Ох, как же я не любила эти семейные сборища... Но Коля всегда настаивал — мол, семья святое, надо поддерживать отношения. Вот и сидела я за большим столом у его сестры Ольги, улыбалась натянуто и старалась не показывать, как мне здесь неуютно.
— Марин, а ты что молчишь? — подмигнула мне Ольга, разливая борщ по тарелкам. — Расскажи, как дела с переводами, небось опять всю ночь с английским возишься?
— Да так, работы много, — ответила я, ковыряя вилкой картошку. Честно говоря, не очень-то хотелось делиться подробностями своей работы с людьми, которые считали, что настоящая женщина должна сидеть дома и варить супы.
За столом было шумно и тесно. Олькин муж Виктор что-то горячо рассказывал про рыбалку, махая руками так, что чуть не задел бокал с компотом. Племянники — подростки лет пятнадцати — уткнулись в телефоны, изредка фыркая над какими-то мемами. А свекровь моя, Нина Петровна, сидела во главе стола как королева, одобрительно кивая на каждое слово сына.
— Кстати, — вдруг встал Коля, подняв бокал, — у нас с Мариной есть новость.
Я подняла глаза, недоумевая. Какая еще новость? О чем он говорит?
— Мы решили подарить квартиру маме, — торжественно объявил мой муж, и вся родня замерла, а потом разразилась восторженными возгласами.
— Ой, Колечка, какой ты молодец! — всплеснула руками Ольга. — Правильно, мама заслужила!
— Вот это да! — подхватил Виктор. — Не каждый сын на такое решится.
А я сидела как громом пораженная. Мы решили? Когда это мы решили? Я впервые слышу об этом! Квартира наша, купленная в ипотеку, за которую мы вместе платили пятнадцать лет... И вдруг — подарить?
— Нина Петровна, как вам такой сюрприз? — продолжала щебетать Ольга.
— Да что вы, — скромно опускала глаза свекровь, но по лицу было видно, что она довольна как удав. — Не нужно мне ничего, лишь бы детки были здоровы...
— Ну что вы, мам, — горячо заговорил Коля, — вы всю жизнь для нас жили, пора и о вас подумать. Правда, Марин?
Все взгляды обратились ко мне. Я чувствовала, как краснею, как в горле встает комок. Сказать правду? Что я понятия не имею, о чем речь? Но тогда Коля будет выглядеть идиотом перед родней...
— Конечно, — выдавила я из себя, — конечно, Нина Петровна заслуживает...
Застолье продолжилось, но я уже ничего не слышала. В ушах звенело, в груди горело от обиды и унижения. Как он мог? Как посмел принять такое решение без меня?
Тяжелый разговор дома
Домой мы ехали молча. Коля напевал что-то под нос, явно довольный произведенным эффектом, а я смотрела в окно и пыталась унять дрожь в руках.
— Ну что ты кислая такая? — наконец не выдержал он, когда мы поднимались по лестнице. — Видела, как мама обрадовалась? Столько лет она одна мыкается в той хрущевке...
Я открыла дверь нашей квартиры — той самой, которую он собрался подарить, — и прошла на кухню. Включила чайник, достала чашки. Руки тряслись.
— Коля, — начала я, стараясь говорить спокойно, — когда это мы решили дарить квартиру?
— А что такого? — он снял пиджак, повесил на спинку стула. — Нормальное решение. Мать старая, ей нужна помощь.
— Но почему я узнаю об этом от твоей родни? — голос мой дрогнул. — Почему со мной никто не посоветовался?
— Да о чем тут советоваться-то? — Коля раздраженно махнул рукой. — Это моя мать, я сын. Должен о ней заботиться.
— А я кто? — я поставила чашку так резко, что чай расплескался. — Я что, не жена тебе? У меня нет права голоса?
— Марина, не устраивай сцен, — он устало потер лоб. — Ты же понимаешь, мать не вечная. Пусть поживет спокойно последние годы.
— Последние годы? — я не могла поверить в то, что слышу. — Коля, твоей матери шестьдесят два! Она здоровая, работающая женщина! И потом — это наша квартира, за которую мы с тобой платили!
— Ну и что с того? — он пожал плечами. — Заработаем еще. А мать у меня одна.
Я смотрела на этого человека, с которым прожила двадцать три года, и не узнавала его. Или, может быть, впервые видела настоящего?
— Значит, мое мнение тебя не интересует, — тихо сказала я.
— Твое мнение? — он усмехнулся. — А какое у тебя может быть мнение? Против матери?
Эти слова ударили как пощечина. Я развернулась и пошла в спальню. Слышала, как он что-то говорил вслед, но уже не слушала.
Легла на кровать и тихонько заплакала. В первый раз за много лет поняла, как одиноко мне в собственном доме.
Разговор с подругой
На следующий день я встретилась с Таней в нашем любимом кафе рядом с работой. Она сразу заметила, что что-то не так.
— Марин, ты чего такая помятая? — спросила она, откусывая круассан. — Что-то случилось?
Я рассказала ей все — про обед, про объявление Коли, про наш разговор дома. Таня слушала, все больше хмурясь.
— Ну ты даешь, — наконец сказала она. — Совсем офигел твой благоверный.
— Да может, я правда не права? — я мешала кофе, не глядя на подругу. — Может, это нормально — заботиться о матери?
— Заботиться — это одно, — резко ответила Таня. — А вот объявлять публично о решениях, которые касаются вас обоих, не спросив тебя — это совсем другое. Марина, да ты пойми — он просто стер тебя из этого решения! Как будто тебя и нет вовсе!
Я знала, что Таня права, но признавать это было больно.
— У меня вот тоже была похожая история, — продолжала подруга. — Помнишь моего бывшего мужа Сергея? Он тоже считал, что все решения принимает сам, а я должна только поддакивать. Знаешь, чем кончилось?
— Разводом, — тихо ответила я.
— Разводом. И знаешь что? Это было лучшее решение в моей жизни. Я наконец почувствовала себя человеком, а не приложением к чужой жизни.
— Но мы прожили столько лет вместе...
— Марин, а ты счастлива? — прямо спросила Таня. — Вот честно — ты счастлива в этом браке?
Я долго молчала, глядя в окно на прохожих. Молодая пара шла, взявшись за руки, что-то обсуждая и смеясь. Когда в последний раз мы с Колей так разговаривали?
— Не знаю, — призналась я. — Давно уже не думала об этом.
— А зря. Жизнь одна, Марин. И квартира, между прочим, наполовину твоя. Это совместно нажитое имущество. Можешь к юристу сходить, проконсультироваться.
— К юристу? — я испугалась. — Зачем?
— Да просто узнать свои права. Знание — сила, как говорится. Может, когда будешь знать, на что имеешь право, легче будет разговаривать с мужем.
Мы еще посидели, поговорили о работе, о погоде, но мысли мои все время возвращались к Таниным словам. А что если она права?
У юриста
Юридическая консультация находилась в старом здании в центре города. Поднимаясь по скрипучей лестнице на третий этаж, я все думала — а не глупость ли это? Может, развернуться и уйти?
Но нет. Довольно уже быть страусом.
Юрист оказалась женщиной лет сорока, с умными глазами и деловым видом. Звали ее Елена Сергеевна.
— Рассказывайте, что вас беспокоит, — сказала она, когда я неловко устроилась в кресле напротив.
Я рассказала всю историю — медленно, запинаясь, иногда возвращаясь к уже сказанному. Елена Сергеевна слушала внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы.
— Понятно, — сказала она, когда я закончила. — Скажите, квартира оформлена на кого?
— На мужа. Но ипотеку мы платили вместе.
— А вы работали все эти годы?
— Конечно. Я переводчик, работаю на фрилансе. Доходы у меня хорошие.
— Тогда все ясно, — юрист откинулась в кресле. — Квартира является совместно нажитым имуществом супругов. Неважно, на кого она оформлена. Вы имеете полное право на половину.
— То есть он не может просто так подарить ее матери?
— Только с вашего письменного согласия. Без него такая сделка будет незаконной, и вы сможете ее оспорить в суде.
Я почувствовала, как внутри что-то переворачивается. Значит, я не бесправна? У меня есть защита?
— А если он все-таки попытается это сделать? — спросила я.
— Подавайте заявление о разделе имущества. Суд встанет на вашу сторону — закон ясен.
— А развод?.. — я с трудом выговорила это слово.
— Это уже ваше решение. Но помните — никто не имеет права распоряжаться вашим имуществом без вашего согласия. Даже муж.
Выходя из юридической консультации, я чувствовала себя совсем по-другому. Будто внутри зажегся маленький огонек. Впервые за долгие годы я поняла — у меня есть права. И я имею право на них настаивать.
Ультиматум
Домой я пришла поздно вечером. Коля сидел на кухне, пил чай и читал новости в телефоне. Увидев меня, кисло усмехнулся.
— А, пришла. Где пропадала?
— Была по делам, — я села напротив него. Сердце колотилось, но я знала — отступать некуда.
— По каким еще делам? — он не отрывался от экрана.
— У юриста была.
Коля поднял глаза, нахмурился.
— У юриста? Зачем?
— Узнать свои права. Касательно квартиры.
— Каких еще прав? — он отложил телефон. — Марина, ты что, совсем с ума сошла?
— Наоборот, впервые за долгое время пришла в себя, — я сложила руки на столе, стараясь унять дрожь. — Коля, эта квартира наполовину моя. И ты не имеешь права дарить ее без моего согласия.
— Ты что, угрожаешь мне? — он побледнел.
— Я просто ставлю все точки над "и". Либо мы обсуждаем такие вопросы вместе, как равные партнеры, либо я подаю заявление о разделе имущества.
— Не может быть... — он покачал головой. — Ты шутишь?
— Я никогда еще не была так серьезна. Двадцать три года я молчала, соглашалась, подстраивалась. Теперь все. Хватит.
Коля вскочил из-за стола, начал ходить по кухне.
— Из-за матери? Серьезно? Ты готова разрушить семью из-за того, что я хочу помочь старой женщине?
— Не из-за матери, — я тоже встала. — Из-за того, что меня не существует в твоих планах. Я просто приложение к твоей жизни, которое должно поддакивать и одобрять.
— Да что ты несешь?!
— То, что думаю. Впервые за много лет говорю то, что думаю.
Он остановился, посмотрел на меня долгим взглядом.
— И что теперь? Подашь на развод?
— Не знаю. Но если ты завтра оформишь дарственную без моего согласия — да, подам.
Коля схватил куртку, направился к двери.
— Пойду к матери. Подумаю.
— Иди, — сказала я. — И подумай хорошенько.
Дверь хлопнула. Я осталась одна в тишине нашей квартиры. И знаете что? Впервые за долгое время мне не было страшно быть одной.
Одиночество как свобода
Три дня Коли не было дома. Три дня я жила одна — и это было странно. Не страшно, как я думала, а именно странно. Тихо, спокойно... свободно.
Утром я не торопилась готовить завтрак на двоих, не переживала, что кофе получился не такой крепкий, как любит муж. Работала допоздна, не оглядываясь на время ужина. Смотрела фильмы, которые Коля считал "бабскими". Читала книги, слушала музыку.
На второй день позвонила свекровь.
— Мариночка, — голос у нее был виноватый, — а что у вас с Колей случилось? Он здесь ночует, мрачный какой-то...
— Спросите у него, Нина Петровна.
— Да он ничего не говорит. Только бурчит что-то про неблагодарность. Неужели из-за квартиры? Мариночка, мне эта квартира не нужна, если из-за нее у вас проблемы...
Я помолчала. Нина Петровна была неплохой женщиной, просто очень любила сына и считала, что он центр вселенной.
— Дело не в квартире, — сказала я наконец. — Дело в том, что такие решения нужно принимать вместе.
— Конечно, конечно... Поговорите с ним, хорошо?
— Он знает, где меня найти.
Вечером третьего дня я сидела на кухне с чашкой чая и читала статьи про фриланс. Давно хотела расширить клиентскую базу, заняться техническими переводами — они лучше оплачиваются. Все руки не доходили, а тут вдруг появилось время.
За окном моросил дождь, в квартире было уютно и тихо. Я поймала себя на мысли, что мне хорошо. Просто хорошо, без всяких оговорок.
И тут в замке повернулся ключ.
Возвращение
Коля выглядел усталым и помятым. Стоял в прихожей, держа в руках сумку, и смотрел на меня растерянно.
— Привет, — сказал он тихо.
— Привет.
— Можно войти?
— Это твой дом тоже.
Он прошел на кухню, сел напротив меня. Молчал долго, крутил в руках телефон.
— Я думал, — наконец начал он. — Много думал. И понял... Наверное, ты права.
Я отложила планшет, посмотрела на него.
— В чем права?
— Насчет квартиры. Я не должен был решать без тебя. Это неправильно.
— И что теперь?
— А теперь ничего. Не буду оформлять дарственную. Пусть мать как жила, так и живет. Она, кстати, сама сказала — не нужна ей квартира, если из-за нее семья разваливается.
Я кивнула. Странно, но того облегчения, которого ждала, не было. Было что-то другое — спокойствие. Холодное, отстраненное спокойствие.
— Марин, — Коля потянулся ко мне через стол, — давай забудем эту ерунду. Живем как жили. Хорошо же нам было...
— Хорошо? — я убрала руку. — Тебе, может быть. А мне нет.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что эти три дня я поняла — мне нравится жить одной. Нравится принимать решения самостоятельно. Нравится не оглядываться на чужое мнение.
Коля побледнел.
— Ты хочешь развестись?
— Не знаю пока. Но точно знаю другое — я больше не буду жить как твоя тень. У меня есть мнение, есть права, есть свои планы. И если ты этого не принимаешь...
— Принимаю, — быстро сказал он. — Конечно, принимаю. Будем все обсуждать вместе.
Я посмотрела на этого человека, которого знала больше двадцати лет, и поняла — что-то окончательно изменилось. Может быть, во мне. А может быть, в нас.
Новая жизнь
Прошло два месяца. Мы с Колей жили под одной крышей, разговаривали вежливо, даже дружелюбно. Но что-то важное между нами сломалось — или, наоборот, сломалось что-то неправильное, и теперь мы видели друг друга без прикрас.
Я сняла место в коворкинге — небольшом офисе для фрилансеров в центре города. Работать дома стало трудно, хотелось общения, новых людей, другой атмосферы.
— Марина Петровна, а вы переводите только с английского? — спросила меня Аня, молодая девушка, которая делала сайты для малого бизнеса. Мы сидели в общей зоне за чашкой кофе.
— В основном. А что?
— Да тут один клиент просит технический перевод с немецкого. Большой объем, хорошо платят. Вы немецкий знаете?
— Знаю. В университете изучала.
— Хотите, познакомлю?
Этот заказ оказался началом нового направления в моей работе. Технические переводы действительно оплачивались намного лучше художественных, а главное — давали ощущение профессионального роста.
Вечером я рассказывала Коле о новых проектах, он слушал, кивал, даже задавал вопросы. Но я чувствовала — мы стали чужими людьми, которые делят квартиру.
— Марин, — сказал он как-то вечером, — может быть, съездим куда-нибудь вместе? В отпуск? Как раньше?
— Не знаю, — ответила я честно. — Не знаю, хочу ли я этого.
Он кивнул, но я видела, как ему больно.
— А что ты хочешь? — спросил он тихо.
Я долго думала над ответом.
— Хочу быть собой. Настоящей собой. А не тенью чужой жизни.
— И я тебе мешаю?
— Не мешаешь. Но и не помогаешь.
На следующее утро, сидя в коворкинге за своим любимым столиком у окна, я поняла — я счастлива. Впервые за много лет по-настоящему счастлива. У меня есть работа, которая мне нравится, есть планы, есть новые знакомые. И главное — есть я сама.
За окном шел снег, в наушниках играла спокойная музыка, на экране ноутбука мелькали строчки нового перевода. Обычный рабочий день. Но какой же это был прекрасный день — день, когда я наконец стала хозяйкой своей жизни.