Телефон зазвонил в тот момент, когда я заваривал кофе. Третий час ночи. Кто звонит в такое время? Только с плохими новостями.
— Игорь Валентинович? — голос был незнакомый, мужской, с хрипотцой курильщика. — Вас беспокоят из роддома. Ваша супруга Виктория родила сына.
Трубка выскользнула из рук. Роддом? Сын? Но ведь Вика уехала в командировку полгода назад! Сказала — важный проект, нужно лично контролировать. А теперь... роддом?
— Простите, — я поднял телефон, руки тряслись, — вы точно не ошиблись? Моя жена...
— Паспортные данные совпадают. Она просила вас известить. Сказала, что у вас были проблемы со связью.
Проблемы со связью. Да, можно и так это назвать. Последние полтора месяца Вика отвечала на звонки односложно, отписывалась дежурными фразами. "Все нормально", "Работаю", "Скоро вернусь". А теперь — роддом.
Я сел на кухонный стул, чувствуя, как накатывает тошнота. Быстро считаю в уме. Девять месяцев назад... Да, мы были вместе. Но почему она молчала? Почему скрывала беременность?
Утром я примчался в роддом как безумный. В палате Вика лежала бледная, с темными кругами под глазами, но когда увидела меня — лицо словно каменным стало.
— Привет, — сказала сухо, не поднимая глаз.
— Вика... — я подошел ближе, заметил, как она отстранилась. — Почему ты ничего не говорила? Я же отец, у меня есть право знать!
Она усмехнулась, и в этой усмешке было что-то страшное.
— Отец? — повторила медленно. — А ты уверен?
Мир качнулся. Я схватился за спинку стула.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что имею. — Вика наконец посмотрела на меня, и в ее глазах я увидел холод арктической зимы. — Ребенок не твой, Игорь.
Тишина. Только где-то в коридоре плакал младенец, и этот плач отдавался в моих висках молотом.
— Чей? — спросил я хрипло.
— Олега Ростиславовича. Моего начальника.
Олег Ростиславович Семенов. Генеральный директор компании, где работала Вика. Мужчина в годах, седовласый, с дорогими часами и манерами аристократа. Я видел его пару раз на корпоративах. Он всегда смотрел на Вику как-то странно...
— Сколько это продолжается? — голос мой был чужой, как из-под воды.
— Год. Может, больше. — Вика пожала плечами с такой легкостью, будто говорила о погоде. — Он обещал развестись с женой. Но потом... потом передумал.
— И что теперь?
Вика села в кровати, поправила больничную рубашку. На ее лице играла улыбка, которая заставила меня содрогнуться.
— А теперь, дорогой муж, ты будешь официальным отцом. Подпишешь все документы, будешь платить алименты. У нас же брак не расторгнут.
— Ты с ума сошла! Я не буду содержать чужого ребенка!
— Будешь, — сказала она спокойно. — Потому что по закону ребенок, рожденный в браке, считается твоим. А доказать обратное... ну, попробуй. Экспертиза, суды, скандалы. Ты готов к этому?
Я смотрел на женщину, с которой прожил восемь лет, и не узнавал ее. Где та Вика, которая смеялась над моими глупыми шутками? Которая плакала, когда мы смотрели мелодрамы? Которая клялась в любви до гроба?
— Зачем? — прошептал я. — Зачем ты так со мной?
— А зачем ты был таким... обычным? — она откинулась на подушки. — Твоя зарплата программиста, твои компьютерные игры по вечерам, твоя размеренная жизнь. А Олег Ростиславович... он показал мне другой мир. Рестораны, театры, поездки... Жизнь, а не существование.
— Но он же бросил тебя!
— Временно. — голос ее дрогнул впервые. — Он вернется. Говорит, что жена заболела, нужно время...
Я видел, как она пытается убедить себя, как цепляется за эту ложь. И вдруг мне стало ее жалко. Да, она предала меня, обманула, хочет заставить платить за чужого ребенка. Но ведь и ее обманули.
***
— Мама, я не знаю, что делать, — в тот же вечер я сидел на кухне у родителей, рассказывая эту дикую историю.
Мама молча слушала, периодически качая головой. Отец ходил по комнате, как тигр в клетке.
— Сын, — сказал он наконец, — а ты подумал, что она может блефовать?
— Как это?
— А так. Может, ребенок все-таки твой? Может, она просто хочет тебя проверить? Или вообще запуталась, от кого забеременела?
Мама встала, подошла к окну.
— Игорь, а ты помнишь, как Вика себя вела последние месяцы перед отъездом?
Я задумался. Да, было что-то странное. Она стала раздражительной, часто плакала, говорила, что я ее не понимаю. А потом вдруг стала слишком ласковой, словно что-то компенсировала...
— Понятно, что она уже тогда знала о беременности. — предположила мама. — И может быть не была уверена, от кого ребенок?
— Но зачем тогда вся эта история с начальником?
— А затем, — отец остановился возле стола, — что женщина в панике может наговорить что угодно. Она испугалась, что ты ее бросишь, вот и придумала эту версию. Мол, все равно буду мать-одиночка, так пусть хоть денежка капает.
Возможно ли это? Я вспомнил лицо Вики в роддоме. Да, там была злость, но было и что-то еще. Страх? Неуверенность?
На следующий день я снова поехал в роддом. Но Вики там уже не было.
— Выписалась утром, — сказала медсестра. — С ребенком. Документы подписала, что отец — вы.
Я достал телефон, набрал ее номер. Отключен.
Дома тоже никого. Я открыл своим ключом — квартира пустая. Вещи Вики исчезли, остались только мои книги, компьютер, холостяцкий беспорядок.
На столе лежала записка:
"Игорь, не ищи нас. Я уезжаю из города. Олег Ростиславович нашел мне работу в другом филиале. Алименты будут приходить через службу судебных приставов. Не пытайся оспорить отцовство — это бесполезно."
Я смял бумажку, швырнул в угол. Значит, все-таки не блеф. Значит, все именно так, как она сказала.
Но что-то во мне не давало покоя. Слишком много нестыковок. Слишком поспешно она исчезла.
Через неделю я обратился в юридическую контору.
— Оспорить отцовство можно, но нужны основания. У вас есть доказательства, что ребенок не ваш? — спросил адвокат.
— Только слова жены.
— Этого мало. Нужна генетическая экспертиза. Но для этого нужно согласие матери или решение суда.
— А если она против?
— Тогда сложнее. Но возможно. Если докажете, что она состояла в интимных отношениях с другим мужчиной...
Доказательства. Где их взять? Я вспомнил про корпоративы, командировки Вики, ее странное поведение...
А потом мне пришла в голову одна мысль.
Света работала секретарем у Олега Ростиславовича уже лет пять. Мы с ней были знакомы — она иногда звонила мне, когда Вика задерживалась на работе.
— Игорь? — удивилась она, когда я позвонил. — А разве Вика не говорила? Олег Ростиславович в отпуске уже месяц. Уехал с семьей на Мальдивы.
— С семьей?
— Ну да, с женой и детьми. Говорит, жена устала, нужно отдохнуть...
Значит, никакой болезни жены. Никаких проблем в семье. Олег Ростиславович отдыхает с семьей, а Вика рассказывает мне про то, что он обещал развестись.
— Света, а вы не знаете, у Олега Ростиславовича были... отношения с подчиненными?
Долгая пауза.
— Игорь, а что случилось?
Я рассказал вкратце. Света слушала, иногда ахала.
— Знаешь, — сказала она наконец, — я думала, что между ними что-то есть. Вика часто задерживалась, они ездили в командировки... Но последние месяцы он к ней охладел. Даже слышала, как он жене по телефону говорил:
"Какая-то сотрудница себе лишнего напридумывала, пришлось объяснить, что у меня семья".
Сердце екнуло. Значит, Олег Ростиславович отверг Вику. А она...
— Света, а когда это было?
— Полгода назад, наверное.
Полгода. Как раз тогда, когда Вика стала странно себя вести.
Я сидел дома, складывая пазл из фактов. Вика была беременна, когда узнала, что Олег Ростиславович ее отверг. Она поняла, что останется одна с ребенком. И тогда решила...
Телефон зазвонил. Незнакомый номер.
— Игорь Валентинович? Это Тамара Ефимовна, мать Виктории.
Теща! Мы не общались уже полгода.
— Добрый день...
— Сынок, — голос дрожал, — я должна тебе кое-что сказать. Вика наделала глупостей, и теперь мне совестно...
— Тамара Ефимовна, что происходит?
— Она у меня. Приехала с ребенком, плачет, говорит, что все испортила. Что начальник ее бросил, а тебе наврала...
— Наврала? О чем?
— О том, что ребенок не твой. Она сделала тест на отцовство втайне от тебя. Ребенок твой, Игорь. Твой сын.
Мир остановился. Потом завертелся с удвоенной скоростью.
— Но зачем... зачем она лгала?
— Она думала, что ты ее бросишь, когда узнаешь про измену. Решила, что лучше сразу сказать правду... только правда оказалась неправдой. Она перепутала, когда забеременела. Думала, что это от того мужчины, а оказалось — за неделю до их близости...
Я сидел, держа трубку, и не мог произнести ни слова.
— Игорь, ты меня слышишь?
— Слышу...
— Приезжай. Она хочет с тобой поговорить. Просить прощения.
Я ехал к теще, и в голове крутились мысли. Значит, сын все-таки мой. Вика изменила, но ребенок — мой. Она солгала из страха, запуталась в датах...
А что теперь? Простить? Забыть? Но ведь измена остается изменой. Ложь остается ложью.
Тамара Ефимовна открыла дверь, обняла меня.
— Проходи, сынок. Она в комнате, кормит малыша.
Вика сидела в кресле, прижимая к груди крошечный сверток. Когда увидела меня, заплакала.
— Игорь... прости меня. Я все испортила. Я была дурой...
Я подошел ближе, посмотрел на ребенка. Маленькое сморщенное личико, крошечные кулачки. Мой сын.
— Как его зовут? — спросил тихо.
— Егор, — прошептала Вика. — Егорушка...
Я присел рядом и обнял малыша.
— Вика, пойми, что между нами уже всё кончено — сказал я.
Она кивнула, слезы капали на одеяльце ребенка.
— Понимаю. Но Егорушка... он же не виноват...
— Нет, не виноват. И я буду его отцом. Настоящим отцом. Но с тобой... нам нужно все обсудить спокойно, без эмоций.
Мы разговаривали почти до утра. Вика во всем призналась.
— Я хотела наказать тебя за то, что ты не такой, как он, — призналась она. — За то, что ты обычный, честный, надежный. Мне казалось, что это скучно. А оказалось... оказалось, что это и есть настоящая ценность.
Развелись мы через полгода. Мирно, без скандалов. Вика вернулась жить к матери, устроилась на новую работу. Олега Ростиславовича перевели в другой филиал — видимо, руководство узнало о его "подвигах".
А я... я каждые выходные беру Егорушку к себе. Мы гуляем в парке, читаем книжки, играем с конструктором. Он растет умным мальчиком, похожим на меня.
Вика иногда просит о встрече, говорит, что хочет восстановить семью. Но что-то внутри меня оборвалось навсегда. Доверие не склеить, как разбитую чашку — трещины все равно останутся.
Зато у меня есть сын. Мой сын, который зовет меня папой и бежит ко мне с распростертыми объятиями. И это дороже любых сожалений о прошлом.
Иногда я думаю: а что, если бы Вика не солгала тогда в роддоме? Что, если бы сразу сказала правду? Может быть, мы смогли бы все преодолеть...
Но потом смотрю на Егорушку, и понимаю: все произошло именно так, как должно было произойти. Он у меня есть, и это главное. А любовь... настоящая любовь еще впереди. С тем человеком, который не станет лгать из страха и предавать ради призрачных иллюзий.
Жизнь продолжается. И она, оказывается, может быть прекрасной даже после самых болезненных потерь.