспанная Люба.
- Выходи, Любка разговор у нас к тебе серьёзный.
- Не о чем мне с вами разговаривать.
- Выходи, говорим, не то сейчас стёкла тебе побьём.
- Ух, как страшно! Ну, напугали, так напугали! - Люба смотрела на незванных визитёрш нахально-весёлым взглядом. – Ладно, ждите. Сейчас приведу себя в порядок: причёску сделаю, накрашусь, платьице отглажу, наряжусь, только тогда и выйду. Я не могу себе позволить появиться на улице в таком виде, в котором вы обычно ходите. У вас из одежды кроме грязного халата что-нибудь ещё есть? - смеялась она, откровенно издеваясь над селянками.
- Выходи, говорим! - орали наперебой бабы. – У нас дел невпроворот, нет у нас времени ждать, пока ты красоту наведёшь.
- Ладно, уговорили, выйду, как есть. Только пеняйте на себя! – засмеялась Люба.
И она вышла. В коротенькой комбинации… Бабы заохали, заахали, лица руками закрыли.
- Срам-то какой! Как можно в таком виде на глаза честного народа на улице показываться? Совсем ты стыд и совесть потеряла, Любка. Иди, хоть прикройся чем-нибудь.
- Так я же вас предупреждала: пеняйте на себя! Вот, получите! – Люба была явно довольна произведённым эффектом.
- Нехорошо, конечно, такие слова говорить, но даже лучше, что твоя мамка отправилась на тот свет и не увидела всё твоё бесстыдство. Раньше ты была просто хамкой и грубиянкой, а сейчас… сейчас просто слов нет. Точнее, есть слово, которым можно тебя назвать, но уж слишком оно неприличное. Ох, не перенесла бы такого позора твоя мать, она была женщиной порядочной и стыдливой. А ты, Любка… неужто тебе самой не совестно себя так вести? У тебя ведь сынишка есть, ему-то каково с такой мамкой?
- Вы сына моего не трогайте! Вы знаете, бабы, что постоять за себя я могу! А уж за Митьку своего я глотку кому угодно перегрызу. Ну, не томите, говорите быстрее, чего явились, по какому такому поводу меня разбудили?
- Девять часов, а ты всё спишь! В деревне, Любка, нормальные бабы встают спозаранку, чтобы всё успеть. Вся работа с утречка делается, не зря говорят: сделал дело – гуляй смело. Интересно нам, Люба, ты почти два месяца назад здесь объявилась, но до сих пор нигде не работаешь. На какие же средства ты живёшь?
- Вы только за этим пришли – узнать, откуда у меня деньги на жизнь? Вам-то какое до этого дело? Или вы хотите деньжат мне подкинуть на мою бедность? – вызывающе засмеялась Люба. – Спасибо, не нужны мне ваши копейки, у меня свои сбережения имеются. Ну, чего уставились? Да, есть у меня деньжата. Глядите, не лопните только возле моей калитки от зависти!
- Слушай, Любка, предупредить мы тебя пришли. Заигралась ты, баба… гляди, если ты себя и дальше так будешь продолжать вести, перед нашими мужиками хвостом крутить, то потом не обижайся, проучить тебя хорошенько придётся.
- И кто меня учить-то станет? Ты что ли, Валька? Или ты, Светка? Ой, как страшно, прям дрожу! – самодовольно ухмыльнулась Люба.
- Вот тогда и будет тебе страшно: соберёмся мы все вместе, бока тебе намнём знатно и волосья твои крашеные повыдёргиваем.
- Это всё, что вы сказать хотели? Ради этого вы мой сон нарушили? Гладите-ка, бабы, как бы вам самим без волос не остаться! – грозно погрозила кулаком Люба.
- Мы не шутим, Любка. Терпение наше на исходе. Мы и просим-то всего-ничего: веди себя скромнее, а то ходишь, бёдрами виляешь…
- Пусть хоть ваши мужики на красоту поглазеют! На кого им ещё глазеть? На вас, нечёсаных, что ли? Вы хоть в зеркало гляньте на себя: вечно в грязных халатах и стоптанных калошах таскаетесь, вместо причёски – кошмар на голове. А косметика? Вы хоть когда-нибудь губки или реснички красили?
- Не до этого нам. Мы с утра до вечера крутимся-вертимся по хозяйству, присесть некогда. Это ты у нас особенная. Бездельница бесстыжая!
- Скучно с вами разговаривать, - нарочито громко зевнула Люба. – Пойду-ка я ещё чуть-чуть посплю, а то скоро Митька проснётся, завтраком кормить его нужно будет. Ну, чего встали? Идите, работайте, сами же сказали, что дел у вас невпроворот, - развернулась Люба и пошла в дом.
- Ты учти, Любка, мы вовсе не шутим! – услышала она вслед и, не оборачиваясь, помахала визитёршам рукой.
Некоторые селянки прислушались к Любиным словам. Если раньше они бегали в сельмаг в платке и замусоленном рабочем халате, то теперь выкраивали время, причёсывались, надевали своё самое лучшее платье и в таком виде шли с гордо поднятой головой в магазин. Косметикой по-прежнему никто не пользовался, но мужья всё равно были довольны и смотрели на своих жён другими глазами.
Сама Люба односельчанок не послушалась и продолжила вести себя вызывающе, она по-прежнему ярко одевалась и красилась. Не одно мужское сердце было ею разбито… Бабы всерьёз собирались устроить ей «тёмную», но дело до этого так и не дошло. Тем не менее, Люба продолжала каждый день слышать угрозы в свой адрес.
Люба ещё месяц пожила вольготно, а потом решила, что пора на работу устраиваться. В своей деревне она подходящую работу не нашла, работать в колхозе ей совершенно не хотелось. Устроилась Люба счетоводом на ферме в соседней деревне Кукушкино.
Односельчанки с ума сходили: «Каким же местом Любка себе должность счетовода заработала? Ведь нет у неё нужного образования, на повара она училась…»
Селянки ошибались, образование у Любы было, точнее, она окончила всего лишь курсы счетовода, но при трудоустройстве на ферму этого оказалось вполне достаточно.
Агроном Евгений Михайлович Зайцев приехал в деревню Кукушкино почти одновременно с тем, как там появилась Люба. Но каждый из них был занят своей работой, и они никогда в деревне не встречались.
В то субботнее утро, струящееся сладкими ароматами сада, Евгений Михайлович вышел на улицу и уселся на скамейке возле дома. Его мысли были заняты исключительно работой, он хотел применить все свои знания, чтобы улучшить показатели урожайности в колхозе.
Звук скрипнувшей калитки отвлёк его от мыслей.
- Здравствуйте, дядя Женя, - быстро забежал во двор Митька. - Это я для вас принёс, – мальчишка сунул в руки мужчины что-то тёплое и ароматное, завёрнутое в полотенце.
- Здравствуй, Митя, - улыбнулся мужчина. – Что это?
- Это мамка пирогов напекла. С яблочным повидлом. Отведайте, очень вкусно!
Запах свежей выпечки повис в воздухе, будоража аппетит Евгения Михайловича несмотря на то, что он только что позавтракал и выпил чая с печеньями.
- Тебя мамка прислала? - поинтересовался он.
- Нет, я сам пришёл, - ответил мальчик. – Я принёс вам мамкины пироги, чтобы вы их попробовали и поняли, что она хорошая хозяйка – тогда вы точно женитесь на ней!
- Митя, спасибо тебе, конечно, за угощение, - вздохнул мужчина, - но ты лучше забери эти пироги, ведь твоя мать старалась и пекла их не для меня...
- Нет, это вам, дядя Женя! – упрямился Митя.
- Забирай-забирай и неси домой, - Евгений вложил свёрток в руки мальчика. – Не то мать сейчас хватится, что пирогов нет, ещё не хватало, чтобы тебе влетело от неё…
- Нет, мамка ругать меня не будет. Ну… если только совсем чуть-чуть… - прищурился Митя, глядя на Евгения.
- Вот ты упрямец! – мягко улыбнулся мужчина. – Нехорошо быть таким упрямым, нужно слушаться взрослых!
- Не заберу! - крикнул мальчишка, положил свёрток на скамейку рядом с Евгением Михайловичем и, сорвавшись с места, юркнул за калитку.
- Нужно вернуть пироги, - решил мужчина, - вот только я даже не знаю, где живут Мартыновы. Можно, конечно, узнать. Наверняка, деревня Журавка маленькая и там все друг друга знают, но как же не хочется идти в соседнюю деревню – это же километра полтора отсюда будет, я за эту неделю так находился по полям, что ноги даже после ночного сна гудят… Эх, ну и ладно.
Евгений надкусил румяный бок пирога и ощутил восхитительный вкус свежайшего теста и яблочного повидла.
- Бесподобно! – произнёс он вслух. – Никогда не ел ничего вкуснее!
Евгений не заметил, как съел все пироги, коих в свёртке было аж шесть штук. Потом мысли молодого агронома вновь вернулись к работе, а ближе к вечеру он стал думать о Митьке и его матери. Мужчина твёрдо решил, что нужно идти в Журавку и узнать, где они живут.
- Надо хотя бы полотенце вернуть, - подумал он. – Не то Люба хватится полотенца, и Митьке точно влетит за то, что он разбазаривает имущество.
Следующим днём Евгений Михайлович пришёл в деревню Журавка.
- Здравствуйте, - обратился он к пожилой женщине на улице. – Мне бы узнать, где Мартыновы живут.
- И вам здрасьте… - буркнула женщина. – Очередной Любкин ухажёр что ли нарисовался?
- Простите, но с Любой я вовсе не знаком, я знаю только её сына, Митю.
- На соседней улице они живут, забор у них зелёной краской выкрашен…
- Спасибо.
- Ты с Любкой-то поосторожнее, ты мужик видный, охмурить тебя она может в два счёта, - предупредила женщина и пошла своей дорогой.
«Значит, то, что говорил мне про Любу председатель – правда?» - подумал Евгений и некоторое время стоял посреди улицы в нерешительности.
Через несколько минут он стоял на пороге дома Мартыновых.
- Есть кто дома? – крикнул Евгений, войдя в незапертую дверь.
- А вам кого? – вышла из кухни Люба.
- Здравствуйте. Позвольте представиться: Зайцев Евгений Михайлович, агроном, - отчеканил мужчина, при этом почувствовал, как вспотели его ладони.
- Здравствуйте… - сказала Люба, явно не понимая цель его визита.
- Я пришёл, чтобы полотенце вам вернуть… мне Митя вчера пироги принёс… Вот… - мужчина вытащил из-за пазухи аккуратно сложенное полотенце. – Наверное, выстирать бы его было нужно… - Евгений смотрел на Любу и чувствовал, как его волнение усиливается.
- Спасибо, что вернули. Митька-то сначала даже не признавался, куда полотенце дел, только сегодня рассказал, что завернул в него пироги и «дядя Жене» отнёс.
- Вы уж не ругайте Митю за пироги.
- Уже отругала. Нет, мне не жалко вас угостить, только Митя у меня должен был спросить – можно взять или нет?
- Понимаю. И абсолютно с вами согласен. Получается, Мите влетело из-за меня… А пироги были очень вкусные, мне кажется, что ничего вкуснее я в жизни не ел…
- Да будет вам, - махнула полотенцем Люба.
- Нет, правда, я ничуть не приукрашиваю.
- Я всё-таки на повара училась, готовить умею, - пожала плечами Люба. – А пироги у нас ещё остались. Хотите чаю с пирогами?
- Мне как-то неловко… - замялся гость.
- Значит, хотите, - заключила Люба. – Проходите сюда, на кухню. Сейчас я быстро всё организую.
- Надеюсь, я не отвлекаю вас от дел?
- Нет, что вы?
- А Митя где?
- На улице где-то бегает, он у меня мальчишка шустрый.
- Да, я заметил. Надеюсь, вы не очень сильно его ругали?
- Так, слегка пожурила.
Пока Люба заваривала чай, Евгений смотрел на неё, не отрываясь. Она показалась ему приятной и симпатичной женщиной
- Вам чай с сахаром? – спросила она, и её зелёные глаза смотрели ласково и кротко.
- Благодарю, не нужно сахара…
Евгению не хотелось нарушать то умиротворение, которым окутала его хозяйка, хотелось просто посидеть в тишине, молча. Её облик никак не вязался со славой беспутной женщины, верить в то, что он слышал о Любе никак не хотелось.
С шумом в дом ворвался Митька.
- Мама, я пить хочу! – крикнул он с порога и через пару секунд влетел на кухню.
- Дядя Женя! – лицо мальчишки озарилось широкой улыбкой. – Вы пришли звать мою мамку замуж? – с наивной детской простотой спросил он, поставив взрослых в крайне неловкое положение.
- Митька! Что за глупости ты говоришь? – покраснела Люба. – А ну, марш на улицу!
- Мам, я пить хочу…
Люба быстро налила из графина полный стакан воды и подала сыну.
- Пей и беги на улицу! И чтобы я больше ни слова от тебя не слышала! – цыкнула она.
Митя мать послушался, выпил воду и убежал, предварительно одарив Евгения улыбкой.
- Вы уж простите Митьку… глупость он сказал, - стала оправдываться перед гостем Люба.
- Вы знаете, Люба… дело в том, что Митя уже просил, чтобы я взял в жёны его маму… то есть вас…
- Ох, батюшки мои! Не слушайте его, Евгений Михайлович, ребёнок он ещё несмышлёный.
- Дело, скорее, не в Мите, а в вас, - опустив глаза, сказал Евгений. – Искать мужа для мамы его заставляет ваш, как бы это сказать... образ жизни…
- Образ жизни? Что вы имеете ввиду?
- Простите, Люба, это совершенно не моё дело… просто я наслышан о вашем поведении… - Евгений чувствовал себя крайне неловко, говоря такие слова.
- Вы что – сплетни обо мне собирали? – заметно повысила тон хозяйка. – Уходите!