Марина вытирала посуду после ужина, когда Игорь вошёл на кухню с чашкой недопитого чая. Он поставил её в раковину и прислонился к столу.
— Слушай, мам звонила сегодня, — начал он, словно говорил о погоде. — У неё там идея одна появилась.
Марина продолжала вытирать тарелку, хотя та уже давно была сухой.
— Какая идея?
— Ну, она думает, может, нам стоит поменяться? Её дача на твою квартиру. Логично же — она одна там мается, а нам места больше нужно.
Полотенце выпало из рук Марины прямо на пол. Она подняла его, чувствуя, как внутри что-то сжимается.
— Как это — поменяться?
— Ну обычно, — Игорь пожал плечами. — Оформим всё как положено, через нотариуса. Дача хорошая, участок большой. А маме в центре удобнее будет.
Марина медленно повернулась к нему. За окном начинало темнеть, и свет от уличного фонаря падал прямо на её лицо.
— Игорь, это же моя квартира.
— Ну и что? Мы же семья. Что твоё, что моё — какая разница? — Он улыбнулся той улыбкой, которая раньше казалась ей такой обаятельной. — Подумай логически: дача — это инвестиция. Свежий воздух, огород. А здесь что? Соседи сверху топают, трубы гудят.
Марина села на табуретку. Её ноги вдруг стали ватными.
— Я купила эту квартиру сама. Помнишь? Десять лет копила, кредит брала.
— Помню, помню, — Игорь махнул рукой. — Но сейчас же другая ситуация. Мы вместе, у нас планы общие.
— А меня спросить не хотели?
— Так я же спрашиваю. Мам сказала, что если согласимся, то всё быстро оформим. Она уже с оценщиками говорила.
Марина почувствовала, как по спине бежит холодок. Оценщики. Значит, всё уже решено, а её мнение — просто формальность.
— Когда это всё планируется?
— Да в принципе когда удобно. Можем хоть на следующей неделе съездить, дачу посмотришь. Зимой она, конечно, не ахти, но весной преобразится.
Игорь говорил так уверенно, словно обсуждал покупку новой мебели. А Марина сидела и думала о том, как покупала эту квартиру. Как стояла посреди пустых комнат и плакала от счастья. Как клеила обои своими руками, потому что на мастеров денег не хватало. Как каждая трещинка в стене, каждая царапина на полу были частью её истории.
— Я подумаю, — сказала она тихо.
— Конечно, подумай. Только долго не тяни, а то мам волнуется. Она уже соседям рассказала.
Игорь поцеловал её в макушку и пошёл в комнату. Марина осталась сидеть на кухне, глядя в окно. В отражении стекла она видела свою квартиру: старый холодильник, который она покупала в рассрочку, занавески, которые шила сама, цветы на подоконнике.
Неожиданно зазвонил телефон. Звонила соседка сверху.
— Марин, а правда, что вы квартиру продаёте? Игорь сегодня Петровичу в лифте говорил.
Марина закрыла глаза. Значит, даже соседи уже знают.
Дорога в никуда
Электричка до Приозерска ехала больше часа. Марина сидела у окна и смотрела на заснеженные поля. Игорь утром уехал на работу, даже не спросив, куда она собралась. А она решила посмотреть на эту дачу своими глазами.
— Билеты проверяем! — проводник был угрюмым мужчиной лет пятидесяти.
Марина протянула билет и снова уставилась в окно. За стеклом мелькали деревеньки, заброшенные дома, редкие фигуры людей на остановках.
— Далеко едете? — спросила женщина напротив. Она была примерно ровесницей Марины, но выглядела усталой.
— На дачу. Посмотреть.
— Зимой? Смелая. Я вот каждые выходные к тёще ездила, пока она жива была. Теперь думаю — продать бы этот участок, да кому он нужен?
— А почему не живёте там?
Женщина горько улыбнулась:
— Да где там жить? Вода только летом, печка дымит, от станции пешком полчаса по грязи. Хорошо ещё, что автобус ходит. А зимой вообще добраться невозможно.
Марина кивнула и снова посмотрела в окно. А Игорь говорил, что это инвестиция.
Дача оказалась в конце длинной улицы, больше похожей на просёлочную дорогу. Марина долго искала нужный номер, пока местная бабушка не показала ей нужный забор.
— Это Таисии Петровны дом? — спросила она.
— Да, да. Только она уж месяца два как не приезжает. Может, заболела что ли.
Калитка скрипнула так, словно её не открывали целую вечность. Участок был большой, это правда. Но везде росли сорняки, теплица покосилась, а дорожки заросли травой. Дом стоял посреди этого запустения как старый корабль на мели.
Марина заглянула в окна. Внутри было темно и пахло сыростью. На подоконниках лежала толстая пыль, а в углу виднелась паутина. Печка действительно была, но трубу явно давно не чистили.
— Красота, правда? — услышала она голос за спиной.
Обернувшись, Марина увидела соседку — худую женщину в ватнике.
— Это вы новая хозяйка будете?
— Пока не знаю. Смотрю пока.
— А, понятно. Таисия Петровна всё лето говорила, что продавать собирается. Говорит, сыну квартира нужна. Вы, значит, покупательница?
— Что-то вроде того.
— Ну смотрите внимательно. Дом-то старый, крыша течёт. Мы ещё прошлой весной ей говорили — надо бы починить, а то совсем развалится.
В электричке обратно Марина села к той же женщине.
— Ну как, посмотрели?
— Посмотрела.
— И что, понравилось?
Марина помолчала, потом тихо сказала:
— А вы замуж выходили по любви?
Женщина удивлённо посмотрела на неё:
— А как же иначе? Правда, потом оказалось, что любовь и жизнь — это разные вещи.
— А если муж просит сделать что-то, что вы делать не хотите?
— Зависит от того, что просит. Если чай заварить — завариваю. А если душу продать — извините.
Марина улыбнулась впервые за весь день.
— А у вас дети есть?
— Двое. Уже взрослые, своими семьями живут. А знаете, что я поняла за эти годы? Если ты сама себя не уважаешь, то и никто не будет.
Нотариальная бумага
Игорь пришёл домой с папкой документов. Марина как раз поливала цветы на подоконнике — фиалки, которые росли у неё уже пять лет.
— Вот, всё готово, — сказал он, положив папку на стол. — Нотариус всё оформил, осталось только подписать.
Марина поставила лейку и медленно подошла к столу. Документы лежали аккуратной стопкой, с закладками там, где нужно было ставить подписи.
— Это что такое?
— Договор мены. Всё по закону, всё честно. Дачу оценили в миллион двести, твою квартиру — в миллион триста. Разницу мам доплатит наличными.
Марина взяла документы. Буквы расплывались перед глазами.
— Ты уже всё решил?
— Мы же говорили об этом. Я думал, ты согласна.
— Я сказала, что подумаю.
— Ну и что надумала?
Марина села на стул. Руки дрожали.
— А если я не хочу?
Игорь остановился посреди комнаты.
— Как это не хочешь? Мы же всё обсудили.
— Мы ничего не обсуждали. Ты сказал, что твоя мама хочет поменяться. И всё.
— Марин, ну давай без истерик. Это же логично — старой женщине в городе удобнее, а нам на даче простор.
— А мне спросить не хотели, удобно ли мне?
Игорь подошёл ближе, присел рядом. Взял её за руки.
— Ну конечно, спрашиваю. Вот сейчас и спрашиваю.
— Нет, не спрашиваешь. Ты ставишь перед фактом. Нотариус уже всё оформил, твоя мама уже соседям рассказала, а меня никто даже не удосужился предупредить.
— Да что ты расстраиваешься? Квартира как квартира. Стены да потолок.
Марина резко встала.
— Это не стены и потолок! Это моя жизнь! Я здесь десять лет живу, я каждый угол своими руками делала!
— Ну и на даче сделаешь.
— Я не хочу на дачу! — крикнула Марина так громко, что сама испугалась. — Я не хочу в этот старый дом, где крыша течёт и печка дымит! Я хочу остаться здесь!
Игорь откинулся на спинку стула.
— То есть ты мне отказываешь?
— Да. Отказываю.
— А мою маму ты тоже не учитываешь? Ей тяжело одной на даче.
— Тогда пусть продаст дачу и купит себе квартиру на эти деньги.
— Она не хочет продавать. Это дедовский дом.
— А это моя квартира!
Повисла тишина. Игорь собрал документы в папку.
— Значит, решено?
— Решено.
— Тогда мне нужно подумать.
— О чём?
— О нас. О том, готова ли ты идти навстречу семье.
Марина почувствовала, как внутри всё сжимается от страха. Но страх был другой — не тот, который заставляет соглашаться, а тот, который придаёт сил.
— Я готова идти навстречу. Но не за счёт себя.
Игорь ушёл, хлопнув дверью. Марина осталась одна с фиалками на подоконнике. Она потрогала листочки — они были живые, тёплые, родные.
— Не отдам, — сказала она вслух. — Не отдам.
Возвращение
Две недели Игорь не появлялся. Марина знала, что он живёт у матери — соседка видела его возле маминого подъезда. Сначала она ждала, потом злилась, потом вдруг поняла, что ей спокойно.
Квартира была тихой. Марина ходила по комнатам, трогала вещи, вспоминала, как покупала каждую мелочь. Вот этот плед она брала в том магазинчике на Невском, где продавщица оказалась очень доброй и сделала скидку. А эти чашки — подарок подруги на новоселье.
Игорь вернулся в субботу утром. Марина пила кофе на кухне и читала книгу.
— Привет, — сказал он тихо.
— Привет.
Он прошёл к холодильнику, достал молоко, налил в стакан. Руки у него тоже дрожали.
— Я с мамой поговорил.
Марина не подняла глаз от книги.
— И что?
— Она согласилась продать дачу. Будет искать квартиру поменьше.
— Хорошо.
— Марин, я... я не подумал тогда. Просто мне казалось, что для семьи это правильно.
Марина закрыла книгу и посмотрела на него. Игорь выглядел усталым.
— А сейчас не кажется?
— Сейчас я понимаю, что был неправ. Это твоя квартира. Твоя жизнь.
Марина встала и подошла к плите. Поставила чайник.
— Чай будешь?
— Буду.
Она достала чашки — те самые, подаренные подругой. Заварила чай покрепче, как он любил.
— А знаешь, что я поняла за эти две недели? — сказала она, наливая чай. — Я поняла, что могу жить одна. И это не страшно.
Игорь кивнул.
— Я тоже понял кое-что. Что семья — это не когда один решает за всех. А когда все решают вместе.
Марина протянула ему чашку. Их пальцы на секунду соприкоснулись.
— Попробуем?
— Попробуем.
За окном начинался обычный архангельский день. Серое небо, редкие прохожие, знакомые звуки города. Марина смотрела на свою кухню, на свои цветы, на мужа, который пил чай из её чашки в её доме.
— Не отдам, — тихо сказала она.
— А никто и не просит, — ответил Игорь.
И Марина впервые за долгое время улыбнулась по-настоящему.