Глава 5: Правда под пеплом
Воздух гудел от запоздалых криков. Только это уже не были крики ярости или праведного возмездия. Это были крики боли и страха. Страха, что висел над разгромленным табором и деревней плотным туманом, пропитанным запахом гари и мочи.
- Первая часть
Каждый вдох или крик отчаявшихся людей делал демона сильнее. Ляна видела, как его тень, прежде лишь мелькавшая в лесу, теперь пульсировала над пепелищами, как черное солнце. Мору больше не прятался. Он являлся в полдень, разрывая облака когтями, и его рёв заставлял людей падать на колени, словно молящих, но не о пощаде, а о казни. Лишь бы это все быстрее закончилось.
Табор был похож на раненого зверя.
Полуобгоревшие кибитки скрипели на ветру, дети прижимались к трупам матерей в робких попытках разбудить их, а старики, обмотанные окровавленными тряпками, шептали заклинания, которые уже никого не могли спасти. Ляна шла среди этого ада, разрывая подол платья на лоскуты. Алые ленты, ещё вчера кружившие в страстном танце, теперь превращались в хлипкие бинты в безуспешных попытках вырвать хоть одну жизнь из жадных лап смерти.
Поняв всю тщетность этих жалких попыток, девушка стала завязывать куски своего платья, словно оберег на запястья детей, вешать на обугленные двери, шепча: «Дром, дром…» — «Дорога, дорога». Но девушка знала: это лишь тешит слабую надежду. Спасения нет.
— Он возвращается! — кто-то истерично завопил у леса.
Толпа бросилась врассыпную.
Молодая мать, прижимая к груди мёртвого младенца, застыла посреди поляны. Её плач — хриплый, безумный — поднялся к небу яростным, но беззвучным вопросом — за что? И демон ответил на этот вопрос по своему.
Мору вырос из тени матери, будто её горе было порталом или дверью. Его когти обняли её сзади, нежно, почти любовно, а потом разорвали на части. Кровь брызнула в воздух, смешавшись с её слезами. Страх женщины, её горе и последний вдох, впитался в шкуру чудовища, и оно вытянулось, став выше и крепче. Глаза на его спине замигали счастливо, по детски радостно, как звёзды в безлунной ночи.
Ляна побежала, спотыкаясь о тела. В кармане её юбки болтались корешки, собранные у ручья: белладонна, полынь, коровяк. «Бабушка говорила, это помогает…» Но как трава остановит то, что ест саму смерть и рвет человеческие тела как тонкие бумажки? Существо, увидев что девушка бежит к нему, словно в насмешку, нарочито медленно побежало в сторону деревни, где скрылось в доме погибшего старосты.
Ляна, пылая гневом и обреченностью, ворвалась в полуразрушенный дом старосты Сергея. Она была готова либо умереть, либо прогнать злого демона или духа, кем бы он не был.
Дом встретил девушку темнотой и влажным воздухом.
Редкая мебель была разломана, ящики взломаны, а иконы порваны, но в углу, под опрокинутой кроватью, блеснул кожаный переплёт. Ляна растерянно подошла к кровати и подняла тонкую книгу. Дневник.
Страницы пахли водкой и жадностью.
«3 октября. Нашли курган за ручьём. Гришка говорит, там золото скифов. Копать будем ночью, что бы ни с кем не делиться…»
«5 октября. Раскопали плиту. Чёрт, там не золото, а желтые кости, обёрнутые в тряпьё. Да ещё и знаки какие-то… Макар испугался, говорит, надо закопать. Но я велел копать дальше. Удача любит наглых».
«7 октября. Всё чаще слышу голос. Снится мне женщина в чёрном, кричит: „Вы разбудили мору!“. Гришка пропал. Надо бы бросить это дело, но жадность душит…»
Ляна со злостью швырнула дневник в стену. Так вот откуда ноги растут. Не цыгане принесли смерть. Эти жадины, эти халявщики, разворошили могилу духа-мстителя. Мору — не демон. Он страж. Тот, кого скифы хоронили вместе с князьями, чтобы карал осквернителей.
Снаружи загрохотало. Ляна выглянула: мору пожирал мужика, пытавшегося бежать на телеге. Его крики смешивались с хрустом костей и диким ржанием лошадей. Демон уже не был похож на духа из леса — он стал огромнее, обрастая новыми глазами и клыками. Каждая жертва делала его совершеннее в своем ужасе и желании убивать.
Она схватила дневник и побежала в табор. По пути миновала деревенскую церковь. Там, у алтаря, прятались женщины. Одна, с лицом, как у затравленной лисы, громко молилась:
— Господи, спаси нас от цыган и нечисти…
Ляна засмеялась. Так горько, что молившаяся женщина невольно вздрогнула.
— Молитесь лучше тому, кого вы сами вызвали. Ваш Бог давно отвернулся.
В таборе её ждала только смерть.
Ляна подобрала с земли бабушкин нож, выпавший из мёртвой руки. На лезвии ещё сохранились слова, выцарапанные Мартой: «Ложь острее правды».
— Хорошо, — прошептала она, сжимая дневник. — Если мору хочет мести, мы дадим ему… свою правду.
Но как обмануть духа, который считает себя воплощением праведной мести?
Ответ пришёл с ветром. Тонкий, как паутина, голосок девочки из кибитки прошелестел:
— Ляна… Он же не виноват. Его разбудили. Он просто… делает то, для чего рождён.
И тогда она поняла. Чтобы убить мору, нужно не сражаться с ним, ибо его не победить человеческими силами. Нужно признать его правду.
Но какая цена за это признание?
- Финал истории