Мастерская Письма | Кира Грант

Чайник булькал на плите, а я расстилала на столе нашу старую тетрадь — ту самую, где мы с Толей записывали все мечты о ремонте. Страницы уже пожелтели, кое-где чернила размазались от случайно пролитого чая, но каждая закорючка была нам дорога. — Смотри, — показывала я ему наброски, — здесь мы хотели сделать арку между кухней и залом. Помнишь? Анатолий кивнул, не отрываясь от своего блокнота. Записывал что-то, чертил. Серьёзный такой, деловой. Мне это нравилось — когда мужчина подходит к делу основательно...

Дверной звонок прозвенел как-то особенно резко в тот вечер. Я открыла — на пороге стоял Денис с двумя картонными коробками, прижатыми к груди. За спиной виднелась ещё пара сумок. — Здравствуй, тёть Настя, — выдохнул он, и я поймала себя на мысли, что это "тёть Настя" звучит как-то натянуто. Будто мы с ним играем в родственников. — Проходи, — отступила в сторону, пропуская его внутрь. Он сразу направился в комнату, которую мы с Виктором когда-то готовили для гостей. Поставил коробки у окна, огляделся...

Людмила Анатольевна стояла у окна и смотрела, как во дворе разгружается машина. Марина командовала мужем, тот молча таскал коробки, а трёхлетняя Соня носилась вокруг с плюшевым зайцем, который волочился по лужам. — Мам, открывай, мы приехали! — крикнула дочь снизу. Сердце защемило от радости. Наконец-то дом наполнится голосами, смехом, суетой. После похорон Анатолия прошло уже полтора года, и тишина в трёхкомнатной квартире давила так, что порой хотелось включить телевизор погромче, лишь бы услышать человеческую речь...

Галина проснулась в половине седьмого по привычке. Тело само включило внутренний будильник — тридцать лет одного и того же расписания не прошли даром. Села на краю кровати, потерла глаза. Александр ещё сопел рядом, укутанный в одеяло по самые уши. Первый день пенсии. Вот он настал. На кухне включила чайник и села к окну. За стеклом мелькал дворник с лопатой — метёл вчерашний снег с тротуаров. Декабрь в Тюмени всегда злой, колючий. Обычно в это время она уже стояла бы на автобусной остановке, кутаясь в пуховик и проклиная мороз...

Маргарита протерла последнюю тарелку и окинула взглядом накрытый стол. Пятьдесят восемь — солидный возраст, а на душе почему-то так тревожно, словно что-то важное ускользает. Борщ получился наваристый, пироги румяные, салат оливье — как полагается. Только вот готовила она всё это одна, как всегда. — Рита, ты прямо волшебница! — захлопала в ладоши соседка Валентина Петровна, усаживаясь за стол. — А где же наш дорогой Артём? — Да вот, телевизор смотрит, — махнула рукой Маргарита, расставляя бокалы...

Последний пациент ушел в половине седьмого. Евгения сняла белый халат, повесила на крючок и посмотрела в маленькое зеркало над раковиной. Лицо серое от усталости, под глазами темные круги. Сорок два года, а выглядит на все пятьдесят. — Женька, ты когда домой-то пойдешь? — заглянула в кабинет медсестра Люда. — Уже восьмой час. — Сейчас, сейчас, — отмахнулась Евгения, доставая из сумки помятый конверт с квитанцией. Четырнадцать тысяч триста рублей. Очередной платеж за ремонт маминой квартиры. Кредит на пять лет, который она взяла два года назад...

Помню, как стояла возле почтового ящика с этим проклятым конвертом в руках. Обычное серое утро октября, дождик мелкий, а я уже опаздывала на работу в своё кафе. Но что-то в этом письме заставило меня остановиться прямо там, у подъезда. «Уведомление о регистрации перехода права собственности». Читаю один раз — не понимаю. Второй — сердце начинает колотиться как сумасшедшее. Моё кафе? То самое, которое я строила три года, вкладывая каждую копейку после развода? Как это «переходит»? И куда? Руки затряслись...

Февральский ветер хлестал по лицу, когда я вышла из аптеки на Советской. Пальцы онемели, пока копалась в сумке в поисках кошелька, а спина ныла после ночной смены. Сорок лет в медицине — это вам не шутки, каждый сустав напоминает о себе, особенно в такую погоду. В очереди передо мной стояла девушка. Худенькая, в потёртой куртке, волосы собраны в небрежный хвост. Она теребила в руках коробку с ингалятором, и я невольно прислушалась к разговору с кассиршей. — Двести рублей не хватает, — растерянно произнесла девушка...

Утро началось как обычно. Елена Михайловна заварила крепкий чай в своей любимой чашке с розочками, села у окна с томиком Чехова. За окном краснодарское солнце уже вовсю грело асфальт, хотя часы показывали только девять утра. — Хорошо же жить одной, — пробормотала она, перелистывая страницы. — Никто не мешает читать. В подъезде хлопнула дверь. Почтальон, наверное. Елена даже не подняла головы — что там может быть интересного? Счета за коммуналку, реклама новых магазинов... Весь день прошёл в привычных заботах...

Валентина металась по квартире, словно угорелая. Николай лежал в больнице уже третий день, а она всё никак не могла собрать нужные документы. То ли от волнения, то ли от усталости руки дрожали, когда она перебирала бумаги на его письменном столе. — Господи, ну где же эта справка о доходах? — бормотала она себе под нос, сдвигая стопки старых газет и квитанций за коммунальные услуги. Стол мужа всегда был для неё запретной зоной. Сорок лет замужества, а она ни разу не позволила себе рыться в его личных вещах...

Снимаю куртку, и она тяжело падает на спинку стула. Ноги гудят так, что хочется просто рухнуть прямо здесь, на кухне. Ночная смена в больнице выматывает, но что поделаешь — деньги нужны. Особенно сейчас, когда в доме такая... напряженная обстановка. Открываю холодильник, достаю кастрюлю с вчерашним борщом. Пахнет укропом и томатом, даже холодный он кажется вкуснее всего, что я могла бы себе сготовить сейчас. Сил нет совсем. — Ирочка, ты чего такая бледная? — голос свекрови прорезает мою усталость, но в нем нет заботы...

Почтовый ящик забивался рекламой так быстро, что приходилось чистить его через день. Я спускалась на первый этаж нашей пятиэтажки, вооружившись пакетом для мусора. Листовки про скидки в магазинах, визитки сантехников, газеты с объявлениями — всё это летело в пакет без разбора. Но среди хлама попадались и важные бумаги — квитанции за коммуналку, например. Вот и сейчас я выудила из ящика знакомый конверт с прозрачным окошком. Машинально глянула на сумму — опять подняли тарифы, ничего удивительного...