Я никогда не проверяла его телефон. Зачем? За двенадцать лет брака Виктор ни разу не подал повода для подозрений. Но вот банковские операции... это другое дело. Ведь мы ведём общий бюджет, планируем траты вместе.
В тот вечер хотела проверить, прошла ли оплата за интернет. Зашла в онлайн-банк, пролистала историю платежей и замерла. Там, между привычными суммами за коммуналку и продукты, красовался перевод на тридцать тысяч рублей некой Наталье Владимировне Ковалёвой. Фамилия показалась знакомой, но где я её слышала?
— Витя, ты дома? — крикнула я в сторону кухни.
— Да, завариваю чай! — отозвался он. — Что-то случилось?
А что я могла сказать? Что роюсь в его платежах как сыщик? Вместо ответа открыла поиск, ввела имя и фамилию. Мой желудок скрутился в узел: первая ссылка вела на страницу недвижимости. Квартира в нашем районе, собственник — Ковалёва Наталья Владимировна.
И тут меня осенило. Ковалёва. Наташа. Его первая жена, с которой он развёлся за два года до нашей встречи. Та самая, о которой он говорил: «Мы расстались по-хорошему, но больше не общаемся».
Руки дрожали, когда я переходила по ссылке за ссылкой. Адрес квартиры, размер платежа, дата перевода — всё сходилось. Значит, мой муж тайно платил за жильё своей бывшей жены. Каждый месяц. Уже полгода.
— Лар, чай готов! — Виктор появился в дверях гостиной с двумя чашками. — Ты чего такая бледная?
Я захлопнула ноутбук и попыталась улыбнуться. Но внутри всё переворачивалось. Как можно объяснить такие траты? И главное — почему он мне ничего не говорил?
— Просто устала на работе, — соврала я, принимая горячую чашку. — Завтра поговорим?
Он кивнул, поцеловал меня в лоб и ушёл смотреть новости. А я сидела и пыталась понять: что делать с этим знанием? И готова ли я к ответу на вопрос, который крутился в голове всю ночь: «Зачем он это скрывает?»
Неудобные вопросы
Всю ночь я ворочалась в постели, придумывая, как начать разговор. К утру решила действовать аккуратно — может, есть объяснение, которое я просто не учла?
За завтраком, когда Виктор неторопливо намазывал масло на хлеб, я набралась смелости:
— Вить, я вчера проверяла банк и увидела перевод. Наталье Ковалёвой. Это... это случайно не твоя бывшая?
Он даже не поднял головы от тарелки. Только челюсть чуть напряглась.
— Ну да, это Наташа, — ответил он, как будто речь шла о покупке хлеба. — А что?
— Как что? — У меня перехватило дыхание. — Ты платишь ей деньги! Немалые! И почему я об этом ничего не знаю?
Виктор наконец посмотрел на меня. В глазах была не вина, а какое-то недоумение — словно я спрашивала о чём-то очевидном.
— Лара, ну ты же знаешь, какая она беспомощная. У неё проблемы с работой, ипотека висит. Я просто помогаю. Что в этом такого?
— Что в этом такого? — Голос у меня дрогнул. — Витя, мы семья! У нас общий бюджет! Как ты можешь тратить наши деньги на посторонних людей, не сказав мне ни слова?
— Посторонних? — Он отложил бутерброд и нахмурился. — Наташа не посторонняя. Мы прожили вместе пять лет, она нуждается в помощи. Я не могу её бросить.
Эти слова ударили меня сильнее пощёчины. Значит, я — его жена — могу и не знать, а вот бывшую он «бросить не может».
— А меня ты можешь бросить? Без объяснений тратить семейные деньги?
— Да не драматизируй ты всё! — Виктор встал, раздражённо тряхнув головой. — Это временно. Пока она не найдёт работу получше. Я же не какому-то левому человеку помогаю.
Он ушёл в ванную, а я осталась сидеть над остывшим кофе. Значит, всё так просто: он помогает, она нуждается, а я — просто жена, которая не должна ничего знать. Внутри что-то болезненно сжалось. Впервые за все годы я почувствовала, что в нашем браке есть что-то, что касается не нас двоих, а его прошлого, к которому у меня нет доступа.
Подружкины советы
— Лен, ну скажи что-нибудь! — умоляла я, сжимая чашку с кофе в руках. — Может, я правда драматизирую?
Елена молча слушала мой рассказ, изредка поднимая брови. Моя подруга никогда не стеснялась говорить правду в лицо — за это я её и ценила. А сейчас особенно нуждалась в её прямолинейности.
— Лариса, ты серьёзно? — Она поставила чашку на стол с таким стуком, что кофе расплескался. — Он тебе в лицо говорит, что не может бросить бывшую жену, и ты ещё сомневаешься?
— Но он же объяснил...
— Что объяснил? — Лена наклонилась ко мне через столик. — Лара, очнись! Он полгода тайно платил другой женщине! Из вашего общего бюджета! Это называется предательство доверия!
Слова подруги резали как нож, но в них была правда, которую я боялась признать.
— Может, он правда просто помогает? — слабо возразила я. — Они же не встречаются...
— А ты откуда знаешь? Проверяла? — Елена откинулась на спинку стула. — Лар, я тебя двадцать лет знаю. Ты самая честная и доверчивая из всех моих подруг. Но иногда эта доверчивость тебе вредит.
— Что ты имеешь в виду?
— Нормальный мужчина не скрывает от жены таких вещей. Особенно если у них общий бюджет. Он не спросил твоего мнения, не объяснил ситуацию заранее. Просто взял и начал платить. А когда ты узнала, то ещё и виноватой себя чувствуешь!
Елена была права. Я действительно ощущала какую-то неловкость, словно я была не в праве задавать эти вопросы.
— А если у неё правда проблемы? — прошептала я.
— Тогда пусть государство помогает или родственники. При чём тут твой муж? — Лена взяла меня за руку. — Послушай, я не призываю тебя разводиться немедленно. Но ты имеешь право знать, на что тратятся ваши деньги. И ты имеешь право требовать, чтобы он выбирал между прошлым и настоящим.
Я кивнула, чувствуя, как внутри нарастает не злость, а какая-то холодная решимость. Может быть, пора перестать извинять то, что извинения не заслуживает?
Неожиданная встреча
Адрес я запомнила наизусть. Целых три дня я собиралась с духом, придумывая повод для визита. В итоге решила представиться соседкой — мол, ищу няню для внучки и слышала, что Наталья Владимировна работает с детьми.
Подъезд оказался гораздо приличнее нашего. Лифт работал, в холле пахло свежей краской. Я поднялась на седьмой этаж и долго стояла перед дверью квартиры сорок три, не решаясь нажать звонок.
Дверь открыла женщина лет сорока пяти, совсем не такая, какой я её представляла. Стройная, ухоженная, с мягкой улыбкой. Никакой растерянности беспомощной разведёнки.
— Вы ко мне? — спросила она доброжелательно.
— Да, я... Меня зовут Лариса. Я ищу няню для внучки и соседи посоветовали обратиться к вам.
— Ой, проходите, пожалуйста! — Наташа распахнула дверь шире. — Я как раз чай ставила.
Квартира поразила меня своей уютностью. Дорогая мебель, свежий ремонт, огромные окна. На стене висели фотографии — и на многих из них был Виктор. Виктор с Наташей в отпуске, на дне рождения, за праздничным столом.
— Садитесь, я сейчас, — Наташа исчезла на кухне, и я услышала звон посуды.
Когда она вернулась с подносом, я не выдержала:
— У вас очень красивая квартира.
— Спасибо, — улыбнулась она, наливая чай. — Знаете, мне так повезло с бывшим мужем. Не все мужчины после развода остаются такими... заботливыми.
Сердце ухнуло вниз.
— В смысле?
— Витя до сих пор помогает мне с квартирой. Ну, с платежами. — Наташа помешала сахар в чашке, явно не замечая моего побледневшего лица. — Говорит, что пока я не встану на ноги, он меня не бросит. Всегда знала, что он человек слова.
— А... а долго это продолжается? — Голос еле слушался.
— Да уже больше года! Представляете, какая у него жена понимающая? Не каждая позволит мужу помогать бывшей. — Наташа посмотрела на меня с восхищением. — Хотя он мне рассказывал, что она очень добрая... Лариса, кажется?
Мир покачнулся. Больше года. Больше года он лгал мне каждый день. А эта женщина ещё и благодарна моей «понимающей» натуре.
— Извините, мне нужно идти, — проговорила я, резко встав. — Передумала насчёт няни.
— Но мы даже не обсудили...
Я уже была в коридоре, а потом и в лифте. А потом на улице, жадно хватая морозный воздух. Значит, всё это время я была дурой, которая ничего не знает, но за неё "понимающую" отвечает муж.
Последний разговор
Домой я вернулась другим человеком. Больше никакой растерянности, никаких сомнений. Только холодная ярость и абсолютная ясность.
Виктор сидел в кресле с газетой, как обычно. Как будто он не обманывал меня больше года, как будто я не была идиоткой, которая верила каждому его слову.
— Витя, нам нужно поговорить.
Он поднял глаза от газеты, видимо, почувствовав что-то в моём тоне.
— Что случилось?
— Я была у Наташи.
Газета выпала из его рук. На лице промелькнула паника, которую он тут же попытался скрыть.
— Зачем? — Голос осип.
— Узнать правду. Ту, которую ты от меня скрываешь уже больше года. — Я села напротив, сложив руки на коленях. — Она мне рассказала, какая я понимающая жена. И как ты ей помогаешь уже не полгода, а больше года.
— Лара, я могу объяснить...
— Не надо. — Я подняла руку. — Больше никаких объяснений. Ты лгал мне каждый день. Тратил наши деньги на другую женщину. И при этом ещё заставлял меня чувствовать себя виноватой за то, что я задаю вопросы.
— Это не то, что ты думаешь...
— А что я думаю, Витя? Что у тебя роман с бывшей? — Я встала и посмотрела на него сверху вниз. — Знаешь, мне уже всё равно. Роман не роман — не важно. Важно то, что ты выбрал её, а не меня. Выбрал хранить её секреты, а не доверять мне.
Виктор тоже поднялся, попытался подойти ближе, но я отступила.
— У тебя есть выбор, — сказала я спокойно. — Либо ты прямо сейчас звонишь ей и говоришь, что больше не будешь помогать. Либо я ухожу.
— Лара, ты не можешь требовать...
— Могу. Это называется самоуважение. Попробуй, вдруг тебе понравится.
Он молчал, глядя на меня растерянными глазами. А я ждала. Считала до десяти, потом до двадцати. Когда дошла до тридцати, всё стало окончательно ясно.
— Понятно, — сказала я и направилась к шкафу за чемоданом. — Тогда решение принято.
— Лара, постой! Ты не можешь просто взять и уйти!
— Могу. И ухожу. — Я достала большую сумку и начала складывать вещи. — Завтра приеду за остальным, когда тебя не будет дома.
Он стоял в дверях спальни и смотрел, как я пакую одежду. Не извинялся, не обещал изменить ситуацию. Просто смотрел. И это сказало мне о нашем браке больше любых слов.
Сбор вещей
Дочка встретила меня у дверей, не задавая лишних вопросов. Увидела мою сумку, заплаканные глаза и просто обняла.
— Мам, проходи. Чай или что покрепче?
— Чая хватит, — всхлипнула я, проходя в знакомую с детства гостиную.
Анечка поставила передо мной кружку и села рядом. Никаких "я же говорила" или "всегда знала, что с ним что-то не так". Просто сидела рядом, пока я рассказывала обо всём.
— И что теперь? — спросила она, когда я закончила.
— Не знаю. Наверное, разводиться. — Слово прозвучало странно, нереально. Я же никогда не думала, что это коснётся меня.
— Мам, ты пока поживи здесь. Соберёшься с мыслями. А завтра съездим за твоими вещами.
Следующий день прошёл в каком-то тумане. Виктор, как я и просила, на работе. Мы с Аней быстро собрали мои вещи — удивительно, как мало нужно человеку на самом деле. Одежда, документы, несколько дорогих сердцу мелочей.
Больше всего времени я потратила на то, чтобы стереть следы своего присутствия в этом доме. Убрала свои фотографии, вынула из закладок свои книги, забрала цветы с подоконника. Пусть он живёт как хочет, но без напоминаний обо мне.
В спальне задержалась дольше всего. Двенадцать лет я засыпала и просыпалась в этой постели. Рядом с человеком, которого считала самым честным на свете. Смешно.
На тумбочке лежала наша свадебная фотография. Я взяла её в руки, посмотрела на наши улыбающиеся лица. Мы выглядели такими счастливыми, такими уверенными в будущем.
Фотографию я тоже забрала. Не из сентиментальности — просто чтобы помнить, что иллюзии когда-нибудь заканчиваются.
— Мам, ты готова? — крикнула Аня из коридора.
— Готова, — ответила я и в последний раз оглядела комнату.
Больше сюда я не вернусь. И как ни странно, от этой мысли стало не больнее, а легче. Словно с меня сняли тяжёлый груз, который я несла не замечая.
Ключи оставила на кухонном столе рядом с запиской: "Документы для развода вышлю через адвоката". Коротко и по делу. Так, как он со мной и не разговаривал все эти месяцы.
Последняя попытка
Прошло почти месяц, когда он приехал. Я как раз пила кофе на кухне у Ани, читала объявления о съёмных квартирах. Звонок в дверь заставил сердце ёкнуть — я сразу поняла, кто это.
— Мам, это Виктор, — тихо сказала Аня, заглядывая в кухню после переговоров через домофон. — Говорит, хочет поговорить.
— Пусть поднимается, — вздохнула я.
Он выглядел усталым, постаревшим. Костюм висел на нём мешком, борода отросла неровно. В руках — пакет с моими любимыми пирожными.
— Привет, Лара.
— Здравствуй.
Аня тактично исчезла в своей комнате, но я знала — она прислушивается. На всякий случай.
— Можно сесть?
Я кивнула, указав на стул напротив. Виктор поставил пакет на стол, но сам остался стоять.
— Я соскучился, — сказал он просто.
— И что дальше?
— Лар, ну хватит уже дуться. Месяц прошёл! Давай просто забудем всю эту ерунду и будем жить как раньше.
Как раньше. Эти слова обожгли больнее любого оскорбления.
— Ты издеваешься? — Я медленно поставила кружку на стол. — Которую часть ты предлагаешь забыть? Ложь? Или то, что ты до сих пор считаешь меня виноватой?
— Да при чём тут вина? — Он наконец сел, подался ко мне через стол. — Лара, мы же взрослые люди. У всех есть прошлое. Неужели из-за какой-то помощи бывшей жене стоит рушить двенадцать лет брака?
— Не помощи. Обмана, — поправила я. — И да, стоит.
— Ну ладно, перестану помогать Наташе. Если тебя это так расстраивает.
Я рассмеялась. Не от радости — от удивления. Неужели он правда считает, что дело только в деньгах?
— Витя, ты не понимаешь? Дело не в Наташе. Дело в том, что ты можешь больше года врать мне в лицо. И при этом считать, что права я, а не ты должна просить прощения.
— Я не врал. Просто не видел смысла тебя расстраивать.
— Не видел смысла. — Я встала. — Понимаешь, в браке не должно быть вещей, о которых не стоит знать супругу. А у нас, оказывается, было.
Виктор тоже поднялся, попытался взять меня за руки, но я отстранилась.
— Лар, давай не будем усложнять. Я приехал за тобой. Поехали домой.
— Это уже не мой дом, — сказала я тихо, но твёрдо. — И ты мне больше не муж. Ты человек, который не считает нужным быть со мной честным.
Он постоял ещё немного, явно не веря в то, что я не передумаю. Потом развернулся и пошёл к двери.
— Пирожные забирай, — крикнула я ему вслед. — Больше я их не ем.
Своя жизнь
Дома расставила цветы в единственную вазу — хрустальную, доставшуюся от бабушки. Налила вина в красивый бокал и встала у окна. За стеклом медленно темнело, в окнах напротив зажигался свет.
Впервые за много лет я не думала о том, где муж, не переживала, не поздно ли он придёт. Не планировала ужин на двоих и не прислушивалась к звукам в подъезде. Просто стояла у окна, пила вино и наслаждалась тишиной.
Странно, но я не чувствовала себя брошенной или одинокой. Скорее — освобождённой. Как будто долгие годы я играла роль, которая мне не подходила, а теперь наконец могу быть собой.
На полке стояла наша свадебная фотография — единственная, которую я забрала. Теперь она казалась снимком из чужой жизни. Глядя на неё, я не испытывала ни боли, ни сожаления. Только лёгкую грусть по наивной девочке, которая думала, что честность в браке — это само собой разумеющееся.
Ночью я спала в центре кровати, раскинув руки. Утром просыпалась отдохнувшей и высыпавшейся. Завтракала тем, что хотела, а не тем, что полезно для мужского здоровья.
Через месяц такой жизни поняла: я не просто привыкла к одиночеству — я его полюбила. Полюбила право выбирать. Право не объяснять свои поступки. Право быть честной прежде всего с собой.
А когда Елена спросила, не жалею ли о разводе, я удивилась вопросу.
— О чём жалеть? О том, что наконец перестала быть идиоткой? — рассмеялась я. — Лен, знаешь, что самое смешное? Я думала, что ору его. А оказалось — наоборот.
И это была правда. В первый раз за долгие годы я чувствовала себя по-настоящему живой.