Банковские письма лежали веером на кухонном столе, словно карты, которые выпали из рук неудачливого игрока. Лиза смотрела на них через призму слез и никак не могла понять — как же она дошла до жизни такой?
— Сто тысяч... двести пятьдесят... — шептала она, складывая цифры в голове. — Господи, да откуда у меня столько долгов?
А ведь еще неделю назад она была обычной домохозяйкой, которая готовила борщ и гладила рубашки. Муж Вова лежал на диване, листал телефон и мечтал о новой жизни.
— Лиз, а давай в Турцию съездим? — сказал он тогда, не отрываясь от экрана. — Смотри, какие там отели! Все включено, массаж, бассейн...
— На какие деньги, Володя? — устало ответила Лиза, накладывая ему тарелку супа. — Ты же не работаешь.
Вова поморщился, как от зубной боли.
— Зато ты работаешь. Вон, в банке кредиты дают. Оформишь — и дело с концом.
Лиза остановилась посреди кухни с половником в руке.
— Ты что, с ума сошел? Какой кредит? На что мы его отдавать будем?
— А на твою зарплату и будем, — пожал плечами Вова. — Раз уж ты работаешь, то и кредит будешь платить ты.
Эти слова ударили Лизу как пощечина. Она медленно поставила половник на стол и посмотрела на мужа новыми глазами. Когда это он стал таким... чужим?
— Сынок прав, — подала голос свекровь Анна Васильевна, выходя из комнаты. — Что толку деньги на книжке держать? Надо жить, пока молодые.
Лиза хотела возразить, но слова застряли в горле. Анна Васильевна всегда умела найти нужные аргументы в пользу сына.
— Мамочка понимает меня, — улыбнулся Вова и обнял мать за плечи. — Не то что некоторые.
Лиза почувствовала, как внутри все сжимается в тугой узел. Против нее играли в команде, и это было больно.
А через месяц началось самое страшное.
— Лиза, дорогая, — ворковала Анна Васильевна, размешивая сахар в чае. — А давай еще один кредитик оформим? Вове новый телефон нужен, его совсем сдох.
— Еще один? — Лиза чуть не подавилась. — Но мы же только что взяли!
— Ну так что? — встрял Вова. — Ты же справишься. У тебя зарплата приличная.
И снова этот тон. Снова это равнодушие, словно речь шла о покупке хлеба, а не о кредите на два года.
— Володя, ты понимаешь, что это серьезно? Мы влезаем в долги!
— Мы? — переспросил он и хмыкнул. — Это ты влезаешь. Я тут ни при чем.
Лиза смотрела на мужа и не узнавала. Где тот Вова, который когда-то носил ее на руках и называл самой красивой? Где тот человек, который клялся в вечной любви?
— Сыночек, не расстраивайся, — погладила Анна Васильевна сына по голове. — Мы все уладим.
"Мы", — подумала Лиза. Всегда "мы", когда речь шла о них двоих. И всегда "ты", когда дело касалось ответственности.
Третий кредит оформляли уже без ее ведома. Лиза узнала об этом случайно, когда пришло SMS от банка.
— Вова! — закричала она, врываясь в комнату. — Что это такое?
Муж лежал на кровати в новых джинсах и рассматривал коробку от iPhone.
— А, это... — он почесал затылок. — Ну, мелочь такая. На одежду взял.
— Мелочь? Сто тысяч рублей — мелочь?
— Лиз, не кипятись. Все нормально будет.
— Как нормально? Ты подделал мою подпись! Ты мошенник!
Вова сел на кровати и посмотрел на жену холодными глазами.
— Мошенник? — переспросил он тихо. — Интересно. А кто тебя кормил и поил, пока ты училась? Кто дал тебе фамилию? А теперь я мошенник, да?
Лиза отшатнулась, словно от удара.
— Володя, но это же подлог! Это преступление!
— Докажи, — усмехнулся он. — Докажи, что это не ты подписывала.
И тут в комнату вошла Анна Васильевна с чемоданом в руке.
— Сыночек, собирайся. Самолет через три часа.
— Какой самолет? — растерялась Лиза.
— В Турцию летим, — спокойно ответила свекровь. — Наконец-то отдохнем от всех этих проблем.
— На мои деньги? На деньги, которые я должна банку?
— На наши деньги, — поправил Вова, застегивая рубашку. — Раз уж мы семья.
Лиза стояла посреди комнаты и смотрела, как они собираются. Как будто смотрела фильм про чужую жизнь.
— А я? — спросила она тихо.
— А ты работай, — пожал плечами муж. — Кто-то же должен кредиты платить.
— Сынок прав, — кивнула Анна Васильевна. — Ты молодая, справишься.
И они ушли. Просто взяли чемоданы и ушли, оставив Лизу одну с кипой банковских писем и чувством полного одиночества.
Первые дни она просто сидела и плакала. Потом злилась. Потом снова плакала. А потом вдруг поняла — надо действовать.
— Тетя Ира, — всхлипывала она в телефонную трубку. — Не знаю, что делать...
— Лизочка, милая, — голос тети был теплым и участливым. — Я сейчас приду. И адвоката с собой приведу.
Адвокат оказался пожилым мужчиной с добрыми глазами.
— Рассказывайте все по порядку, — сказал он, доставая диктофон.
И Лиза рассказала. Про подделанные подписи, про кредиты, оформленные без ее ведома, про угрозы и шантаж.
— У нас есть все основания для иска, — заключил адвокат. — Ваш супруг совершил мошенничество. А его мать — соучастница.
— Но они в Турции...
— Ничего, подождем. Далеко не убежали.
Через неделю Вова и Анна Васильевна вернулись загорелые и довольные. Они не ожидали увидеть дома судебного пристава.
— Что происходит? — опешил Вова.
— Арест имущества, — спокойно объяснил пристав. — По иску вашей супруги.
— Какой супруги? — заорала Анна Васильевна. — Какой иск?
— Мошенничество, подделка документов, нанесение материального ущерба, — перечислила Лиза, стоя в дверях. — Хотите, продолжу?
Вова побледнел.
— Лиз, ты что творишь? Мы же семья!
— Были семьей, — ответила она твердо. — До тех пор, пока вы не решили сделать из меня дойную корову.
— Сынок, не слушай ее! — причитала Анна Васильевна. — Это все нервы, стресс!
— Нет, это справедливость, — сказала тетя Ира, входя следом за Лизой. — То, чего вы боитесь больше всего.
Суд длился два месяца. Вова и его мать пытались доказать, что Лиза сама все подписывала. Но экспертиза подписей и показания свидетелей говорили об обратном.
— Суд постановляет взыскать с ответчиков всю сумму задолженности, еще и за моральный ущерб сто тысяч рублей — объявил судья.
Наконец-то справедливость восторжествовала.
— Лиз, ну зачем же так? — подошел к ней Вова после заседания. — Мы же любили друг друга...
— Любили, — согласилась она. — Но ты выбрал деньги.
— Я выбрал жизнь! Нормальную жизнь!
— За мой счет. За счет моих нервов и здоровья. А это не жизнь, Володя. Это паразитизм.
Анна Васильевна стояла рядом и молчала. Впервые за все это время она не нашла, что сказать в защиту сына.
***
Через полгода Лиза подписала документы о разводе. Квартиру она оставила себе — суд учел все обстоятельства дела.
— Не жалеешь? — спросила тетя Ира, помогая племяннице переставлять мебель.
— О чем жалеть? — Лиза повесила на стену новую картину. — О том, что наконец поняла себе цену?
— А одиночество не пугает?
Лиза остановилась и задумалась.
— Знаешь, тетя Ира, лучше быть одной и честной, чем вдвоем и несчастной. Я была не женой, а банкоматом. А теперь я просто Лиза. И мне это нравится.
За окном зажигались вечерние огни города. Где-то там жил бывший муж со своей матерью, считая копейки и кляня тот день, когда решил обмануть самого близкого человека.
А Лиза заваривала чай в своей тихой квартире и впервые за долгое время чувствовала себя по-настоящему дома.
Полгода спустя
Лиза работала в новой компании и наконец-то смогла себя проявить.
— Елизавета Михайловна, — раздался голос секретарши. — К вам посетитель. Говорит, что по личному делу.
Лиза обернулась и увидела незнакомого мужчину.
— Меня зовут Олег Николаевич и я работаю частным детективом — представился он. — Работаю по заданию вашего бывшего мужа.
— Володи? — удивилась Лиза. — А что случилось?
— Он попал в больницу. Тяжелое состояние. И просит вас приехать.
Лиза почувствовала, как сердце ёкнуло.
— Что с ним?
— Авария. Переломы, сотрясение мозга. Врачи говорят, что критические дни еще не прошли.
В больнице Володя лежал весь в бинтах, подключенный к аппаратам. Анна Васильевна сидела рядом с красными от слез глазами.
— Лизочка, — прошептала она, увидев бывшую невестку. — Спасибо, что приехала.
— Как это случилось?
— Он работал, — всхлипнула Анна Васильевна. — Представляешь, мой Вова устроился на стройку. Таскал мешки с цементом. А потом решил подработать еще и курьером по вечерам. На мотоцикле разъезжал...
Лиза присела на стул возле кровати. Володя выглядел совсем по-другому — исхудавший, с мозолями на руках, которых она никогда раньше не видела.
— Почему он начал работать? — тихо спросила она.
— После суда что-то в нем переломилось, — ответила Анна Васильевна. — Говорил, что стыдно жить на мамину пенсию. Что пора самому за себя отвечать. Я даже ругала его — зачем так надрываться? А он сказал: "Мама, я должен Лизе. Не только деньги — жизнь должен."
В этот момент Володя открыл глаза.
— Лиза? — прохрипел он. — Ты пришла...
— Тише, не говори. Береги силы.
— Нет, я должен... — он попытался приподняться. — Я хотел накопить денег. Чтобы вернуть тебе все. И еще... и еще попросить прощения по-человечески.
— Володя, успокойся. Все уже давно прощено.
— Не все, — покачал он головой. — Я понял, что значит работать. Что значит уставать так, что руки трясутся. Что значит получить зарплату и радоваться каждой копейке. Как ты жила все эти годы, а я...
Голос его сорвался.
— А я думал, что мне все должны. Что я особенный. Что могу брать и не отдавать.
Слезы потекли по его щекам.
— Прости меня, Лиза. Не за кредиты даже. За то, что использовал тебя. За то, что не видел тебя как человека.
Две недели спустя
Володя пошел на поправку. Лиза навещала его каждый день после работы. Они разговаривали — впервые за годы по-настоящему разговаривали.
— Знаешь, что самое страшное? — сказал он однажды. — Я понял это только когда начал работать сам. Каждый день в шесть утра — подъем. Восемь часов на стройке. Потом курьерские заказы до ночи. Домой приходил — сил нет даже поесть. И тут до меня дошло — так ты жила каждый день. А я еще требовал, чтобы ты кредиты оформляла.
— Володя, не мучай себя...
— Должен. Я должен это понимать. — Он посмотрел на свои руки. — Видишь мозоли? Раньше я думал, что это для неудачников. А теперь понимаю — это следы честной жизни.
— И что дальше планируешь?
— Хочу выучиться на крановщика. Там зарплата больше. Чтобы быстрее расплатиться с долгами. И мама пусть не работает больше — она уже устала.
Лиза смотрела на него и не узнавала. Где тот капризный мужчина, который требовал турецкие отели?
— А еще я хотел сказать, — продолжил Володя. — Не думай, что хочу к тебе вернуться. Я понимаю — мы уже не муж и жена. Я это право потерял.
— Володя...
— Но я хочу, чтобы ты знала — то, что ты сделала, научила меня жить. По-настоящему жить. Спасибо тебе за это.
Через месяц после выписки
Лиза встретила Анну Васильевну в магазине. Свекровь выглядела лучше — отдохнувшей, помолодевшей.
— Лизочка, как дела? — спросила она.
— Хорошо. А как Володя?
— Представляешь, поступил на курсы крановщиков! — в голосе Анны Васильевны слышалась гордость. — Говорит, что наконец-то нашел свое дело. И знаешь что еще? Он мне запретил работать. Сказал: "Мама, ты всю жизнь пахала, теперь отдыхай."
— Он изменился, — заметила Лиза.
— Очень. Иногда смотрю на него и думаю — откуда взялся этот взрослый мужчина? — Анна Васильевна помолчала. — Лиза, я хотела извиниться. За все. Я была неправа.
— Анна Васильевна...
— Нет, выслушай. Я всю жизнь защищала сына от проблем. Думала, что помогаю ему. А на самом деле делала инфантильным эгоистом. Если бы я не вмешивалась, может, он раньше повзрослел бы.
— Каждая мать хочет уберечь ребенка.
— Но есть граница между защитой и потворством. Я ее перешла. И поэтому мой сын чуть не погиб — не в аварии, а как личность.
Год спустя
Лиза получила приглашение на день рождения Анны Васильевны. Колебалась — идти или нет. Но любопытство победило.
Квартира преобразилась. Новая мебель, свежий ремонт. За столом сидели соседи, дальние родственники, коллеги Володи с работы.
— Лиз! — обрадовался Володя, увидев ее. — Как хорошо, что пришла!
Он выглядел прекрасно. Загорелый, подтянутый, в глазах — живой блеск.
— Как дела на работе? — спросила Лиза.
— Отлично! Меня повысили — теперь я бригадир. И зарплата хорошая. — Он улыбнулся. — А еще я познакомился с девушкой. Светлана, она бухгалтер в нашей компании.
Лиза почувствовала легкий укол — не ревности, скорее удивления.
— Поздравляю, — сказала она искренне.
— Спасибо. Она... она другая. Сильная, самостоятельная. Не позволяет мне лениться. — Володя засмеялся. — Знаешь, что она сказала, когда я пожаловался на усталость? "Устал — значит, жив." Напомнила мне кое-кого.
За ужином Володя встал с бокалом в руке.
— Хочу сказать тост, — объявил он. — За маму, которая научила меня любить. За Светлану, которая учит меня быть мужчиной. И за Лизу, которая научила меня быть человеком.
Все подняли бокалы. Лиза чувствовала, как к горлу подкатывает комок.
— Год назад я жил за чужой счет и не знал цену деньгам. А сейчас я зарабатываю сам и знаю, что такое ответственность, и не боюсь ее брать. — продолжил Володя.
Он посмотрел на Лизу.
— Некоторые люди учатся на чужих ошибках. Некоторые — на своих. А некоторые, как я, учатся, только когда жизнь поставит к стенке. Спасибо тебе, Лиза, за урок. Самый дорогой и самый важный в моей жизни.
После дня рождения у подъезда Лизу ждала тетя Ира.
— Как дела? — спросила она.
— Всё хорошо, я не жалею о прошлом и не боюсь будущего. — улыбнулась Лиза.
— А что чувствуешь?
Лиза подумала.
— Свободу. Настоящую свободу быть собой.
И это была правда. Самая важная правда в ее жизни.