— Ты где деньги взяла на такси? — он даже не поднял головы от телефона, когда я вошла с пакетами продуктов.
— Из своих, Серёжа. Из зарплаты.
— А почему не на автобусе? Экономить надо.
Я поставила пакеты на пол и медленно разулась. В прихожей пахло его сигаретами и чем-то несвежим — наверное, он опять не выносил мусор.
— Тяжело было нести всё это в автобусе, — сказала я, развешивая куртку. — Тридцать килограммов продуктов.
— На неделю столько жрать будем?
— На месяц, Серёжа. Как всегда.
Он фыркнул и снова уткнулся в экран. Я прошла на кухню и начала раскладывать покупки. Холодильник почти пустой — как обычно к концу месяца. Все продукты покупаю я, коммунальные плачу я, даже его сигареты частенько беру на свои деньги.
— А это что за хрень? — он подошёл и взял банку оливок.
— Оливки. Думала, сделаю салат греческий на ужин.
— За сто пятьдесят рублей банка? Ты что, охренела?
— Серёжа, я работаю, зарабатываю. Могу позволить себе нормальные продукты.
— В моей квартире будешь есть то, что я разрешу.
Я замерла с пачкой риса в руках. В моей квартире. Он говорил это уже не в первый раз, но каждый раз слова резали как ножом.
— Хорошо, — тихо сказала я. — Понятно.
— Вот и отлично. А то расслабилась совсем. Квартира на меня, а ты — гостья с чемоданом. Не забывай.
Он ушёл в комнату, хлопнув дверью. А я стояла посреди кухни с банкой оливок в руках и думала: когда это началось? Когда я из любимой женщины превратилась в гостью с чемоданом?
— Лена, привет. Не разбудила?
— Нет, что ты. Как дела? Голос какой-то странный.
Я прижала телефон к уху покрепче и выглянула в коридор — Серёжа спал, храпел даже.
— Лен, а можно у тебя на выходных поночевать?
— Конечно. А что случилось? Опять поругались?
— Не поругались. Просто... мне нужно подумать.
— Катя, да что происходит-то? Ты же вроде счастлива была с ним.
Счастлива. Да, наверное, была. В самом начале. Когда он дарил цветы и говорил, что я самая красивая. Когда предложил переехать к нему: «Зачем тебе эта конура за двадцать тысяч? Живи у меня, денег сэкономишь».
— Я думала, что счастлива, — сказала я в трубку. — А оказалось, что просто удобна.
— Приезжай завтра после работы. Поговорим нормально.
— Спасибо, Лен. Я... я не знаю, что делать.
— Главное — не делай глупостей. До завтра.
Я положила телефон и тихо вернулась в спальню. Серёжа лежал на моей половине кровати, раскинув руки. Мне пришлось лечь на самый край.
— Ты куда это собралась? — он стоял в дверях, пока я складывала вещи в сумку.
— К подруге. На выходные.
— Какой подруге? Ты мне не говорила.
— Лене. Я тебе про неё рассказывала.
— Не помню. А зачем к ней?
Я застегнула сумку и посмотрела на него. Обычное утро субботы — он в семейных трусах и майке, небритый, с заспанным лицом.
— Соскучилась. Давно не виделись.
— А обед кто готовить будет?
— Серёжа, ты взрослый мужчина. Справишься как-нибудь.
— И это мне говорит гостья в моей квартире?
Опять эта фраза. Гостья. Я взяла сумку и направилась к выходу.
— Катя, стой. Я же не серьёзно.
— Знаю, — сказала я, не оборачиваясь. — До понедельника.
— Господи, Катька, на кого ты похожа? — Лена открыла дверь и сразу обняла меня. — Когда последний раз нормально спала?
— Не помню. Можно чай?
— Конечно. Садись, расскажывай.
Мы сели на кухне — в её маленькой двушке было тесно, но уютно. Живые цветы на подоконнике, фотографии на холодильнике, запах свежего хлеба.
— Лен, а как понять, что отношения закончились?
— Когда спрашиваешь об этом подругу в субботу утром, — она налила чай в красивые чашки. — Рассказывай. Что он сделал?
— Ничего особенного. Просто каждый день напоминает, что я живу в его квартире. Что я гостья.
— И долго это продолжается?
— Месяцев восемь. С тех пор, как я начала работать на новом месте и зарплата у меня стала больше его.
— Ага. Понятно.
— Что понятно?
— Мужчина не может простить женщине, что она зарабатывает больше. Особенно такой, как твой Серёжа.
Лена знала его мельком — встречались пару раз в компании. Тогда он ещё старался произвести впечатление.
— Но ведь деньги-то общие. Я все траты на дом беру на себя.
— Катя, это не про деньги. Это про власть. Он тебя унижает специально.
— Думаешь?
— Знаю. У меня с Димкой то же самое было. Пока не съехала.
Димка — её бывший. Лена прожила с ним три года, а потом однажды собрала вещи и ушла. Говорила, что лучше одна, чем с тем, кто тебя не уважает.
— А ты не жалеешь?
— О чём? О том, что теперь никто не говорит мне, сколько денег я могу потратить на еду?
Я допила чай и посмотрела в окно. Внизу дети играли в снежки, смеялись. Когда я последний раз смеялась?
— Лен, а можно я у тебя недельку поживу? Пока жильё найду?
— Конечно. Но ты серьёзно решила?
— Не знаю. Но попробовать хочу.
— Алло, Серёжа?
— Катька? Ты где пропадаешь? Уже вечер воскресенья.
— Я не приеду сегодня.
— Как это не приедешь? А вещи твои? А работа завтра?
— На работу поеду прямо отсюда. А вещи... завтра заберу.
Пауза. Я слышала, как он дышит в трубку.
— Ты что, съезжаешь?
— Пока не знаю. Мне нужно время подумать.
— О чём думать? Катя, не дури. Приезжай домой.
Домой. Но его квартира давно перестала быть моим домом. Домом была моя старая студия, которую я сдала, чтобы переехать к нему.
— Серёжа, ты сам говоришь, что я гостья. Вот я и решила быть гостьей где-то ещё.
— Да я же не всерьёз! Боже, какая ты обидчивая.
— Это не обида. Это усталость.
— От чего усталость? Я же тебя содержал!
— Ты меня содержал? Серёжа, последние полгода все расходы на себя беру я. Продукты, коммунальные, даже твои сигареты.
— Но квартира моя!
— Знаю. Ты мне об этом каждый день напоминаешь.
— Катька, не делай глупостей. Приезжай, поговорим нормально.
— Завтра приеду за вещами. Будешь дома?
— Буду. Но это бредовая затея. Ты же без меня пропадёшь.
— Посмотрим, — сказала я и отключила телефон.
Он встретил меня у двери. Выбритый, в чистой рубашке, даже духами побрызгался.
— Привет, красавица.
— Привет.
— Ну что, надумалась? Хватит дурить, проходи.
Я прошла в прихожую, но куртку снимать не стала.
— Я за вещами.
— За какими вещами? Катька, брось эти игры. Я понял, что был не прав. Больше не буду тебе напоминать про квартиру.
— Серёжа, дело не только в этом.
— А в чём тогда?
Я посмотрела на него и вдруг ясно поняла: он не изменится. Он даже не понимает, в чём проблема.
— В том, что я устала просить разрешения жить.
— Какого разрешения? О чём ты?
— Разрешения купить оливки. Разрешения включить телевизор. Разрешения лечь на свою сторону кровати.
— Ты драматизируешь.
— Может быть. Но жить так больше не могу.
Я прошла в спальню и достала из шкафа сумку. Вещей оказалось не так много — за два года я почти ничего нового не покупала, всё откладывала на наш общий быт.
— Катя, ну хватит. Что ты доказываешь?
— Ничего не доказываю. Просто ухожу.
— Куда ты пойдёшь? На съёмную квартиру за тридцать тысяч? Ты же говорила, что не хочешь выбрасывать деньги на ветер.
— Лучше выбрасывать деньги, чем себя.
Он сел на кровать и посмотрел, как я складываю свои немногочисленные платья.
— А если я скажу, что люблю тебя?
Я остановилась с блузкой в руках.
— А ты скажешь?
— Говорю. Люблю.
— Серёжа, ты любишь удобную женщину. Которая готовит, убирает, платит за продукты и не возражает против твоих решений.
— А что в этом плохого?
— То, что я — не удобная женщина. Я живой человек.
— Ну хорошо, хорошо. Давай договоримся как-то. Что ты хочешь?
Я застегнула сумку и взяла её в руки.
— Я хочу домой.
— Да ты дома! Это твой дом!
— Нет, Серёжа. Ты сам сказал — квартира на тебя. А я гостья с чемоданом.
— Блин, да забудь ты эти слова! Я погорячился.
— Я и забыла. Но запомнила другое — ощущение, что живу не дома.
Я пошла к выходу. Он догнал меня в прихожей.
— Катька, постой. Давай ещё раз попробуем. Я исправлюсь.
— Знаешь, наверное, и попробовали бы. Если бы ты спросил, что тебе нужно исправить.
— А что нужно?
— Серёжа, если ты не понимаешь — объяснять бесполезно.
— Понимаю! Ты хочешь, чтобы я тебя больше уважал.
— Нет. Я хочу, чтобы ты меня вообще уважал.
Я открыла дверь и вышла на лестничную площадку.
— И что теперь? — крикнул он мне вслед. — Больше никогда не увидимся?
— Не знаю, — сказала я, не оборачиваясь. — Когда выучишь разницу между гостьей и хозяйкой — позвони.
— Документы на студию есть? — риелтор пролистала объявление на планшете.
— Есть. Но она сдавалась последние два года.
— Жильцы хорошие были?
— Очень. Квартира в отличном состоянии.
— Тогда можете въезжать хоть завтра. Месяц вперёд, залог — два месяца.
Я пересчитала деньги в конверте. Накопления за два года — как раз хватало на въезд и первое время.
— Договорились.
— А мебель?
— Кровать есть, холодильник. Остальное докуплю постепенно.
— Ключи заберёте завтра?
— Сегодня можно?
Она посмотрела на часы.
— Можно. Вы уж очень торопитесь.
— Домой торопитесь, — сказала я. — Очень долго не была дома.
Телефон зазвонил, когда я мыла единственную тарелку в крохотной кухне своей студии.
— Катька, ты где?
— Дома, Серёжа.
— Какой дома? Я у Лены был — говорит, ты съехала.
— Сняла квартиру.
— Зачем? Мы же договорились попробовать ещё раз!
— Нет, Серёжа. Ты предлагал попробовать. А я не соглашалась.
— И что теперь? Будешь одна жить в этой коробке?
Я посмотрела вокруг. Двадцать восемь метров, старая мебель, окно во двор. Но своё. Впервые за два года — своё.
— Да. Буду.
— А если соскучишься?
— Тогда заведу кота.
— Катя, это же глупо! Ты тратишь кучу денег, живёшь в норе...
— Серёжа, а ты знаешь, что я делала вчера вечером?
— Что?
— Купила мороженое. За двести рублей. И съела всё сама, смотря сериал.
— И что?
— А то, что мне никто не сказал, что это дорого и вредно.
— Да я же не запрещал тебе есть мороженое!
— Запрещал, Серёжа. Может, не словами, но интонацией. Взглядом. Этим своим "в моей квартире".
Долгое молчание.
— Значит, всё? — наконец спросил он.
— Всё.
— Ну и ладно. Обойдусь без тебя.
— Обойдёшься. А я — без тебя.
Я отключила телефон и поставила его на беззвук. За окном падал снег, в комнате было тепло и тихо. Никто не спрашивал, зачем я трачу деньги на отопление. Никто не напоминал, что это не мой дом.
Впервые за два года я была дома.