Утро началось как обычно — с мерного тиканья часов на кухне и шелеста газеты. Елена накрывала на стол, расставляя привычные чашки, нарезая хлеб точно так же, как делала это уже пятнадцать лет. Солнце пробивалось сквозь тюль, окрашивая всё в мягкий золотистый свет.
— Кофе готов, — тихо позвала она, поправляя салфетку у его тарелки.
Алексей спустился по лестнице, уже одетый, уже собранный. Телефон в руках, взгляд скользящий мимо неё, мимо стола, мимо утра, которое она готовила для них двоих.
— Мне некогда завтракать, — бросил он, не поднимая глаз от экрана. — Важные переговоры.
Елена замерла с кофейником в руках. Важные переговоры... в семь утра? Но она промолчала, как всегда.
— Задержусь сегодня, — добавил Алексей, уже у порога. — Ты даже не заметишь.
Дверь хлопнула. Елена осталась одна с накрытым столом, нетронутым завтраком и этой фразой, которая эхом отдавалась в пустой кухне. "Не заметишь"... Как будто её не существует. Как будто то, что она чувствует, думает, переживает — всё это неважно.
Она механически убрала лишнюю чашку, вылила остывший кофе. На душе стало так же пусто, как в доме.
— Может, он и правда думает, что я не замечаю, — прошептала она, глядя в окно на его уходящую фигуру.
Но она замечала. Замечала всё — и то, как он избегает её взгляда, и то, как торопится уйти, и эту новую холодность между ними. Только молчала. Всё ещё надеялась, что это просто полоса такая в их жизни.
Елена села за стол и медленно пила остывший кофе, чувствуя, как что-то тёплое и родное внутри неё начинает умирать.
След на белой рубашке
Мелочи. Казалось бы, что в них такого? А они складывались в картину, которую Елена всё никак не хотела видеть полностью.
Сначала запах. Тонкий, женский, совсем не её — на воротнике его рубашки. Елена замерла, принюхиваясь к ткани перед стиркой. Духи были дорогие, изысканные. Совсем не то, что она носила.
— Наверное, в лифте кто-то ехал, — сказала она себе. — Или на работе коллега обнимала на день рождения.
Потом волос. Длинный, каштановый, на плече его пиджака. Елена осторожно сняла его, рассматривая на свету. У неё волосы русые, короткие.
— Алёша, — позвала она, когда он зашёл в спальню. — Откуда это?
Он даже не посмотрел на волос в её руке.
— Откуда что? Лена, у меня голова болит. Давай завтра поговорим.
— Но я просто спросила...
— Господи, ну что за допросы! — он резко повернулся. — Откуда я знаю? Может, в автобусе прилип. Может, ветром принесло. Ты что, следишь за мной?
Елена растерялась от его реакции. Прежний Алексей никогда так не говорил. Прежний бы посмеялся, обнял, сам заинтересовался.
— Я не слежу... просто заметила...
— Вот именно — заметила! Всё замечаешь, всё контролируешь. Дай человеку спокойно жить!
Он ушёл в гостиную, громко включил телевизор. А Елена осталась стоять с чужим волосом в руке, чувствуя себя виноватой. В чём? В том, что заметила? В том, что спросила?
Она положила волос в шкатулку к украшениям. Зачем — сама не понимала. Просто... оставила. Как улику того, что их жизнь начинает рушиться.
Разговор, который все прояснил
Скамейка в сквере была их с Машей традиционным местом встреч вот уже десять лет. Здесь они обсуждали детей, работу, мужей. Сегодня Елене особенно нужно было выговориться.
— Маш, у меня такое чувство, будто я схожу с ума, — Елена теребила кончик шарфа. — То ли я параноик, то ли...
— Рассказывай, — Маша развернулась к ней всем телом. — Что случилось с Алексеем?
— Он... изменился. Холодный стал. Задерживается постоянно. А когда я пытаюсь поговорить, злится, будто я что-то не то делаю.
— А что говорит?
— Что у него стресс на работе, что я много требую... — Елена вздохнула. — Может, он прав? Может, я действительно слишком придираюсь?
Маша помолчала, наблюдая за голубями у фонтана.
— Лена, а ты себя в зеркале видела последнее время?
— В смысле?
— В прямом. Ты стала какая-то... потухшая. Как свеча, которую задувают понемногу. А он это видит?
Елена задумалась. Когда Алексей последний раз смотрел на неё? Не мимо, не сквозь, а именно на неё? Когда говорил, что она красивая? Когда интересовался её мыслями, чувствами?
— Он меня не замечает, — тихо призналась она. — Мне кажется, я для него как мебель. Удобная, привычная, но... невидимая.
— А ты? — Маша повернулась к ней. — Ты сама себя уважаешь? Ты сама себя замечаешь?
Этот вопрос ударил в самое сердце. Елена почувствовала, как к горлу подступают слёзы.
— Не знаю... кажется, я забыла, какая я на самом деле.
— Вот видишь. А он просто пользуется тем, что ты позволяешь себя не замечать.
Они сидели молча, каждая думая о своём. Где-то вдалеке играли дети, смеялись, жили полной жизнью. А Елена впервые за долгое время задумалась: а что, если всё можно изменить?
Когда сомнения закончились
День был серый, дождливый. Елена шла из магазина с пакетами продуктов, торопясь домой. И вдруг увидела Алексея. Он выходил из подъезда их дома — но не из их квартиры. Из подъезда напротив.
Сердце екнуло. Елена спряталась за машину, наблюдая. Алексей осмотрелся по сторонам — нервно, виновато. Поправил пиджак, посмотрел на часы и быстро пошёл к метро.
Из того же подъезда через несколько минут вышла Инга — их соседка. Молодая, красивая, недавно разведённая. Она тоже оглянулась, поправила волосы и пошла в противоположную сторону.
Елена стояла под дождём, чувствуя, как мир вокруг неё рушится по кускам. Вот оно — объяснение всему. Задержкам на работе, новому одеколону, чужим волосам, этой новой отстранённости.
Дома она машинально разложила продукты, не замечая, что руки дрожат. Потом зачем-то полезла в его стол — искать документы для налогов. И нашла совсем не то, что ожидала.
Выписки из банка. Их общий счёт, на который они копили на дачу. Полторы тысячи долларов — та сумма, которую они ещё недавно планировали потратить на ремонт крыши — была переведена на чей-то другой счёт. Две недели назад.
— Значит, не только изменяет, — прошептала Елена, глядя на цифры. — Ещё и деньги наши тратит на неё.
Она сидела на полу в его кабинете, держа в руках эти проклятые бумаги. Слёзы не шли — видимо, закончились. Осталось только странное спокойствие и ощущение освобождения.
Теперь она точно знала. Никаких больше сомнений, никаких оправданий. Он выбрал другую. И потратил их общие деньги на эту другую жизнь.
— Хватит, — сказала Елена вслух. — С меня хватит.
Она аккуратно сложила документы обратно и пошла варить ужин. Как обычно. В последний раз.
Документы о новой жизни
Юридическая контора выглядела респектабельно и внушала доверие. Елена нервничала, сидя в приёмной, но решимости не теряла. За эти три дня она многое передумала, взвесила, решила.
— Проходите, — пригласила секретарь.
Юрист оказался женщиной средних лет с внимательными глазами.
— Рассказывайте, в чём дело.
— Я хочу подать на развод, — Елена удивилась твёрдости собственного голоса. — Муж изменяет, тратит наши общие деньги. У меня есть документы.
Следующие полчаса прошли в деловом разговоре. Елена рассказывала факты, показывала банковские выписки, отвечала на вопросы. И с каждой минутой чувствовала себя увереннее.
— Вы правильно поступаете, — сказала юрист в конце. — У нас хорошие шансы.
Дома Елена села за стол и начала писать заявление. Рука не дрожала. Мысли были ясными.
"Прошу расторгнуть брак с Горбуновым Алексеем Михайловичем..." Буквы складывались в слова, слова — в предложения. В решение.
На столе лежала их старая фотография — свадебная. Молодые, счастливые, полные планов. Елена взяла её в руки.
— Знаешь, — тихо сказала она своему отражению в стекле, — мне жаль не тебя терять. Мне жаль, что я потеряла саму себя.
Она откинулась в кресле. Завтра подаст документы. Завтра начнётся новая жизнь. Без лжи, без унижений, без притворства, что всё хорошо.
На фотографии она улыбалась ослепительно. Когда она последний раз так улыбалась? Давно... очень давно.
— Пора себя вернуть, — прошептала Елена и аккуратно убрала фотографию в ящик стола.
Заявление было готово. Решение принято. Завтра она скажет правду — прежде всего себе самой.
Прощание у порога
Алексей приехал домой позже обычного — видимо, опять был у неё. Елена слышала, как он поднимается по лестнице, как пытается открыть дверь ключом. Замок не поддавался — она поменяла его утром.
— Лена! — он стучал в дверь. — Лена, что за ерунда? Дверь не открывается!
У его ног стояли два чемодана с его вещами. Всё, что было его в этом доме — одежда, документы, книги. Она аккуратно сложила всё за день.
— Лена, ты дома? Открой!
Елена подошла к домофону. Включила его, но молчала, глядя на экран. Алексей выглядел растерянным, злым.
— Лена, какого чёрта происходит? У меня же ключи!
— Замки поменяла, — спокойно сказала она в трубку.
— Что?! Ты с ума сошла? Открывай немедленно!
— Не открою.
— Лена, прекрати дурить! Я устал, хочу домой!
— Это больше не твой дом, — Елена удивилась, как ровно звучит её голос. — Забирай вещи и уходи.
Наступила тишина. Алексей смотрел в камеру, явно не веря происходящему.
— Ты что, серьёзно? Из-за чего весь этот цирк?
— Из-за Инги. Из-за полутора тысяч долларов с нашего счёта. Из-за того, что ты думал, будто я ничего не замечаю.
Лицо Алексея изменилось. Он понял, что игра закончена.
— Лена, давай поговорим. Я всё объясню...
— Объяснения больше не нужны. Бумаги подала вчера. Развод будет через месяц.
— Ты не можешь! У нас пятнадцать лет брака!
— Могу. И уже сделала. — Елена почувствовала странную лёгкость. — Знаешь, что самое интересное? Ты был прав — я действительно не заметила. Не заметила, когда ты перестал меня любить. Не заметила, когда сама себя разлюбила. Но теперь заметила. И выбираю себя.
Она выключила домофон и отошла от двери. Слышала, как он ещё долго стучал, кричал, угрожал. Потом затихло.
Елена подошла к окну и увидела, как он уезжает на такси с чемоданами.
— Всё, — прошептала она. — Кончено.
Танец новой жизни
Три месяца спустя. Маленькая однокомнатная квартира в центре города. Не роскошь, конечно, но своё. Елена сидела у окна с чашкой чая, наблюдая за жизнью на улице.
Утреннее солнце заливало комнату мягким светом. На подоконнике цвели фиалки — она купила их сразу после переезда. Хотелось, чтобы в доме было что-то живое, растущее.
Телефон молчал. Алексей больше не звонил — видимо, понял, что она серьёзно. Развод прошёл тихо, без скандалов. Половину квартиры она продала, этих денег хватило на новое жильё и на что-то ещё.
На что-то для себя.
Елена допила чай и пошла собираться. Сегодня у неё первое занятие в танцевальной студии. В сорок лет начинать танцевать — смешно? Может быть. Но ей хотелось двигаться, чувствовать музыку, быть живой.
В студии оказалось человек десять — все примерно её возраста. Женщины, которые тоже решили что-то изменить в своей жизни. Преподавательница — энергичная дама за пятьдесят — улыбнулась им:
— Добро пожаловать в новую жизнь, девочки!
И началась магия. Под звуки латино Елена двигалась неуклюже, путалась в шагах, смеялась над своими попытками. И впервые за долгие годы чувствовала себя по-настоящему счастливой.
— У вас хорошо получается, — сказала соседка по группе во время перерыва. — Чувствуется, что танец в душе есть.
Елена посмотрела на себя в большое зеркало. Раскрасневшаяся, взъерошенная, сияющая. Да, она узнала себя. Ту самую девчонку, которая когда-то мечтала о многом.
— Спасибо, — ответила она. — Я тоже себя узнаю.
Вечером, уже дома, Елена села к компьютеру и написала подруге: "Маш, ты была права. Оказывается, меня есть за что уважать. Я только забыла об этом. Но теперь вспомнила".
За окном загорались огни вечернего города. Елена улыбнулась и пошла готовить ужин. Для себя. С удовольствием.