Я сидел на кухне. Пил чай. С мёдом. Телефон зазвонил как-то особенно громко. Будто хотел предупредить. Но я не понял. И взял трубку.
— Это Вера Игнатьевна, — сказала она таким тоном, словно я обязан немедленно её узнать.
А я не узнал. То есть я знал, конечно, что это тёща моего брата. Но мы виделись всего пару раз. На свадьбе и потом на дне рождения племянника. Брат живёт в Питере. Я — в Москве. А Вера Игнатьевна... где-то там же. В том же Питере.
— Мне срочно нужно к морю, — сообщила по телефону Вера Игнатьевна, не оставляя пространства для возражений.
— Здравствуйте, — говорю. — Что-то случилось?
— С чего ты взял? — удивилась она.
Я не знал, с чего я взял. Просто не каждый день звонит тёща твоего брата и требует морской воздух.
— Ну как дела-то? — спросила она. Но не дождалась ответа. — Слушай, Дима сказал, у тебя домик какой-то там на море? В Сочи?
Домик. Я чуть не поперхнулся. У меня была комната. В пансионате. Недалеко от Сочи. Ещё с советских времён. Ведомственная. Отец получил когда-то по профсоюзной линии. Крошечная. С видом на стену соседнего корпуса.
Говорил же брату — не вздумай рассказывать своей тёще!
— Комната. В старом пансионате — говорю. — Там душ на этаже и туалет тоже. Холодильника нет. И моря почти не видно.
— Неважно! — отрезала Вера Игнатьевна. — Главное — морской воздух! Доктор сказал — мне жизненно необходим морской воздух.
Это прозвучало так, словно я лично должен был организовать ей этот самый воздух. В мечтах я уже видел, как набираю его в банки где-нибудь на пляже, а потом отправляю посылкой в Питер.
— Я на следующей неделе приеду. В понедельник — сказала она таким тоном, будто всё уже решено. — Дима сказал, там рядом и аптека есть? Мне таблетки нужны. Специальные.
Дима…Вот же предатель!
— Слушайте, Вера Игнатьевна, — начал я осторожно. — Там сейчас такая ситуация... Ну, не сезон ещё. И в пансионате ремонт вроде как. Я слышал...
— Какой ремонт? — возмутилась она. — В прошлом году твой брат говорил — никакого ремонта! Нормальный пансионат. Что же вы всё врёте-то, а?
Я вздохнул. Мой брат, по всей видимости, вообще не обращал внимание на удобства. Он нормальный только если тебе двадцать, и ты готов спать на раскладушке. А Вере Игнатьевне... ну, за шестьдесят точно.
— Понимаете, — я пытался подобрать слова, — там просто... спартанские условия.
— Что? — не поняла она. — Какие условия?
— Ну... простые. Скромные.
— А мне что, дворец нужен? — искренне удивилась Вера Игнатьевна. — Думаешь, я боюсь туалета на этаже? Ха!
— Вера Игнатьевна, я просто хотел предупредить...
— Вот паспорт взяла, — перебила она, не слушая. — Таблетки возьму. И купальник. У меня новый! Розовый.
Я представил Веру Игнатьевну в розовом купальнике на нашем диком пляже, среди камней и бутылок, которые всегда остаются после местной молодёжи. Картина вышла... апокалиптическая.
— Хорошо, — сдался я. — Когда вы приедете?
— В понедельник, — повторила она. — Вечером. Ты встретишь?
Встречу?! Я чуть телефон не выронил.
— Я в Москве, Вера Игнатьевна.
— Знаю, — она вздохнула с явным разочарованием. — Ладно, сама как-нибудь доберусь.
— Постойте! — я вдруг понял, что упускаю что-то важное. — А вы билет уже купили?
— Конечно! — засмеялась она. — Две недели назад!
Две недели... То есть она две недели назад решила, что поедет. В мою комнату. И только сейчас решила сообщить.
— Вера Игнатьевна, но у меня там закрыто. Ключи здесь, в Москве.
— Так привези! — просто сказала она, словно речь шла о том, чтобы перейти в соседнюю комнату. — Или пришли. Можно с проводником. Я на вокзале заберу.
Я понял, что разговор зашёл в тупик. Вера Игнатьевна уже всё решила. А я почему-то не мог ей отказать. Может, потому что она так уверенно говорила. Или потому, что вспомнил, как она на свадьбе брата подарила нам с женой сервиз. Хороший. Мы до сих пор им пользуемся.
— Хорошо, — сказал я, понимая, что проиграл эту битву, не начав. — Я что-нибудь придумаю.
— Вот и славно! — обрадовалась она. — И ещё... там море теплое?
— В мае? — я не сдержал смешка. — Ну, если вы моржевали когда-нибудь…
— Я не моржевала, — серьезно ответила Вера Игнатьевна. — Но искупаться надо. Доктор сказал — морская вода очень полезна при моём сердце.
И тут я понял, что всё серьёзнее, чем казалось. Сердце. Вере Игнатьевне нужно было к морю из-за сердца.
— Вера Игнатьевна, — начал я заново, — давайте я поищу вам нормальный санаторий? Там и врачи будут, и процедуры...
— Мне не санаторий нужен, — вдруг тихо сказала она. — Мне побыть одной надо. Понимаешь?
И я вдруг понял.
Дима не так давно рассказывал, что тесть у него заболел. Серьезно. Вера Игнатьевна полгода его выхаживала. А потом... потом Дима как-то замялся и сказал, что "всё сложно". Я не стал расспрашивать.
— Понимаю, — ответил я. — Я пришлю ключи. И напишу, как добраться.
— Спасибо, — просто сказала она и положила трубку.
Я остался сидеть на кухне с телефоном в руке. Чай остыл. Странное чувство... Вроде бы меня использовали. По-родственному так. Бесцеремонно. Но в то же время... мне стало её жалко? Нет, не то. Я её понял.
Никогда не думал, что человеку может быть жизненно необходим морской воздух. Мне казалось, это из серии "мне срочно нужно в Париж" или "без новой сумочки я умру". Каприз.
Но в понедельник я сам сел в самолет. До Сочи. А потом на автобусе. Решил, что не стоит Веру Игнатьевну отправлять одну в эту комнатушку с пауками по углам и видом на стену.
Успел. Прибрался кое-как. Проветрил. Нашел чайник на общей кухне — кто-то утащил наш старый.
И вот теперь стою на автовокзале. Жду автобус из аэропорта. Май месяц. Прохладно ещё. Но воздух... действительно морской. Пахнет водорослями и солью. И почему-то свободой.
Автобус опаздывает. Я нервничаю. А вдруг с ней что-то случилось? Всё-таки возраст. И сердце. И одна. А что, если она вообще на самолет не села? Или села не на тот?
Телефон зазвонил так внезапно, что я вздрогнул.
— Ты где? — голос Веры Игнатьевны звучал бодро, без признаков усталости.
— На автовокзале, — растерялся я. — Вас жду.
— Меня? — она рассмеялась. — Я уже здесь. На пляже сижу. Напротив твоего пансионата.
— Как?!
— Такси взяла, — просто объяснила она. — Из аэропорта. Тут таксист такой разговорчивый попался! Всю дорогу рассказывал, как раньше хорошо было и как сейчас всё плохо. Но это неправда! Тут красиво. И воздух... Ты чувствуешь, какой воздух?
Я чувствовал. Но не понимал, как она могла оказаться на пляже, если у неё не было ключей от комнаты.
— А вещи ваши где?
— В комнате, — сказала она так, словно это было очевидно. — Я к администратору подошла, объяснила ситуацию. Она мне открыла.
Конечно. Тётя Люба, администратор. Она там работает, наверное, лет сорок. Всех знает. Всем помогает.
— Иди сюда, — позвала Вера Игнатьевна. — Тут такой закат будет! Я чувствую.
И я пошел. С автовокзала. Через город. К морю. Почему-то представляя, как мы будем сидеть с этой почти незнакомой женщиной на холодном пляже. И смотреть на закат. И дышать морским воздухом.
Она сидела на большом камне. В оранжевой куртке. Седые волосы трепал ветер. Она махнула мне рукой, как старому знакомому.
— Садись, — она подвинулась. — Скоро начнется.
— Что? — не понял я.
— Закат. Настоящий. Южный. Я всегда их любила. Мы с Николаем каждый год сюда ездили. В Сочи. Ещё в восьмидесятые. А потом... потом как-то перестали. Дети, внуки, работа... А теперь вот...
Она не договорила. Но я понял. Теперь она одна.
— Вера Игнатьевна, — я хотел спросить про мужа, но не решился. — А почему вы мне позвонили? Почему не Диме?
— Дима — занятой! — она произнесла это слово с каким-то особым выражением. — У него работа, семья. Он бы начал отговаривать. А ты... ты простой. В хорошем смысле.
Я не знал, обидеться мне или принять как комплимент.
— Смотри! — она показала рукой на горизонт.
Солнце касалось моря. Краешком. И море словно загоралось. Становилось золотым, янтарным. А потом — алым. Будто кто-то разлил акварель по воде.
Мы молчали. Просто сидели и смотрели, как солнце медленно опускается в море. И становится всё темнее и прохладнее.
— Ну вот, — сказала она наконец. — Ради этого стоило прилететь. А ты думал — зачем старухе море, да?
— Нет, я...
— Да ладно, — она улыбнулась. — Все так думают. Что в моем возрасте уже поздно что-то начинать. Поздно радоваться. Поздно дышать морским воздухом.
— А вы начинаете? — спросил я.
— Да, — просто ответила она. — Начинаю. Заново. Без Николая.
Я не знал, что сказать. Утешать её? Но она не выглядела убитой горем. Скорее... решительной.
— Он ушёл к другой, — вдруг сказала Вера Игнатьевна. И увидев моё изумление, рассмеялась. — Думаешь, в нашем возрасте такого не бывает? Ещё как бывает! Влюбился. Как мальчишка. В медсестру свою. На двадцать лет моложе.
— И... давно?
— Полгода назад. Когда поправился после инфаркта. Сказал, что его "болезнь заставила по-новому взглянуть на жизнь". И что он "хочет прожить остаток ярко".
Она произнесла это без злости. Даже с каким-то пониманием.
— А я? — продолжила она. — А я, значит, должна доживать? Тихонько так? В уголке?
— Нет, конечно, — ответил я.
— Вот и я решила, что нет, — кивнула Вера Игнатьевна. — Поэтому я здесь. И знаешь что? Мне действительно жизненно необходим этот морской воздух. И закаты. И рассветы. И даже этот чертов купальник, розовый!
Я засмеялся. Искренне. И она тоже. И мы сидели так, на камнях, посреди пустынного майского пляжа. Тёща моего брата и я. Два чужих человека, которых свела непонятно какая сила. И смеялись.
— Ладно, — она поднялась. — Холодает. Пойдём в твою конуру эту. Ты чай привез? Нормальный? А то у меня только в пакетиках.
— Привез, — кивнул я. — И печенье.
— Молодец, — она одобрительно кивнула. — А завтра купим вина. Белого, сухого. Под рыбу. Я видела, тут рыбаки прямо на набережной торгуют.
Мы шли по пустынной набережной. Медленно. Вера Игнатьевна иногда останавливалась, чтобы перевести дыхание. Но не жаловалась. Молчала.
— Ты надолго? — спросила она вдруг.
— Пару дней, — ответил я. — Потом обратно. Работа.
— Жаль, — она вздохнула. — Но ничего. Я справлюсь.
— Вера Игнатьевна, вам же... — я замялся, пытаясь прикинуть её возраст…
Она хитро посмотрела на меня и подмигнула:
— Всё нормально… Я справлюсь.
И быстрее пошла вперёд, оставив меня в полном недоумении.
— Подождите! — я догнал её.
— Я всю жизнь проработала медсестрой, — рассказывала она, пока мы шли. — В обычной поликлинике. И ничего героического никогда не совершала. До сегодняшнего дня.
— А что героического вы сделали сегодня? — не понял я.
— Начала жить, — просто ответила она. — В шестьдесят восемь лет. После сорока пяти лет брака. Начала жить для себя. Разве это не подвиг?
Я посмотрел на неё внимательнее. Седые волосы, уложенные в простую, но аккуратную прическу. Морщинки вокруг глаз — от улыбки, не от горя. Прямая спина. И какая-то... решимость во всей фигуре.
Может, и правда — подвиг?
— Знаешь, — сказала она, останавливаясь у входа в пансионат, — я тут подумала... Может, и хорошо, что Николай ушёл? Иначе я бы так и сидела дома. Варила бы ему супы до конца дней. А теперь... теперь у меня есть морской воздух. И никто не храпит рядом по ночам.
Она рассмеялась. А я подумал, что зря жалел её. Зря ехал "спасать". Вера Игнатьевна прекрасно справлялась сама.
— И ещё, — она вдруг стала серьёзной, — спасибо тебе. За комнату эту. За то, что прилетел. Хороший ты парень. Повезло твоей жене.
И она решительно вошла в скрипучую дверь пансионата, будто делала это каждый день последние двадцать лет.
Я постоял немного на пороге. Вдохнул полной грудью. Морской воздух. Соленый. Свежий. И почему-то... с привкусом надежды.
Может, и мне он тоже был жизненно необходим?
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍