Я никогда не получал писем. Ни бумажных, ни открыток. А тут — конверт. Без марки, без обратного. Внутри — список. На нём были все мои фразы за месяц. Даже те, что я произнёс мимоходом. А внизу — строка: “+1 контакт вне норматива. см. оборот”.
Мне никогда не приходили письма. Вообще. Ни бумажных, ни открыток, ни квитанций лично мне. Только электронка. А тут — бумажный конверт. Без марки, без штампа. Просто в ящике. На лицевой стороне — моё имя. Полностью. С отчеством. Почерк — печатный, аккуратный, как типографика, но ручкой.
Я вскрыл.
Внутри — один лист.
Плотный, жёлтый, как из старых бланков.
Верхняя строка:
«Контактный журнал. Личное. 1–30 апреля»
Я подумал — розыгрыш. Потом начал читать.
Первый абзац:
01.04 — кассир “Магнит”, фраза: “без пакета”;
02.04 — курьер, “до двери донести?”, ответ: “нет, нормально”;
03.04 — сосед, при встрече: “здорово, всё норм?”;
Я прочёл весь лист.
Там были все мои разговоры. Мелкие. Короткие.
Даже те, о которых я не помнил.
Например, фраза в автобусе:
“ой, садитесь, я сейчас выйду”.
Я сказал это женщине с тележкой — точно было.
Ещё: “почта России, оператор №6, 9 апреля, 12:34 — “позовите второго”
Это я сказал, когда она не слышала.
Или: “мимо лавки у пятёрочки, мужчина в синем: “ай, не туда посмотрел” — ответ: “ну, бывает”
Это было, но я тогда подумал, что даже не вслух сказал.
Внизу была строка:
«+1 контакт вне норматива. см. оборот»
Я перевернул.
Там — пусто.
Никакого “вне норматива”.
Я посмотрел снова — в списке всё сходилось. Даже телефонный разговор 17 апреля, короткий:
“алло” — “ой, ошибся номером” — “бывает”
Я тогда не обратил внимания. А тут — записано.
Я позвонил другу. Сказал:
— Мне пришёл список всех моих фраз за месяц.
Он сказал:
— Что?
Я повторил. Он рассмеялся.
— Ты, может, сам себе это напечатал?
Я не стал объяснять. Бумага не типичная. Текст — не от компьютера. Чернила чуть растёкшиеся. Бумага пахнет железом.
На следующее утро я проверил ящик. Пусто.
Но когда закрыл — услышал бумажный звук.
Открыл снова.
Пусто.
Прошёл день. Ничего.
Но на третий день — снова конверт.
Тот же почерк.
На нём:
“Предварительный отчёт. Май. До 5-го”
Я открыл.
Там было всего три строки:
01.05 — “спасибо” кассиру
02.05 — “давайте позже” знакомому
03.05 — “нет, не звонил” в трубку
И последняя:
04.05 — “письмо пришло?” — “да, лежит”.
Этого разговора ещё не было.
Я сказал его позже.
Сейчас у меня уже семь таких листов.
Все аккуратные. Один — чуть смят.
Я не выбрасываю.
Один раз пытался не говорить ничего сутки. Просто — молчать.
На следующий день пришло письмо:
“Суточная тишина засчитана. 1 балл компенсации.”
Я не знаю, кто это пишет.
Подписей нет.
Но на последнем листе, внизу:
“Продление возможно. При устойчивом контакте.”
Я попробовал отправить письмо в ответ.
Нашёл конверт. Написал:
“Кто вы? Почему я?”
Положил в ящик. Оставил открытым.
Утром — письмо пропало.
Вечером — новый конверт. Тот же почерк.
Внутри — один лист.
На нём:
“Речевой отклик не подтверждён. Попробуйте сформулировать иначе.”
Я больше не писал.
Через неделю я получил новый список. На нём —
“16.05 — 11:14 — “Кто вы? Почему я?” (отправлено, не засчитано)”
Но я это не говорил. Я написал.
Теперь они считают даже мысли?
Самое странное произошло вчера.
Я проснулся. Почта пустая.
Но на столе — уже лежал лист.
Без конверта. Бумага — та же.
Только заголовок:
“Контактные фразы. До 25 мая (включая текущие).”
Я прочёл.
21.05 — “непонятно, зачем это всё”
22.05 — “не трогай, пускай лежит”
23.05 — “ладно, я прочитаю”
24.05 — “вот, снова письмо”
25.05 — “значит, я уже это говорил”
Я ещё не произнёс ни одну из них.
Но 21-го уже сказал первую.
Сегодня — 24-е.
Фраза сбылась. Почти слово в слово.
Я больше не открываю ящик.
Но чувствую — письма всё равно там.
Иногда — даже до того, как они приходят.
Иногда я ловлю себя на том, что говорю вслух:
“значит, я уже это говорил.”
Сегодня утром в ящике был последний конверт.
Я это понял сразу — он был серый, не белый.
Бумага плотнее. Почерк — тот же.
На конверте вместо имени — просто слово:
“Готовность”
Я открыл.
Внутри один лист.
Пустой. Только внизу, по центру, чётко:
“Цикл завершён.
Вы переведены в режим наблюдения.
Дальнейших писем не потребуется.”
Никаких дат. Никаких подписей.
Я перечитал трижды.
Бумага пахла металлом.
С тех пор прошло три дня.
Писем нет.
Фраз — нет.
Слов — всё меньше.
Иногда я открываю рот — и слышу тишину.
Как будто звук ещё не подгрузился.
Иногда я слышу чужие фразы.
На грани сна.
Они не мои. Но однажды кто-то скажет их вслух — и они снова станут моими.
Я не уверен, читаю ли это вслух.
Или уже наблюдаю.
