Дверной звонок прорезал утреннюю тишину, словно нож по шелку. Марфа вздрогнула — руки замерли над тестом для вареников. Кто это в семь утра? Соседка Раиса Николаевна никогда так рано не приходила, а почтальон уже давно разнес пенсии.
Звонок повторился — настойчиво, требовательно.
— Иду, иду! — крикнула она, вытирая ладони о фартук.
За дверью стоял высокий мужчина в дорогом пальто, рядом — женщина в меховой шубе до пят, несмотря на сентябрьское тепло. Позади виднелись чемоданы — целая гора кожаных саквояжей.
— Сестренка! — распахнул объятия незнакомец. — Не узнаешь родного брата?
Марфа растерянно моргнула. Борис? Тот самый Борис, который уехал в Италию двадцать лет назад и давал о себе знать только редкими открытками на Новый год?
— Боря? — неуверенно произнесла она. — Ты что ли?
— А кто же еще! Знакомься — моя жена Валентина. Валя, это моя сестра Марфа, о которой я тебе рассказывал.
Валентина окинула Марфу взглядом, словно оценивая товар на рынке. Брови приподнялись, губы поджались в презрительной улыбке.
— Очень... мило, — протянула она с итальянским акцентом, хотя по лицу было видно — русская до мозга костей. — Борис, дорогой, ты не предупредил, что твоя сестра живет в таких... скромных условиях.
Марфа почувствовала, как щеки вспыхивают. Скромные условия? Трехкомнатная квартира в центре города, которую она с покойным мужем покупали в кредит пятнадцать лет!
— Проходите, — сдержанно сказала она, отступая в сторону.
Валентина вошла, высоко подняв подбородок, словно королева, снисходящая до посещения крестьянской хижины. Туфли на каблуках цокали по паркету, оставляя царапины — Марфа с болью заметила это.
— Боже мой, какая духота! — воскликнула гостья, театрально обмахиваясь рукой. — И этот запах... что это? Капуста?
— Вареники делала, — тихо ответила Марфа.
— Вареники? — Валентина рассмеялась звонко, фальшиво. — Борис, милый, твоя сестра до сих пор питается этой крестьянской едой? В Италии мы едим только органические продукты, знаешь ли. Паста ручной работы, сыры из Тосканы...
"Паста ручной работы", — мысленно передразнила Марфа. — "А вареники, значит, не ручной работы?"
Борис смущенно кашлянул:
— Валя, не начинай сразу. Мы только приехали.
— Да я ничего не начинаю! Просто констатирую факты. — Она оглядела комнату с видом энтомолога, изучающего редкий вид жуков. — Этот сервант... боже, это еще советская мебель? И телевизор! Борис, посмотри на этот телевизор — он больше нашего холодильника!
Марфа сжала кулаки. Телевизор был куплен всего три года назад, хороший, немецкий. А сервант — память о маме, единственное, что осталось от родительского дома.
— Значит, на месяц приехали? — спросила она, пытаясь сохранить спокойствие.
— На месяц, а может, и дольше, — небрежно бросил Борис. — Дела тут кое-какие решить надо. Квартиру родительскую продать хочу.
— Как продать? — У Марфы перехватило дыхание. — Но там же Ефим живет!
— Ефим? — Валентина подняла идеально выщипанную бровь. — Кто такой Ефим?
— Двоюродный брат наш, — объяснил Борис. — После инсульта остался, инвалид. Но это не моя проблема. Квартира на меня записана, имею право.
Марфа почувствовала, как внутри все переворачивается. Ефим, тихий, больной Ефим, который никому не мешал, доживал свои дни в крошечной однушке...
— Боря, он же болен! Куда он пойдет?
— А мне-то что? — пожал плечами брат. — Пусть в дом престарелых оформляется. Мне деньги нужны — в Милане новую квартиру покупаем, в центре. Видела бы ты, Марфа, какая красота! Вид на Дуомо, мраморные полы...
— О да, — мечтательно закатила глаза Валентина. — Четыреста квадратных метров! Представляешь? Одна только ванная комната больше этой... гостиной.
Она произнесла слово "гостиной" так, словно оно оставляло неприятный привкус во рту.
Марфа молча ушла на кухню. Руки тряслись, когда она наливала воду в чайник. Двадцать лет! Двадцать лет этот человек не появлялся, не звонил, не интересовался ни ею, ни Ефимом, ни тем, как они живут. А теперь явился — забрать последнее.
— Марфуша! — донесся из комнаты голос Бориса. — А где мы спать будем? Надеюсь, у тебя есть отдельная комната для гостей?
Отдельная комната для гостей! В трешке, где она живет одна с тех пор, как Петя умер! Спальня, гостиная и кабинет, который она превратила в швейную мастерскую — подрабатывала пенсию шитьем на заказ.
— Швейную освободить придется, — сказала она, возвращаясь с чаем.
— Швейную? — Валентина фыркнула. — Ты что, портниха? Боже мой, Борис, твоя семья прямо как из девятнадцатого века!
— А что плохого в честном труде? — не выдержала Марфа.
— Да ничего, ничего, — снисходительно улыбнулась Валентина. — Просто в цивилизованном мире люди давно не штопают дырки на носках. Покупают новые и выбрасывают старые.
"Покупают новые и выбрасывают старые", — эхом отозвалось в голове у Марфы. Интересно, она тоже попадает в категорию вещей, которые можно выбросить?
— Ладно, — встрял Борис, — давайте чемоданы разберем. Валя, милая, не начинай сразу конфликт. Мы же в гостях.
— Я не начинаю конфликт! — возмутилась жена. — Я просто высказываю свое мнение. Имею право?
Следующие два часа превратились в кошмар. Валентина критиковала все — от обоев в спальне ("Такие розочки носили мои бабушки!") до полотенец в ванной ("Махра какая-то странная, небось китайская подделка").
Борис таскал чемоданы, потел и извинялся:
— Не обращай внимания, Марфуша. Валя у нас... темпераментная. Итальянки, знаешь, все такие.
— Я не итальянка! — резко обернулась Валентина. — Я русская, но живу в цивилизованной стране! И привыкла к определенному уровню комфорта!
К вечеру Марфа чувствовала себя выжатой, как лимон. Гости наконец угомонились — Валентина заперлась в ванной с какими-то баночками и пузырьками, а Борис устроился на диване с итальянским журналом.
— Боря, — тихо сказала Марфа, садясь напротив. — Скажи честно — зачем ты приехал?
Брат не поднял глаз от журнала:
— Говорю же — дела решить.
— Какие дела? Только про Ефимову квартиру?
Борис наконец посмотрел на нее. Глаза были чужие — холодные, расчетливые.
— Не только. Марфа... ты одна живешь в трешке. Зачем тебе столько места?
Сердце екнуло. Неужели...
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, подумай сама. Ты могла бы переехать в однушку, а эту продать. Деньги пополам поделим — я же твой брат, имею право на долю в семейном имуществе.
— Какое семейное имущество? — У Марфы перехватило дыхание. — Эту квартиру мы с Петей покупали! Кредит пятнадцать лет выплачивали!
— Да, но ты же на мои деньги первоначальный взнос делала. Помнишь, я тебе пятьдесят тысяч переводил?
Марфа растерянно моргала. Пятьдесят тысяч... Да, было дело. Но это был подарок на новоселье! Он сам так сказал!
— Боря, ты же сам сказал — это подарок...
— Подарок, подарок... — махнул рукой брат. — Семья должна помогать семье. Но я думал, ты потом вернешь. А ты и не собиралась.
Это была ложь, и они оба это знали. Но доказать что-то было невозможно — никаких расписок, только устные договоренности двадцатилетней давности.
— Борис, — в комнату вплыла Валентина в роскошном халате, — с кем ты там разговариваешь? Я уже полчаса жду тебя!
— Иду, дорогая. — Он поднялся, не глядя на сестру. — Марфа, подумай над моими словами. У нас месяц впереди — успеем все обсудить.
Оставшись одна, Марфа долго сидела в темноте. За окном шумел вечерний город, где-то лаяли собаки, хлопали двери подъездов. Обычная жизнь, привычная...
Но теперь все изменилось. Приехал брат из Италии — и рушился мир, который она строила годами.
"Что же будет дальше?" — думала она, глядя на мерцающие огни за окном.
А в соседней комнате Валентина шепотом говорила мужу:
— Борис, эта квартира стоит больше, чем я думала. Видела, какой район? И метраж хороший. Мы могли бы здесь остановиться надолго...
— Не торопись, — успокаивал ее муж. — Сначала надо Марфу обработать. Она упрямая, как в детстве.
— А если не согласится?
— Согласится. У меня есть козыри, о которых она не знает...
И в ночной тишине началась игра, правила которой знал только один человек. Игра, где ставкой была не просто квартира — а целая жизнь.
Утром Марфа проснулась от грохота на кухне. Часы показывали половину седьмого — она всегда вставала рано, но сегодня звуки доносились еще более ранние.
— Что это за бардак?! — визжала Валентина. — Где нормальный кофе? Что это за растворимая дрянь?
Марфа накинула халат и поспешила на кухню. Валентина стояла посреди разгрома — открытые шкафчики, рассыпанная мука, разбитая банка варенья.
— Что случилось? — растерянно спросила хозяйка.
— Случилось? — Валентина обернулась, глаза сверкали от злости. — А то случилось, что в этом доме невозможно нормально позавтракать! Где кофемашина? Где свежая выпечка? Я привыкла к круассанам, а не к этим... — она брезгливо ткнула пальцем в хлебницу, — черствым корочкам!
— У меня есть хороший хлеб, вчера купила...
— Хороший? — Валентина схватила буханку и швырнула на стол. — Это не хлеб, это резина! В Милане даже собаки такое не едят!
Марфа почувствовала, как внутри все закипает. Хлеб покупала в хорошей пекарне, дорогой, с отрубями...
— Валентина, если вам что-то не нравится...
— Мне все не нравится! — взвилась гостья. — Эта квартира, эта кухня, эта еда! Я не могу здесь жить! Борис! — заорала она. — Борис, иди сюда немедленно!
Появился растрепанный брат в семейных трусах и майке.
— Что случилось, дорогая?
— Что случилось? Посмотри сам! — Валентина театрально обвела рукой кухню. — Я требую, чтобы мы немедленно переехали в отель!
— Но, Валя, мы же договорились...
— Ничего мы не договаривались! Ты сказал, что у твоей сестры приличные условия! А здесь... здесь хуже, чем в общежитии для мигрантов!
Марфа сжала зубы. В общежитии для мигрантов! Да за такие слова...
— Валентина, — сказала она тихо, но твердо, — если вас что-то не устраивает, никто не заставляет оставаться.
— Ах, выгоняешь? — Валентина вскинулась, как змея перед броском. — Слышишь, Борис? Твоя сестрица нас выгоняет! Собственного брата!
— Марфа, ну что ты... — начал Борис, но жена его перебила:
— Нет, пусть скажет! Пусть всем соседям расскажет, как она родную кровь на улицу выставляет!
— Я никого не выставляю, — стараясь сохранить спокойствие, ответила Марфа. — Просто предлагаю найти место, которое больше соответствует вашим... привычкам.
— Моим привычкам? — Валентина рассмеялась истерично. — А ты знаешь, какие у меня привычки? Я привыкла жить по-человечески! В цивилизованном обществе! А не в этом... — она оглядела кухню с отвращением, — в этом совковом музее!
Что-то щелкнуло в голове у Марфы. Совковый музей? Эта кухня, в которой она готовила для любимого мужа, принимала подруг, где они с Петей планировали будущее...
— Знаете что, — сказала она, и голос прозвучал удивительно спокойно, — раз вам здесь так плохо, может, действительно стоит поискать другое место?
Борис побледнел:
— Марфа, мы же семья...
— Семья? — Она посмотрела на брата внимательно. — Семья — это когда люди друг друга уважают. А не приезжают через двадцать лет с требованиями и претензиями.
— Какими требованиями? — возмутилась Валентина. — Мы просто хотим жить как люди!
— Тогда живите. В отеле. Там вам будут подавать круассаны и варить кофе в кофемашине.
— А деньги где взять на отель? — неожиданно выпалил Борис, и тут же осекся.
Марфа медленно повернулась к брату. В его глазах промелькнуло что-то похожее на страх.
— А деньги где взять... — медленно повторила она. — Интересно. А как же квартира в Милане? Вид на Дуомо? Четыреста квадратных метров?
— Марфа, ты не понимаешь... — начал Борис.
— Понимаю! — резко оборвала его Валентина. — Она прекрасно понимает! Она просто жадная, как все тут! Не хочет родному брату помочь!
— Помочь чем? — спросила Марфа.
— Ну... временно пожить, пока мы дела решим...
— Какие дела, Боря? — В голосе Марфы появились злые нотки. — Давай начистоту. Какие у тебя дела в России?
Брат замялся, а Валентина вдруг заговорила быстро, сбивчиво:
— У нас бизнес временные трудности испытывает! В Италии кризис! Все рестораны закрываются! Нам нужно переждать...
— Какой ресторан? — удивилась Марфа. — Ты же говорил, что работаешь гидом.
— Гидом? — Валентина фыркнула. — Он тебе наврал! Борис посуду моет в ресторане! А я... я в отеле убираю номера!
Повисла тишина. Борис покраснел до корней волос.
— Валя, зачем ты...
— А что? Пусть знает правду! — Валентина была в ярости. — Мы два года экономили на этот приезд! Думали, твоя сестра поможет! А она как собака на сене — и сама не ест, и другим не дает!
Марфа молча слушала. Значит, вот оно что. Никакой квартиры в Милане. Никакого успешного бизнеса. Обычные трудовые мигранты, которые приехали поживиться за счет родственников.
— И что вы от меня хотите? — спросила она наконец.
— Продать эту квартиру! — выпалила Валентина. — Купить где-нибудь подешевле, а на разницу мы в Италии новое дело откроем!
— Продать мою квартиру? — переспросила Марфа.
— Не только твою! — вмешался Борис. — Я же говорил — я имею право на долю! Пятьдесят тысяч...
— Боря, — перебила его сестра, — пятьдесят тысяч ты мне подарил. На новоселье. При свидетелях.
— Каких свидетелях?
— Петя был. И Раиса Николаевна. Помнишь Раису Николаевну? Соседка наша. Она до сих пор здесь живет.
Борис замолчал. Валентина поняла, что дело плохо, и взяла другую тональность:
— Марфа, ну подумай сама! Тебе одной зачем такая большая квартира? Ты могла бы купить однушку и еще деньги остались бы! А нам так нужно...
— А Ефим? — спросила Марфа. — Его квартиру тоже продать хотите?
— А что Ефим? — пожал плечами Борис. — Он все равно долго не протянет. После инсульта люди редко живут.
Этого Марфа вынести не смогла. Ефим, добрый, тихий Ефим, который никому не делал зла...
— Все, — сказала она твердо. — Собирайтесь.
— Как это собирайтесь? — не поняла Валентина.
— Берите свои чемоданы и уезжайте. Сегодня же.
— Ты с ума сошла?! — взвилась гостья. — Мы никуда не поедем! У нас билеты только через месяц!
— Это ваши проблемы.
— Марфа! — воскликнул Борис. — Я твой брат!
— Мой брат уехал в Италию двадцать лет назад, — ответила она спокойно. — А вы — незнакомые мне люди, которые пришли в мой дом с претензиями и требованиями.
— Хорошо! — заорала Валентина. — Хорошо! Будешь жалеть! Мы найдем способ получить свое! У нас есть связи! Мы через суд твою квартиру отсудим!
— Попробуйте, — улыбнулась Марфа. — Только учтите — я всю жизнь проработала в юридической консультации. Знаю законы не хуже вас.
Валентина поняла, что блеф не прошел. Лицо исказилось от злости:
— Ну и сиди тут одна! Как старая дева! Никому не нужная!
— Лучше одной, чем с такими родственниками, — спокойно ответила Марфа.
Через час гости исчезли так же неожиданно, как и появились. Марфа стояла у окна, наблюдая, как они загружают чемоданы в такси. Валентина что-то горячо объясняла водителю, размахивая руками. Борис угрюмо молчал.
Такси уехало, и во дворе стало тихо.
Марфа вернулась на кухню, убрала разбросанные вещи, подмела осколки банки. Поставила чайник и достала из холодильника вчерашние вареники.
— Ну что, — сказала она вслух, — опять мы одни.
За окном светило солнце. Впереди был обычный день — спокойный, размеренный, без скандалов и претензий. Завтра она навестит Ефима, принесет ему домашних пирожков. Послезавтра придет Раиса Николаевна — попьют чай, обсудят новости.
Своя жизнь. Честная, простая, без фальши и показухи.
А где-то в городе, в дешевой гостинице, Валентина наверняка рвала и метала, обвиняя во всем "жадную деревенщину". Но это было уже не важно.
Важно было то, что дом остался домом. А семья — это не те, кто носит одну фамилию. Семья — это те, кто рядом в трудную минуту. Кто не требует, а дает. Кто не судит, а поддерживает.
И такая семья у Марфы была. Просто она состояла не из родственников, а из друзей, соседей, людей, которые понимали цену честности и доброты.
Телефон зазвонил. Марфа подняла трубку:
— Алло?
— Марфа Сергеевна? Это Раиса Николаевна. Видела, к вам гости приезжали... Все в порядке?
— Все в порядке, — улыбнулась Марфа. — Гости уехали. Приходите на чай — расскажу.
— Иду! И пирог захвачу — вчера испекла!
Марфа положила трубку и посмотрела на фотографию на стене — их с Петей свадебное фото. Он улыбался, обнимая ее за плечи.
"Правильно сделала?" — мысленно спросила она.
И показалось — муж кивнул в ответ.