Печь, книги, тишина и почти монашеская аскеза — ничего лишнего, только воздух и дерево Он снимал фильмы о вечности, вере, одиночестве. И жил — так же. Без суеты, без излишеств, без шума. Андрей Тарковский не играл в «творческий быт». Он действительно существовал иначе: в тишине, в порядке, в разреженном пространстве, где звучали только мысли. Дом для него был не местом отдыха. Это было продолжение экрана. И всё в нём подчинялось одному правилу: ничего случайного. Тарковский обожал простые, почти первобытные вещи: запах дров, звук капающей воды, дерево под ногами. Даже в московской квартире он создавал атмосферу деревенского уединения: никаких ярких цветов, минимум мебели, книги, книги, книги — и ничего, что отвлекало бы от дум. На даче в Мясном Комбинате под Звенигородом (где он провёл много лет) было особенно тихо. Там он топил печь, ходил в резиновых сапогах и писал дневники — каждый день. Этот быт напоминал жизнь не художника, а отшельника. Он не был гурманом. Ел просто, не приверед