— У меня отчёт в департамент, — сказал он.
А у меня был младший с фломастером в ушах, старший — с претензиями, и собеседование, на которое я мечтала попасть.
Я посмотрела в зеркало — и впервые за долгое время не испугалась того, что увижу.
У тебя отчёт. А у меня — жизнь
— Ты серьёзно сейчас? — голос Виктории дрожал. — Тимофей, у меня собеседование через два часа!
— Вик, у меня отчёт в департамент. Я не могу, — он даже не поднял глаза от ноутбука. — Ты же знала.
— Я знала?! — она стояла посреди кухни, в одной руке — носки сына, в другой — остывший кофе. — Артём неделю дома, всё на мне, и ты называешь это нормой?
По комнате пробежал Артём, изображая танк. На столе — фломастеры, на подоконнике — перевёрнутая кружка с кефиром. Старший, Влад, читал комиксы, зарывшись в диван.
— Тим, я не справляюсь, — сказала она тише. — Я хочу работать. Нормально. Не "по вечерам из дома".
Он молчал. Его молчание говорило громче любых слов:
"Разбирайся сама."
Она отвернулась. Раньше она писала статьи, вела блог о свободе и выборе. Теперь — сидела в халате, с грязной посудой и ощущением, что её просто выключили из жизни. Но сегодня был шанс: собеседование в медиахолдинге, куда она мечтала попасть. Важный день.
— Мам, я нашёл паука! — закричал Артём, и что-то живое шлёпнулось ей на тапок.
Она взвизгнула, оттолкнула "находку" и села, прижимая ладонь ко лбу.
Тимофей молча встал, налил себе кофе и ушёл. Дверь кабинета захлопнулась, как занавес.
Виктория посмотрела на часы: полтора часа до встречи. Надо всё успеть: младший — в садик, старший — под присмотр. Переодеться. Собраться. Заплакать можно потом.
— Влад, за Артёмом присмотри. Мне нужно в ванную.
— Я что, няня? — буркнул он, но встал.
В ванной Виктория уставилась в зеркало: блеклое лицо, волосы пучком, глаза — как после бессонной ночи.
"Где та девушка с журфака? Где она?"
"Я ещё здесь", — прошептала она. И включила фен.
Тебе уже 35
Офис был в бывшей типографии — лофт, стекло, кирпич. Виктория чувствовала себя инородной: синий пиджак из "ещё до декрета", рубашка со слегка мятой манжетой. Остальные — как будто из рекламы: уверенные, быстрые, стильные.
— Вы к кому? — спросила девушка на ресепшене с пирсингом в носу.
— Виктория. На собеседование. К Елизавете Андреевне.
— Ждите. Вас проводят.
Она села. Руки тряслись. В голове — только один вопрос:
"А если я тут лишняя?"
К ней подошёл парень в худи:
— Виктория? Привет! Я Павел — ассистент Елизаветы. Пойдёмте.
В переговорной сидела Елизавета Андреевна. Молодая, собранная, холодная. На столе макбук, чай, график.
— Расскажите о себе. Кратко. Без воды, — кивнула она.
— Я работала редактором в журнале "Живой город", потом декрет. Сейчас хочу вернуться. Интересует редактура, не только маркетинговые тексты, а… живое письмо.
— Вы понимаете, что рынок другой? У нас — цифры. CTR. Умеете думать цифрами?
Виктория запнулась. Умеет ли? Наверное. Но как объяснить это женщине, у которой, кажется, эмоций вообще нет?
— Я быстро учусь. И умею брать ответственность, — ответила она.
— Хорошо. Вот тестовое. Напишите лонгрид: "Женщина меняет жизнь". Без драмы. Больше драйва и фактов. Время — час.
Она осталась одна. Перед ней — курсор на пустом экране.
"Женщина меняет жизнь."
Она усмехнулась.
"Да я и есть эта женщина."
И начала печатать — не для них. Для себя.
Ты просто ушла. Без предупреждения
Тестовое Виктория отправила через пятьдесят семь минут. Сердце колотилось, ладони липли. Хотелось одновременно и исчезнуть, и получить похвалу, и просто... остаться в этом кресле, где никто не зовёт подтирать кефир с пола.
Через пять минут пришёл ответ:
Принято. Напишем решение на почту.
Без эмоций. Но внутри — гордость. Она сделала это. Не сбежала, не заплакала. Села и написала. После всех этих лет.
Она вышла из офиса на воздух и вдруг поняла, что… не хочет домой.
Дом, где Тимофей вечно в ноутбуке. Где Артём прыгает с подоконника. Где Влад ворчит и закрывается. Где она — фон.
Она пошла пешком. Просто шла. Мимо витрин, кофеен, магазинов. Внутри был странный вакуум: ни страха, ни радости. Просто — "я не хочу туда". В первый раз — чётко и честно.
На углу купила пирог с вишней. Села на лавку. Горячее тесто, сладкий сок. Мелочь, но с таким вкусом, как будто впервые за долгое время кто-то накормил её. Она — сама себя.
Домой пришла поздно. Тимофей встретил её фразой:
— Ты где была? Я тут один, между прочим. С Артёмом четыре часа скакал.
— А я четыре года скакала, — спокойно ответила Виктория, снимая пальто. — Без передышек.
— Мы же договорились, что ты заберёшь Владислава.
— Мы ничего не договаривались. Ты мне ничего не сказал. Как и обычно.
Он отступил.
— Вик, ты что, срываешься?
— Нет, Тим. Я наконец делаю вдох.
И прошла мимо него.
Я — не приложение к детям. И не дополнение к тебе
Утром Виктория собрала Артёма в сад молча. Тимофей ушёл ещё до завтрака. Влад сидел с планшетом, не замечая мира.
Она вытерла стол и села. На кухне было тихо. Но теперь — не тоскливо, а как будто... честно. Привычно.
В обед ей позвонили из редакции.
— Здравствуйте. Это Анна из "Цифровой среды". Елизавета передала ваш текст — ей понравился. Хотим предложить вам проект. Пока временно. Удалённо. С реальной оплатой.
Виктория слушала и кивала.
— Да. Мне интересно. Присылайте условия.
Когда отключилась, сердце стучало:
"Вот оно. Первый шаг. Снова в жизни."
Вечером Тимофей вернулся, поужинал и спросил:
— Ты не хочешь поговорить?
— А ты хочешь? — она подняла глаза. — Или это просто "чтобы не кипело"?
Он вздохнул.
— Ты стала... другой.
— Я стала собой. Просто до этого ты меня не слышал. Только удобную версию. Та, что варит, убирает и ждёт одобрения.
— А ты правда думаешь, что сможешь всё успевать?
— Нет. И не собираюсь. Пусть что-то валится. Главное, чтоб не я.
Он молчал. Не потому что злился. Потому что терял власть. Ту, которую не замечал.
— Я возьму Артёма в субботу. Влад — с бабушкой, — сказал он.
Она удивлённо подняла брови.
— Спасибо.
— И… я почитал твой текст. Ты молодец.
Это было неожиданно.
Впервые за долгое время — он сказал это без иронии. Просто так.
Не героиня. Просто устала молчать
Виктория начала писать снова. Каждый день — пусть по чуть-чуть. Утром — когда в доме тишина. В обед — пока Артём в саду. Вечером — вместо залипания в телефоне.
Иногда её тексты выходили в журнале. Без фанфар, но с подписью: "Автор — Виктория Жданова". Своё имя она не видела в публикациях пять лет. Теперь оно снова жило.
Однажды ей написала редактор:
Ваш текст разошёлся. Взяли в топ. Готовы предложить вам постоянную рубрику.
Виктория перечитала письмо три раза. И ответила просто:
Я согласна.
Тем вечером Тимофей долго смотрел на неё.
— Ты изменилась, — сказал он. — Стала… как раньше. Только взрослее.
Она посмотрела на него спокойно:
— Я не изменилась. Я просто больше не притворяюсь.
Он кивнул.
— А мы?..
— Не знаю, — честно сказала она. — Но впервые мне не страшно не знать.
Он не спорил. Не давил. Просто встал, убрал посуду.
И Виктория впервые подумала:
"Может, не всё потеряно. Но даже если да — она справится."
Потому что теперь у неё снова есть она сама.
Если ты ждёшь, что кто-то разрешит — ты уже проиграла
Прошла неделя. Потом — две.
Были дни с детскими капризами, сбитыми графиками, сломанным принтером, забытыми покупками. Но теперь она не срывалась. Потому что знала:
"Это не всё, что у неё есть."
Была работа. Был голос. Были люди, которые читали — и писали:
Спасибо. Это будто про меня.
И однажды вечером, когда Влад делал домашку, Артём рисовал зелёную собаку, а Тимофей чинил кран, Виктория смотрела на всё это — и чувствовала:
"Я не герой. Я просто женщина, которая в какой-то момент решила вернуться. К себе."
На кухне звенела чашка, капал чай, пахло яблочным пирогом.
Обычный вечер. Только теперь — её.
Когда-то она думала: начну снова, когда дети подрастут. Когда муж поймёт. Когда время появится.
А потом поняла: ждать можно вечно.
А жить — надо сейчас.
Погрузитесь в наши другие захватывающие истории!