Букет увял за три дня.
Аня смотрела на поникшие розовые головки и не понимала, почему это так важно. Почему именно сейчас, когда за окном моросил октябрьский дождь, а в доме пахло борщом и свежим хлебом, эти цветы казались приговором всему, что строилось двадцать лет.
— Красивые были, — произнесла она вслух, словно проверяя, как звучит ее голос в пустой кухне.
Вова должен был вернуться с работы через час. Лёша — позвонить после шести. Между этими двумя временными точками умещалась вся ее жизнь, которая вдруг стала похожа на качели: то вверх, то вниз, то замирание в высшей точке, когда кажется, что вот-вот сорвешься.
Что я делаю? — думала она, выбрасывая букет в мусорное ведро. И главное — зачем?
В прихожей щелкнул замок. Раньше времени.
— Анечка, я дома! — голос мужа звучал подозрительно бодро для среды.
— Рано сегодня, — заметила Аня, вытирая руки полотенцем.
— Освободился. Подумал — а почему бы не провести вечер с любимой женой?
Он подошел ближе, и она почувствовала запах его одеколона. Того самого, который покупал только по особым случаям. Вова обнял ее за талию, прижался губами к шее.
— Что-то случилось? — спросила она, не отстраняясь, но и не отвечая на ласку.
— А должно было случиться? — в его голосе прозвучала нотка, которую она не могла определить. Настороженность? Или что-то другое?
Телефон на столе завибрировал. Имя на экране заставило Аню вздрогнуть.
— Лёша, — прочитал вслух Вова, не убирая рук с ее талии. — Твой новый знакомый?
Молчание растянулось, как резиновая лента перед разрывом.
— Коллега, — сказала наконец Аня. — По работе звонит.
— По работе, — повторил он, словно пробуя слова на вкус. — В среду вечером.
Она выскользнула из его объятий, взяла телефон. Звонок оборвался.
— Вова, мы можем поговорить нормально?
— А мы что, ненормально говорим? — он сел за стол, развалился на стуле с показной расслабленностью. — Давай поговорим. О работе, например. Или о коллегах.
Он знает. Эта мысль ударила как холодная волна. Но сколько знает? И откуда?
— Знаешь, что меня удивляет? — продолжал Вова, играя ложкой. — Двадцать лет вместе, а я до сих пор узнаю о тебе что-то новое. Вот, например, не знал, что ты любишь розы.
Аня замерла.
— Розовые розы, — уточнил он. — Очень романтично. Жаль, что быстро вянут.
— Откуда ты...
— Видел, что выбросила. Думал, может, сама себе подарила? На праздник какой-нибудь? — он встал, подошел к мусорному ведру, заглянул внутрь. — Но открытка есть. «Единственной и неповторимой». Красиво написано. Почерк мужской.
Сердце билось так громко, что, казалось, соседи услышат.
— Вова, это не то, что ты думаешь.
— А что я думаю? — он обернулся к ней, и она увидела в его глазах что-то новое. Не гнев. Не боль. Что-то более опасное. — Я еще ничего не сказал. Ты сама додумываешь.
Телефон снова завибрировал. SMS.
«Анечка, жду ответа. Сегодня особенный день. Хочу увидеть тебя. Л.»
Вова читал через ее плечо.
— Особенный день, — протянул он задумчиво. — Интересно, что за праздник? У нас с тобой сегодня никакой даты нет.
— Это недоразумение.
— Да ну? А я думал, это любовь. — он взял ее телефон, покрутил в руках. — Знаешь, а у меня есть идея. Давай пригласим твоего коллегу в гости. Познакомимся поближе. Обсудим работу.
— Не надо.
— Почему? Скромный парень? Стесняется? — голос Вовы становился все более вкрадчивым. — Или у него есть что скрывать?
Аня попыталась взять трубку, но он отдернул руку.
— А вот и ответим ему. От твоего имени. — он принялся набирать сообщение. — «Лёша, дорогой, приходи к нам домой. Муж очень хочет с тобой познакомиться». Как думаешь, придет?
— Отдай телефон!
— Или лучше так: «Встретимся у меня. Мужа не будет». — он посмотрел на нее поверх экрана. — Более интригующе, не находишь?
— Ты сошел с ума.
— Возможно. Но знаешь, что самое интересное? — он нажал кнопку отправки. — Сейчас мы узнаем, что это за человек. Если он порядочный — извинится и откажется. Если нет...
Ответ пришел через две минуты.
«Конечно, солнышко. Буду через полчаса. Соскучился безумно.»
Тишина в кухне стала звенящей.
— Ну что ж, — сказал Вова, возвращая ей телефон. — Готовься встречать гостя. Я пока схожу в душ. — он направился к выходу, но обернулся на пороге. — А чай завари. Хороший. Будем знакомиться.
Аня стояла посреди кухни и чувствовала, как все вокруг начинает двигаться по какому-то новому, незнакомому сценарию. Сценарию, автором которого был не она.
Что он задумал? — мысли путались, не складывались в логические цепочки. И что я скажу Лёше?
Из ванной донеслось шипение воды. Вова напевал что-то под нос — старую песню, которую они слушали в молодости. Тогда все было просто: он, она, и целый мир впереди.
А теперь?..
Дверной звонок прозвенел ровно через полчаса. Аня посмотрела на себя в зеркало прихожей — бледное лицо, растерянные глаза, губы, которые она кусала от волнения.
Последний шанс все остановить.
Но рука уже тянулась к замку.
— Анечка! — Лёша стоял на пороге с новым букетом, еще более пышным, чем утром. Молодое лицо светилось от счастья. — Я так ждал этого момента! Наконец-то мы можем...
— Проходи, — тихо сказала она.
Он вошел, разулся, огляделся по сторонам.
— Красивый дом. Уютный. — в его голосе звучало что-то странное. — Только почему так шумно? Ты говорила, мужа не будет.
— Планы изменились.
Лёша замер, все еще держа букет.
— То есть как изменились?
— А вот так, — из коридора вышел Вова. Свежий после душа, в лучшей рубашке, с улыбкой, от которой становилось не по себе. — Здравствуй, Лёша. Я — Вова. Муж Ани. Очень приятно познакомиться.
Букет упал на пол.
— Я... я не понимаю...
— А что тут понимать? — Вова подошел ближе, протянул руку для рукопожатия. — Мужчины знакомятся. Цивилизованно. По-дружески. — он сжал ладонь Лёши чуть сильнее, чем нужно. — Проходи, присаживайся. Аня чай поставила.
Лёша метнул взгляд на Аню, но она стояла, опустив голову.
— Может, мне лучше уйти...
— Зачем же? — Вова взял его под руку, повел в гостиную. — Мы только знакомимся. Расскажи о себе. Работа, семья, планы на будущее. Особенно интересно про планы.
Они сели друг напротив друга. Аня устроилась в кресле сбоку, чувствуя себя зрителем в театре абсурда.
— Значит, коллеги, — начал Вова, разливая чай. — В какой области работаете?
— Мы... в общем... рекламное агентство...
— Ах, реклама! Творческая профессия. Наверное, много общаетесь? Обсуждаете проекты? — сахар сыпался в чашку тонкой струйкой. — И не только проекты, полагаю.
Лёша покраснел.
— Слушайте, если вы думаете, что между нами что-то есть...
— А что между вами есть? — Вова передал ему чашку. — Я ведь ничего не утверждаю. Просто интересуюсь.
— Дружба. Обычная дружба.
— Понятно. — кивнул Вова. — А цветы? Это тоже дружба?
Молчание затянулось. Лёша смотрел в чашку, Аня — в окно, Вова — на Лёшу.
— Цветы дарят по разным поводам, — наконец сказал молодой человек.
— Согласен. Например, коллегам на день рождения. Или на восьмое марта. — Вова сделал глоток чая. — А какой повод был сегодня?
— Никакого особенного.
— Странно. А в сообщении писал — «особенный день». — достал телефон, показал экран. — Вот, смотри. Твое сообщение.
Лёша побледнел.
— Это... недоразумение.
— Много недоразумений у вас. И цветы недоразумение, и сообщения недоразумение. — Вова встал, прошелся по комнате. — А знаешь, что я думаю? Думаю, недоразумение — это твое появление в нашей жизни.
— Вова, — впервые подала голос Аня.
— Что, дорогая? — он обернулся к ней с такой нежностью в голосе, что стало страшно. — Хочешь что-то добавить? Может, расскажешь нашему гостю, как долго мы вместе? Или о том, что планировали на старость?
Она молчала.
— Тогда я расскажу, — продолжал Вова, не сводя глаз с Лёши. — Двадцать лет. Четверть века. Дом, планы, мечты. А потом приходит молодой человек и решает, что может просто взять чужое. Так, Лёша?
— Я не брал ничего чужого!
— Нет? — Вова вернулся к столу, сел напротив. — А что ты делал? Дружил? — в его голосе появились злые нотки. — Знаешь, у меня тоже есть друзья. И ни одному из них я не дарю цветы. И не пишу о том, как соскучился.
— Это не ваше дело.
— Как не мое? — Вова засмеялся коротко, без веселья. — Моя жена — не мое дело?
— Она не вещь! Она сама может решать!
— Может. Но решать нужно честно. — он повернулся к Ане. — Скажи ему, дорогая. Скажи, что решила.
Аня подняла голову. В ее глазах стояли слезы.
— Я... я не знаю.
— Не знаешь, — повторил Вова. — Двадцать лет вместе, а она не знает. — встал, подошел к окну. — Тогда помогу решить.
Он резко обернулся.
— Лёша, у тебя есть час. За этот час ты исчезнешь из нашей жизни. Полностью. Никаких звонков, сообщений, встреч. Ничего.
— А если нет?
— Тогда исчезнешь навсегда, знай, у меня есть связи и я сделаю твою жизнь некомфортной! — голос Вовы стал тихим, почти шепотом.
Лёша вскочил.
— Это угрозы!
— Это предупреждение. — Вова подошел к нему вплотную. — Один час. И чтобы духу твоего здесь не было.
Молодой человек метнулся к двери, обернулся.
— Аня, ты правда этого хочешь?
Она сидела, закрыв лицо руками.
— Отвечать не будет, — сказал Вова. — Она уже ответила. Своим молчанием.
Дверь хлопнула. Лёша ушел.
Тишина растеклась по дому, густая и тягучая. Вова вернулся к столу, допил остывший чай.
— Ну что, — сказал он наконец. — Поговорили.
Аня подняла голову.
— Зачем ты это сделал?
— А зачем ты? — он посмотрел на нее так, словно видел впервые. — Зачем позволила какому-то мальчишке ворваться в наш дом? В нашу жизнь?
— Он не мальчишка.
— Для меня — мальчишка. И для тебя тоже должен быть. — Вова встал, подошел к ней. — Аня, мне сорок три года. Тебе сорок. Мы не дети, чтобы играть в романтические игры.
— А что, если я хочу играть?
Вопрос повис в воздухе.
— Тогда играй, — сказал он через долгую паузу. — Но не со мной. И не в моем доме.
Она встала, пошла к выходу.
— Куда?
— Не знаю.
— Аня. — голос остановил ее на пороге. — Если уйдешь сейчас — не возвращайся. Я не буду ждать.
Она обернулась. Он стоял посреди гостиной, большой, знакомый, свой. Человек, с которым прожила половину жизни.
— А если останусь?
— Тогда мы начнем сначала. Но по-настоящему. Без игр, без лжи, без... мальчишек.
Сначала. Слово отозвалось в сердце. Можно ли начать сначала в сорок лет?
— Вова, я не хотела тебя обидеть.
— Знаю.
— И я не хотела ничего ломать.
— Знаю и это.
— Тогда почему ты так поступил? Почему не поговорил со мной сначала?
Он подошел к ней, взял за руки.
— Потому что испугался. Первый раз за двадцать лет по-настоящему испугался. — его пальцы сжали ее ладони. — Испугался, что потеряю тебя.
— И решил напугать его?
— Решил показать, кто здесь главный. Глупо?
— Очень.
— Но действенно.
Она вздохнула.
— Он не вернется.
— Хорошо.
— А если бы вернулся?
— Тогда бы я показал ему, на что способен муж, защищающий семью.
Аня посмотрела в его глаза и увидела там что-то, что давно не замечала. Силу. Решимость. Готовность бороться.
— Ты изменился.
— Мы оба изменились. — он обнял ее. — Вопрос в том, в какую сторону.
Она прижалась к нему, вдохнула знакомый запах, почувствовала тепло его тела.
— А если бы я выбрала его?
— Не знаю. Наверное, отпустил бы. — он погладил ее волосы. — Но сначала показал бы ему, что значит разбивать чужие семьи.
— Ты бы его убил?
— Нет. Но жизнь бы ему испортил. Основательно.
Она отстранилась, посмотрела на него.
— Ты серьезно?
— Абсолютно. — никакой улыбки, никакой игры. Только правда. — У меня есть друзья в разных местах. И я бы использовал все связи, чтобы этот парень пожалел о том дне, когда решил увести чужую жену.
Вот он какой. Эта мысль ударила с неожиданной силой. Мой муж. Не мягкий домашний мужчина, которым я его считала. А тот, кто будет драться за свое.
— Боишься меня? — спросил он.
— Нет. — удивительно, но это была правда. — Наоборот.
— Наоборот?
— Впервые за долгое время чувствую себя... защищенной.
Он улыбнулся. Не той театральной улыбкой, с которой встретил ее сегодня, а настоящей. Доброй и немного усталой.
— Значит, остаешься?
— Остаюсь.
— Навсегда?
— Не знаю. — честность требовала честности. — Но сегодня — остаюсь.
— Тогда сегодня достаточно.
Он поцеловал ее, и в этом поцелуе было все: прощение и требование, нежность и сила, прошлое и неопределенное будущее.
А в прихожей лежал забытый букет — розовые розы, которые завтра окончательно завянут и которые больше никто не будет покупать для Ани.
Потому что муж научился защищать то, что ему дорого. А соперник узнал, что некоторые битвы лучше не начинать.
Урок получен, — думала Аня, засыпая в привычных объятиях. Только кто кого учил — большой вопрос.
За окном шел дождь, смывая остатки чужих букетов и чужих обещаний. А в доме на улице Мира восстанавливался мир — сложный, неидеальный, но настоящий.
Тот, который стоит защищать.