— Папа, я сдал анализы для поступления в военное училище.
Григорий оторвался от газеты, посмотрел на сына. Антон стоял в дверях кухни, мял в руках какие-то бумаги. Двадцать лет — высокий, стройный, с тёмными волосами матери и её же карими глазами.
— Молодец. А что за бумаги?
— Результаты... там всё написано. — Антон протянул листок. — Папа, а можно вопрос?
— Конечно, сынок.
— Почему у меня третья группа крови, а у тебя первая?
Григорий замер с газетой в руках. Время словно остановилось. В голове всплыло далёкое — курсы в медицинском техникуме, где преподаватель объясняла основы генетики...
— Где Лариса? — только и смог выдавить он.
— Мама на работе. А что? — Антон нахмурился. — Папа, ты странно выглядишь.
Григорий молча взял результаты анализов. Читал одну строчку снова и снова: «Группа крови III (B), резус-фактор положительный». А у него самого была первая группа, у Ларисы тоже... Как такое возможно?
— Сын, садись. — Голос дрожал, хотя Григорий старался держаться спокойно.
— Что случилось?
— Ничего не случилось. Просто... медицина может ошибаться. Сдадим ещё раз.
Но Антон был не глупый парень. Учился на отлично, биологию знал.
— Пап, от родителей с первой группой крови не может родиться ребёнок с третьей. Это невозможно генетически.
Слова повисли в воздухе. Григорий смотрел на сына — на этого мальчика, которого растил с пелёнок, учил ходить, читать, играть в футбол. Который болел ветрянкой у него на руках, которого он водил в первый класс...
— Антон... — начал он и не знал, как продолжить.
— Я не твой сын? — тихо спросил парень.
— Ты мой сын, — быстро сказал Григорий. — Ты мой сын во всех смыслах, кроме... кроме биологического, видимо.
Антон побледнел, опустился на стул.
— А мама знает?
— Я понятия не имею.
Вечером, когда Лариса вернулась с работы, Григорий ждал её на кухне. Она вошла уставшая, сбросила туфли в прихожей, поцеловала его в щёку по привычке.
— Как дела? Где Антон?
— У Максима ночует, — соврал Григорий. Сына он отправил к другу, чтобы тот не слышал разговор. — Лара, нам нужно поговорить.
Она насторожилась. За двадцать два года брака научилась читать его интонации.
— Что-то серьёзное?
— Очень серьёзное. — Он положил на стол результаты анализов. — Объясни мне это.
Лариса взяла листок, пробежала глазами. Лицо её менялось — сначала недоумение, потом понимание, потом что-то вроде обречённости.
— Откуда это?
— Антон сдавал для училища. Лара, отвечай прямо: он мой сын?
Лариса долго молчала. Её плечи очень дрожали.
— Нет, не ты его родной отец — наконец прошептала она.
Григорий ожидал этого ответа.
— Кто отец?
— Это важно?
— Важно! — взорвался он. — Двадцать лет, Лариса! Двадцать лет я растил чужого ребёнка!
— Не чужого! — она повернулась, глаза полны слёз. — Он твой! Может, не по крови, но ты же сам его воспитал!
— Кто отец? — повторил он медленно.
— Денис Воронов.
Имя ударило как пощёчина. Денис — её однокурсник, с которым она встречалась до их знакомства. Красивый, самоуверенный, из богатой семьи.
— Тот самый Денис? Который на нашей свадьбе был?
— Да.
— И когда это произошло?
Лариса села на стул, закрыла лицо руками.
— За месяц до свадьбы. Мы поссорились с тобой, помнишь? Ты сказал, что не готов жениться, что нужно подождать...
— И ты побежала к нему!
— Я была в отчаянии! Думала, что ты меня бросишь! А он... он сказал, что всё ещё любит.
— А потом вернулась ко мне, и мы поженились. А через восемь месяцев родился "недоношенный" Антон.
— Да.
Григорий встал, прошёлся по кухне. Двадцать лет... Двадцать лет лжи. Каждый день рождения сына, каждый школьный праздник, каждое "папа"...
— Он знает? Денис?
— Нет. Он уехал в Москву сразу после института. Я ему не говорила.
— А что, если бы Антон не пошёл в училище? Что если бы анализы не потребовались? Ты бы так и молчала?
Лариса подняла на него красные от слёз глаза.
— Я не знаю. Наверное, да. Зачем портить жизнь вам обоим?
— Портить? — он засмеялся горько. — Лара, ты украла у меня двадцать лет! Ты заставила меня любить чужого ребёнка как родного!
— А разве это плохо? — вспыхнула она. — Разве ты не счастлив был? Разве он не лучший сын на свете?
— Дело не в этом...
— В чём тогда?
— В честности! В правде! В том, что я имел право знать!
Они спорили до глубокой ночи. Лариса рыдала, клялась, что любила только его, что тот раз с Денисом был ошибкой, минуткой слабости. Григорий метался между гневом и болью. Часть его понимала её — молодая, испуганная девчонка, которая боялась потерять любовь. Но другая часть кричала о предательстве.
На следующий день пришлось говорить с Антоном. Парень выслушал молча, только лицо становилось всё бледнее.
— Значит, мой настоящий отец в Москве? — спросил он в конце.
— Твой настоящий отец здесь, — твёрдо сказал Григорий. — Я тебя растил, я тебя люблю. Кровь — это просто кровь.
— Но всё же... хочется знать правду.
Григорий понял его. Сам он тоже хотел знать правду — о Денисе, о том дне двадцать лет назад, о каждой детали этой истории.
***
Денис нашёлся быстро. Интернет, социальные сети — всё на виду. Успешный бизнесмен, женат, двое детей. Григорий долго сидел, глядя на его фотографии в профиле. Вот он с женой на курорте, вот с детьми в парке... А где-то в провинциальном городке живёт его третий ребёнок, которого он даже не знает.
— Я хочу с ним встретиться, — сказал Антон за ужином.
— Зачем? — спросила Лариса.
— Просто хочу посмотреть. Понять, на кого я похож.
Григорий молчал. Ревность грызла изнутри, но он понимал сына. Парню нужны были ответы.
Встреча состоялась в Москве, в кафе возле Денисовой фирмы. Григорий поехал с Антоном — не мог отпустить одного. Денис пришёл растерянный, постаревший, с залысинами.
— Боже мой, — только и сказал он, увидев Антона. — Какой ты большой...
— Здравствуйте, — официально поздоровался парень.
— Лариса не говорила... я не знал...
— Мы не за деньгами приехали, — сказал Григорий. — Просто сын хотел вас увидеть.
Денис кивнул, не сводя глаз с Антона.
— Ты... ты на неё похож. На маму. А глаза... глаза мои.
— Я знаю.
— Что хочешь знать?
— Ничего особенного, — пожал плечами Антон. — Просто интересно было взглянуть.
Они просидели час. Денис рассказал о своей работе, о семье, расспрашивал об учёбе. Обычный разговор двух незнакомых людей, которых связывает только ДНК.
— Я могу... могу как-то помочь? — спросил Денис на прощание. — Учёба, что-то ещё...
— У меня есть отец, — спокойно ответил Антон. — Спасибо.
В поезде домой сын долго молчал, смотрел в окно.
— О чём думаешь? — спросил Григорий.
— О том, что кровь действительно не главное. — Антон повернулся к нему. — Он хороший человек, наверное. Но чужой. А ты... ты же мой папа. Настоящий.
Григорий почувствовал, как что-то тёплое разливается в груди.
— Я тебя люблю, сын.
— И я тебя, пап.
Дома их ждала Лариса. Исхудавшая, с потухшими глазами. Она боялась — боялась, что потеряет и мужа, и сына.
— Ну как? — спросила дрожащим голосом.
— Нормально, — коротко ответил Антон и ушёл в свою комнату.
Григорий и Лариса остались на кухне. Те же стулья, тот же стол, где неделю назад всё изменилось.
— Что теперь? — спросила она.
Григорий долго думал. Гнев постепенно отступал, оставляя место пониманию. Да, она обманула его. Да, украла кусок правды. Но разве не она родила и выкормила Антона? Разве не она бессонными ночами сидела у кроватки, когда малыш болел? Разве не она радовалась каждому его слову, каждому шагу?
— Не знаю, — честно признался он. — Больно. Очень больно. Но я не могу представить жизнь без тебя и без него.
— Прости меня, — прошептала Лариса. — Если бы можно было всё переделать...
— Нельзя. Но можно попробовать начать сначала. С правдой.
Она кивнула, вытирая слёзы.
— Я больше никогда не буду лгать.
— Хорошо.
Прошло время. Антон поступил в училище, Денис прислал поздравление и больше не звонил. Григорий с Ларисой ходили к семейному психологу, учились жить заново — с этим знанием, с этой болью, с этой любовью, которая оказалась сильнее генетики.
Иногда, глядя на фотографии сына в детстве, Григорий думал: а что если бы? Что если бы правда открылась раньше? Изменилось ли что-то? Любил бы он Антона меньше?
Ответ был очевидным. Нет. Не любил бы меньше. Потому что отцовство — это не только кровь. Это бессонные ночи у кроватки, первые слова и первые шаги, школьные линейки и выпускные, гордость за успехи и поддержка в неудачах.
Это любовь, которая рождается не в момент зачатия, а каждый день, каждую минуту, каждым словом и каждым поступком.
— Пап, — сказал Антон перед отъездом в училище, — спасибо, что остался моим отцом.
— Глупости, — улыбнулся Григорий. — Я и не думал куда-то деваться.
И это была правда. Самая важная правда в его жизни.