- Нить, что не держит никого. Глава 10.
Иван Юрьевич с семьёй возвращались с дачи. Погода сменилась на дождливую, холодную и ветреную, такую, которая за несколько недель предшествует нудной и капризной осени. Дворники, осторожно поскрипывая чёрными резинками, скользили по мокрому стеклу. Тёплый воздух в салоне создавал размытую отпотину на боковых стёклах, и Люба то и дело протирала его рукавом голубой кофточки, предусмотрительно прихваченной с собой на дачу. Сумерки, усугублённые мелкими моросящими каплями, нехотя уступали место густой тьме. Вдруг полоса света, освещающая дорогу перед машиной, исчезла. Мужчина, не притормаживая, переключил длинный тонкий рычажок.
- Что случилось, Ваня? - встрепенулась жена.
- Дальний свет пропал, - Иван Юрьевич ответил как можно безразличнее. - Наверное, предохранитель сгорел. Ничего, на ближнем доедем, - он взглянул на встревоженное лицо жены. - Не волнуйся, Надя, ничего страшного.
Темень за окном подбиралась ближе к подслеповатой машине. Водителю, ослепляемому светом встречных фар, с каждым километром было сложнее ориентироваться на дороге. Надежда Аркадьевна с трудом удерживала вздох, когда бочина быстро приближающейся машины скользила, как ей казалось, всего в нескольких сантиметрах от дверей их вишнёвой «пятёрки». Муж чувствовал её тревогу, и только крепче сжимал кожаный руль, непроизвольно напрягая правую ногу на педали газа.
Люба попыталась заговорить о доме, об ужине, и о новой рабочей неделе. Но родители не поддержали её, и частая россыпь слов повисла в машине, так и не встретив ни одного ответа на заданные вопросы. Через пару километров пропал и ближний свет. Чертыхнувшись как следует, Иван Юрьевич медленно припарковал машину на обочине. Он включил свет в салоне и, открыв багажник, достал металлический фонарик и коробочку с предохранителями.
- Я сейчас, - сказал он молчавшим женщинам, и открыл водительскую дверь. Ноги в носках, обутые в коричневые сандалии, замерли над лужей. Автомобиль, проезжавший мимо, длинно просигналил, проезжая мимо и расплёскивая брызги лужи, в которую секунду назад не мог решиться наступить водитель. Теперь, когда и носки, и штанины промокали на глазах, доставляя холодную влагу к коже, терять было нечего, и он вышел.
Свет фонаря, похожий на угли остывающей надежды, не мог рассеять темноту и дождь. Щёлкнула крышка чёрной коробочки, открыв ряд предохранителей. Мужчина доставал один за другим, пытаясь разглядеть, цела ли тонкая проволока, соединяющая две половинки. Немолодое зрение и ужасная погода были против него, и Иван Юрьевич, стряхнув с лица холодные капли, защёлкнул коробку. Опустив капот, он сел обратно в салон и вернул на место бесполезные сегодня вещи.
- Ну как? - спросила Надежда Аркадьевна, посмотрев на старенькую рубашку, прилипшую к волосато-седой груди мужа.
- Никак, Надюш. Не видно ни ч.рта, чтоб её вдоль и поперёк, такую летнюю погоду!
- Ваня, не надо! Ну что ты в самом деле... Не переживай, как-нибудь доедем, - попыталась успокоить его жена.
- Да? В самом деле? - притворно удивился он. - Может, ты тогда сама за руль сядешь? Фары не работают, а ты мне советуешь не волноваться! Спасибо тебе!
- Пожалуйста, - ответила привычная к внезапным выпадам Надежда Аркадьевна. - Побереги сердце, с твоей аритмией тебе вообще волноваться нельзя.
- С чем-чем? - спросила Люба, выглядывая на отца между родительских сидений.
Иван Юрьевич откинулся назад и закинул голову наверх. Жена, поскрипывая ручкой, отпустила на несколько сантиметров стекло.
- Легче? - спросила она.
- Легче, - ответил мужчина, и пару раз глубоко выдохнул. - Закрывай, - скомандовал он, и снова повернул ключ в замке зажигания.
Иван Юрьевич пробовал включать дальний и ближний свет. Не работал ни тот, ни другой. Медленно покачав головой, он нажал кнопку «аварийки», и автомобиль тронулся. Казалось, в машине было слышно напряжённое дыхание пассажиров. Они с завистью поглядывали на другие автомобили, что пролетали рядом с ними, сигналя изо всех сил. Водитель время от времени протирал левой ладонью напряжённые глаза, оставив на мгновение трассу без присмотра. Дорога тянулась бесконечно долго. Деревеньки, днём мелькавшие, как странные картинки забытого альбома, теперь тянулись, как съёмочные павильоны к старому фильму.
Тёмная «Четырнадцатая»* (Ваз 2114) проезжала мимо медленно и уверенно. Объехав «пятёрку», она не стала прибавлять скорость, и тоже включила аварийный сигнал. Теперь семья Долгих ехала за другой машиной, пользуясь светом её фар. Дождь всё так же ласкал стёкла влажной ладонью, пытаясь мешать путешественникам помешать разглядеть дорогу и серые картины за окнами. Но в салоне стало словно теплее и уютнее. Иван Юрьевич расстегнул вторую пуговицу на рубашке, и миролюбиво посмотрел на жену:
- Есть ещё, Наденька, настоящие Люди на свете!
Так, парой, автомобили и доехали до города. На первом светофоре, на въезде, «Четырнадцатая» встала в правый ряд, выключив «аварийку» и показывая правый поворот. Коротко просигналив, когда светофор мигнул зелёным, быстро стартанула и пропала из виду.
***
Похолодание не прошло и к утру. В квартире стояла мрачная прохлада. Понедельник, всегда немного странный день, торопился начать новую неделю, и поторапливал семью.
- Люба, ты чайник поставила? - мама, вытирая полотенцем лицо, вышла из ванной.
- Да, мам, сейчас чай заварю, - дочь расчёсывала длинные волосы, глядя на своё отражение в прямоугольное зеркало, прячущееся в шкафу.
- Надя, у меня пуговица на рукаве оторвалась! Да что такое... - недовольно бурчал Иван Юрьевич.
- Может, другую наденешь? - предложила жена.
- У меня совещание, мне эта нужна. Люба, что там с завтраком?
- Грею, папа, две минуты.
Сергей открыл глаза и улыбнулся. Суматоха, как обычно. Это тебе не казарменный чёткий распорядок, где всё расписано поминутно, и наличие пуговиц проверяется с вечера. Ротный бы башку откусил, в случае чего. Вставать не хотелось, и приятная мысль шевелилась в груди, подталкивая сердце биться быстрее: Полина!
Дверь в его комнату резко открылась, и показалась голова отца:
- Сын, ты ещё не встал? Думал, ты уже зарядку делаешь... Вставай, давай, что валяешься, лодырь!
Серёга улыбнулся, садясь на кровати, и протягивая руку отцу:
- Здорово, батя. Как дача?
- Дача в порядке, сын, а вот машинка наша барахлит. Вчера еле доехали, фары не работают. Сначала дальний свет пропал, потом ближний. Вечером пойдём в гараж, посмотрим.
- Я тоже? - спросил Сергей.
- Что значит «тоже»? Конечно! Если ты Родине долг отдал, это ещё не значит, что ты перестал быть сыном своего отца!
- Да ладно, бать, чего ты начинаешь! Надо, так надо. Просто спросил.
- Ты, как настоящий мужчина, должен разбираться в технике. А я, как твой отец, обязан научить тебя всему, что умею сам. Так ведь? - он крепко потрепал сына по затылку. - Завтракать давай, Люба уже на стол накрыла.
***
Вишнёвая «пятёрка» Долгих подъехала к заводу, как обычно. Женщины в осенних плащах, со цветастыми зонтиками, влились в торопливую толпу, и стали частью быстрой реки. Иван Юрьевич под солидным чёрным зонтом тоже шёл быстро, но так размашисто и уверенно, будто это он своей солидностью и подталкивал течение длинной разноцветной реки. Попрощавшись друг с другом, семья направилась по своим рабочим местам. Люба успела сделать несколько шагов, как к ней подскочил весёлый паренёк. Его лихое настроение было очевидным ещё до того, как он открыл рот. Улыбка, сиявшая на лице, бровки «домиком», приподнятые плечи шевелились в такт подпрыгивающим шагам. Он был весь подвижный и быстрый.
- Здравствуйте, девушка! Можно с Вами познакомиться? Меня зовут Михаил Пирогов, я - поэт и песенник.
- Здравствуйте, Михаил Пирогов. Меня зовут Любовь Долгих, и я сейчас работаю на заводе.
- А что Вы вечером делаете? Хотел пригласить на свидание. Вы такая миловидная, такая симпатичная! Вы знаете, что похожи на одну актрису? Сейчас вспомню... На языке вертится, знаете, такая редкая фамилия... Вечером скажу. Ну, так как? - парень заглянул под зонтик, приблизив лицо так близко, что Люба перестала видеть асфальтовую дорожку перед собой.
- Никак, - ответила она.
Молодой человек настораживал своей активностью. Казалось, поток слов бурлит в нём, и спешит вырваться наружу, независимо от желания хозяина.
- А Вы всё-таки подумайте! Ну, что Вы теряете? Прогуляетесь вечерком с хорошим человеком, поговорим о том, о сём?
«-Неужели в таком возрасте можно приглашать на свидание фразой о том - о сём?» - подумала девушка и улыбнулась.
- Вот видите, Вы знакомы со мной всего минуту, а настроение уже отличное! То ли ещё будет! Соглашайтесь, Любовь Долгих, не пожалеете! Вы мне сразу понравились, Вы похожи на девушку моей мечты. Лёгкая походка, длинный плащ. Простите, конечно, но на некоторых женщин смотреть бывает стыдно и неудобно. Такая вульгарщина. Юбки из-под куртки не видно. Сверху тоже, - он изобразил округлости «сверху», которые ему было отвратительно лицезреть. - Будто хотят показать всё, что у них есть, и даже больше. И к чему всё это?
Люба смотрела вперёд с облегчением и надеждой, расстояние до здания оставалось всё меньше.
- А я Вам отвечу, к чему. Это - конкуренция. Мужчин в нашей стране меньше, чем женщин. И конкуренция, ясное дело, куда же без неё. Это всё вой ны виноваты. Мужское население истребляется, ухудшается наш генофонд. Я, вот, например, стихи пишу, сочиняю песни, читать люблю, - как на быстрых свиданиях, перечислял он свои достойнейшие увлечения. - Веду здоровый образ жизни. Не пью, не курю, не употребляю, знаете ли...
- Спасибо за компанию, - Люба остановилась, прислушиваясь в мелкому шуршанию дождя по зонту, будто кто-то огромный пересыпал множество песчинок из одной ладони в другую. - Я пришла. До свидания, рада была с Вами познакомиться.
-Значит, Вы согласны? Вы сказали «до свидания»? - он улыбался так жалко, что девушка неожиданно для себя кивнула. - Это так здорово! Вы не пожалеете, буду ждать у проходной. До вечера, Люба!
- Да, до вечера, Михаил, - ответила она, стоя под крышей и стряхивая дождевую воду с зонта.
К обеду дождь ослаб, растратив все силы. Тучки всё ещё пытались задержаться на небосклоне, цепляясь друг за друга. Но тёплый ветер, не жалея, гнал их прочь. К вечеру в умытый посвежевший город вернулось лето, улыбающееся и весёлое.
После работы Иван Юрьевич ждал семью, как обычно, около машины. Вскоре после него пришла жена, держа на плече сумочку с перекинутым через ручки плащом.
- Привет, - кивнули оба. По лицу мужа было заметно, что он уже строит планы на вечер, обдумывая, как бы поскорее закончить с ремонтом машины. Надежда Аркадьевна, как всегда, «одним глазом» следила за мужем, «вторым» - за появлением дочери, будто своей дальнозоркостью могла ей помочь.
Люба шла быстро, но аккуратно, как умеют ходить девушки, чьи лодыжки и икры не бывают испачканы даже в самую грязную погоду. Невысокие каблучки будто отбивали чечётку, размеренно опускаясь на ещё мокрый асфальт. Она открыла пассажирскую дверь переднего сиденья, и положила сумочку на колени матери:
- Едьте без меня, я прогуляюсь. И ужинайте тоже, хорошо?
Отец растерянно посмотрел на дочь, затем на жену, и хмыкнул, пожав плечами.
- Ладно. Давай не поздно... - но, получив от Надежды Аркадьевны толчок острым локотком, прикрытым сверху плащом, кивнул: - Ладно.
- Хорошо, Люба, до вечера, - сухо попрощалась мать, подмигнув накрашенным глазом.
Машина аккуратно тронулась, будто только начиная знакомиться с дорожным полотном. Девушка обернулась и увидела торопливо шагающего Михаила. Из-под его растоптанных ботинок разлетались брызги, доставая иногда до рядом идущих людей, которые не могли заметить досадной неприятности.
- Люба, Люба, как здорово, что вы меня дождались! Ну что, пойдём? - он оттопырил локоть, предлагая девушке пойти с ним под руку.
- Пойдём, - согласилась она, и пара направилась к ближайшей аллее.
Мокрые после дождя скамейки были негостеприимными, и молодые люди проходили мимо них круг за кругом. Парень был счастлив в этот вечер. Он рассказывал Любе всю свою жизнь, начиная с момента, когда стал помнить себя. Девушка узнала, кто и в какой группе у него отобрал машинку. Кто в старшей группе детсада спрятал его любимого мишку. О негодяе, который подкладывал ему кнопку на стул в первом классе и лепил мерзкую жвачку на спинку. Как мальчишки играли сухой меловой тряпкой, норовя замарать его новый свитер. Спустя пару часов Люба почувствовала себя вазой, в один момент превращённой злой феей в ведро для отходов. Мерзких, отвратительных, гнилостных отходов. И тут Михаил, как по мановению той же самой волшебной палочки, преобразился:
- Что-то меня занесло. Извините, Люба, зря я всё это... - девушка подумала, что он сейчас начнёт интересоваться её жизнью, ведь о своей он помнил так много. - Лучше давайте вот о чём поговорим. Знаете, Люба, я свой первый стих написал в первом классе, на восьмое марта. Маме, конечно, посвятил. Ещё такого котёнка забавного нарисовал, серого, с торчащими усиками, - он молниеносно вскинул растопыренные пальцы к лицу. - Очень жаль, что мамочка не сохранила. Потому что я сейчас его уже и не помню. Но вот все последующие произведения я уже записывал в тетрадь. У меня более пяти томов есть.
Люба шла, держа плащ в левой руке. Правую, затёкшую от навязчивых пожиманий ухажёра, она с трудом освободила несколько минут назад. Девушка, несмотря на слегка рассеянный вид, слушала откровения молодого человека очень сосредоточенно. Ожидая, когда он закончит свою исповедь, Люба считала про себя, сколько раз он произнесёт самое любимое и дорогое его пламенному сердцу, обожаемое слово «Я».
Когда живо описываемая Михаилом линия его жизни упёрлась в заводской забор, Люба остановилась:
- Спасибо, Михаил, что уделили мне время. Пожалуй, пойду домой.
- Можно мне Вас проводить? - интонация, несмотря на признаки вопроса, звучала как утверждение.
- Нет, сама дойду, - Люба заметила, что не одна компания пенсионеров сдалась раньше них, пройдя несколько кругов подряд и покинув аллею.
- Вам не понравилось? - удивился парень, снова заглядывая в лицо Любы так, что снова затмил собой весь мир.
- Нет, - просто сказала девушка, и развернулась, чтобы пойти домой.
Михаил стоял, держа руки в карманах. Он смотрел во след удаляющейся фигуре в юбке, почти прикрывающей колени, и в трикотажной футболке свободного кроя, скорее скрывающей женские достоинства, чем подчёркивающей их. Парень не выглядел ни расстроенным, ни огорчённым. Очередная неудача была одной из длинной череды многих, напрасным выстрелом «вхолостую». Но иногда случалось и по-другому. Спасибо ей, прекрасной, удивительной, нелогичной Конкуренции!
***
Прошёл месяц, возможно, два. Стояла такая же мрачная дождливая погода. Люба, напевая под нос простую песенку про девушку из Подмосковья, крепко сжимала ручку зонта, легко поддававшемуся резким порывам ветра.
- Здравствуйте, девушка! Можно с Вами познакомиться? Меня зовут Михаил Пирогов, я - поэт и песенник, - раздалось почти у самого её уха.
- Здравствуйте, Михаил Пирогов. Меня зовут Любовь Долгих, - сказал она, поглядев в его глаза и ожидая реакцию парня. Замешательство, удивление, которые, по её мнению, были бы уместны.
Реакция последовала моментальная и неожиданная:
- Знаете, Люба, Вы похожи на одну актрису! Сейчас вспомню... На языке вертится, знаете, такая редкая фамилия...
- Не знаю, и не хочу знать, - с удовольствием улыбнулась девушка, и продолжила напевать утреннюю песенку.
- Путеводитель здесь.