Лидия как раз протирала пыль с рамочек на комоде, когда раздался звонок. Резкий, настойчивый. Она отложила тряпку, поправила фартук и пошла открывать, думая — кто это может быть в такую рань? На пороге стояли Оксана с мужем Павлом, оба с чемоданами и усталыми лицами.
— Лида, выручай! — не здороваясь, ворвалась Оксана в прихожую. — Времени мало, квартира сдана, жить негде. Ты же понимаешь, мы не на улицу же.
Лидия моргнула, пытаясь переварить происходящее. Павел молча тащил за собой большую сумку, избегая смотреть в глаза. Оксана уже сбросила пальто и осматривалась по сторонам.
— Но... подождите... — начала было Лидия, но Оксана уже прошла в комнату, критически оглядывая обстановку.
— У тебя двушка, а у нас семья, — заявила она, будто это объясняло всё. — Нам нужна спальня. А ты на диванчике поспишь, тебе же всё равно.
— Всё равно? — переспросила Лидия, чувствуя, как внутри что-то сжимается. — Но это моя...
— Ой, Лидочка, не будь эгоисткой, — перебила Оксана, уже открывая шкаф и заглядывая внутрь. — Мы ненадолго, максимум месяц-другой. Пока не найдём что-то своё.
Павел наконец подал голос:
— Извини, Лида. Знаю, что неудобно просим. Но правда деваться некуда.
Его голос звучал виновато, но как-то безнадёжно, будто он уже смирился с тем, что происходит. Лидия почувствовала знакомую тяжесть в груди — ту самую, что накатывала всякий раз, когда нужно было сказать "нет", а она не могла выговорить это слово.
— Ну... если ненадолго... — пробормотала она, и тут же поняла, что проиграла.
Оксана просияла:
— Вот и договорились! Павлик, тащи вещи в спальню. А ты, Лида, не стой столбом, чайку поставь. С дороги измучились.
И вот так, за каких-то десять минут, её спальня стала чужой. Лидия стояла посреди собственной квартиры и чувствовала себя... лишней. Как будто это не её дом, а она здесь — незваная гостья. Руки дрожали, когда она ставила чайник. "Ненадолго", — повторяла она про себя, пытаясь успокоиться. Но внутри уже поселилось тревожное предчувствие, что "ненадолго" растянется далеко не на месяц.
Чужие правила в родном доме
Прошла неделя, и Лидия уже не узнавала свою квартиру. Оксана обустроилась так, словно жила здесь годами. В первый же день она начала "наводить порядок" — выставила из шкафа Лидины платья, сложив их в углу на кресле.
— Зачем столько тряпок хранить? — сказала она, вытряхивая очередную вещь. — Да и пахнут как-то. Нафталином что ли? Мне нужно место для костюмов Павлика.
Лидия смотрела, как её любимое голубое платье, в котором она познакомилась с покойным мужем, бесцеремонно швыряют на кучу "ненужного". Хотела возразить, но слова застревали в горле.
К концу недели в её спальне поселились не только Оксана с Павлом, но и их вещи, их порядки, их ритм жизни. До полуночи гремел телевизор, Оксана громко разговаривала по телефону, а утром они устраивали в ванной настоящее светопреставление — фены, лаки, тюбики с кремами заняли всё место.
— Лида, а почему у тебя полотенца такие старые? — спросила Оксана за завтраком, морща нос. — Они же пахнут затхлостью. Купи новые, а эти выброси.
Это были полотенца из маминого приданого, мягкие от времени, хранившие тепло рук, которыми их гладила мама. Лидия прижала губы и промолчала.
Но настоящий удар ждал её, когда она пришла домой с работы во вторник. В спальне висели обои в цветочек — её собственные, но теперь на них были наклеены яркие детские картинки. На подоконнике стояли плюшевые зайцы, на комоде — фотографии совершенно незнакомых детей.
— А это что? — спросила Лидия, показывая на фотографии.
— Племянники, — буркнул Павел, не поднимая глаз от газеты. — Оксана решила комнату для них подготовить. На лето приедут.
— Но это моя спальня...
— Была твоя, — вступила Оксана. — А теперь семейная. Ты же не против, чтобы дети отдохнули у тёти? Или ты такая бессердечная?
Лидия почувствовала, как внутри всё обрывается. Её фотографии с мужем, её любимые мелочи — всё исчезло, будто её прошлой жизни никогда не было. А на их месте — чужие лица, чужие радости, чужая жизнь.
Той ночью она лежала на диване в гостиной, слушала, как в её же спальне сопит чужой человек, и впервые за долгое время плакала. Тихо, беззвучно, чтобы не разбудить "хозяев".
Разговор по душам
Лидия встретилась с Верой в кафе "У Марьи", где они привыкли болтать каждые выходные уже лет десять. Подруга заметила что-то неладное сразу — Лидия выглядела осунувшейся, под глазами залегли тёмные круги.
— Что с тобой? — спросила Вера, отставляя чашку. — Выглядишь так, будто неделю не спала.
— Да так... гости у меня, — Лидия мешала сахар в чае, избегая смотреть в глаза подруге.
— Какие гости? — поинтересовалась Вера, но по тону Лидии поняла — что-то не так.
И тогда Лидия рассказала. Как-то вдруг, словно прорвало, всё выплеснулось наружу. Про Оксану с Павлом, про захваченную спальню, про выброшенные фотографии, про полотенца и ночи на диване.
— Понимаешь, я чувствую себя гостем у самой себя, — говорила она, и голос дрожал. — Захожу в свою квартиру — а она уже не моя. Они там хозяйничают, а я... я извиняюсь за то, что существую.
Вера слушала, и лицо её становилось всё строже.
— Лида, ты спятила? — сказала она наконец. — Ты не обязана никому жертвовать собой. Это не помощь — это использование.
— Но они же в трудной ситуации...
— А ты что — не в трудной? Тебя из собственного дома выперли! Да они наглецы, Лидочка. Нормальные люди так не поступают.
Лидия опустила голову:
— Я просто не могу... не умею отказывать. Мама всегда говорила — надо помогать людям.
— Помогать — да, — твёрдо сказала Вера. — Но не в ущерб себе. Твоя мама хотела, чтобы ты была счастлива, а не доходягой на собственном диване.
Они молчали. Вера допивала кофе, а Лидия смотрела в окно на прохожих и думала. Впервые за эти две недели кто-то сказал ей то, что она втайне чувствовала, но боялась признать даже самой себе.
— Что же мне делать? — спросила она тихо.
— Выгнать их, — без обиняков ответила Вера. — Сегодня же. Пока они совсем тебя не съели.
— Но как? Они скажут, что я бессердечная...
— А ты скажи, что у тебя сердце есть. И оно болит от того, что с тобой делают.
Домой Лидия возвращалась медленно, обдумывая слова подруги. "Ты не обязана жертвовать собой". Эти слова крутились в голове, как назойливая мелодия. А в груди что-то тёплое шевелилось — что-то, чего не было уже давно. Может быть, надежда?
Решение принято
Эта ночь стала последней каплей. Оксана включила телевизор на полную громкость — смотрела какую-то дурацкую передачу про семейные разборки. Павел храпел так, что стена дрожала. А Лидия лежала на диване, вслушивалась в эти звуки и понимала — больше не может.
В половине третьего она встала, прошла в спальню и щёлкнула выключателем. Свет ударил прямо в глаза спящих.
— Что такое? — заворчала Оксана, прикрывая глаза ладонью.
— Я больше не могу, — сказала Лидия твёрдо. — Это моя квартира. Я ухожу отсюда — и вы тоже уйдёте.
Павел сел на кровати, растерянно моргая:
— Ты что, Лид? Посреди ночи...
— Посреди ночи я поняла, что не хочу больше быть чужой в своём доме, — Лидия удивлялась своему спокойному голосу. — Утром я иду подавать документы на продажу квартиры. А вы найдёте себе другое жильё.
— Да ты что, спятила? — вскочила Оксана. — Мы же договорились! Семья должна помогать семье!
— Вы мне не семья, — отрезала Лидия. — Семья не выбрасывает мои вещи и не вешает в моей спальне чужие фотографии.
Оксана попыталась перейти в наступление:
— Значит, выгоняешь нас на улицу? Ну и сердце у тебя!
— Моё сердце при мне, — ответила Лидия. — А вот ваше где-то потерялось, раз вы не видите, что творите.
Утром она действительно пошла в МФЦ. Сидела в очереди, держала в руках паспорт и думала о том, что делает правильно. Впервые за долгие годы — правильно для себя.
Консультант объяснила все тонкости продажи, сроки, необходимые документы. Лидия кивала и считала в уме свои сбережения. Хватит на маленькую однушку в спальном районе или на дачный домик за городом.
— А вы уверены, что хотите продать именно сейчас? — спросила женщина за столом. — Рынок не самый благоприятный.
— Уверена, — сказала Лидия. — Лучше меньше, но своё.
Домой она возвращалась с пакетом документов и впервые за месяцы — с лёгким сердцем. Оксана встретила её в прихожей, вся красная от возмущения:
— Ты серьёзно думаешь, что мы уйдём просто так?
— Я не думаю, — ответила Лидия, снимая куртку. — Я знаю. У вас неделя.
И направилась на кухню ставить чайник. Руки больше не дрожали.
Свобода в четырёх стенах
Маленький дачный домик встретил Лидию скрипом старого крыльца и запахом прелых листьев. Предыдущие хозяева оставили его почти без ремонта, зато цена была смешная — как раз по карману. Лидия прошла внутрь, осмотрела единственную комнату с печкой, крохотную кухню, душевую в пристройке.
Через неделю, когда перевезла последние вещи, она сидела на веранде с чашкой чая и смотрела на сад. Старые яблони, заросшие дорожки, одичавшие кусты смородины — всё это было теперь её. Никто не говорил, что делать, как жить, где спать.
Телефон молчал. Оксана пыталась звонить первые дни — ругалась, обвиняла в бессердечности, грозилась "всё рассказать родственникам". Потом звонки прекратились. Лидия не скучала.
Вечером она затопила печь, достала из коробки фотографию с мужем и поставила на подоконник. Дом сразу стал уютнее. Потом нашла мамины полотенца — они удивительно подошли к простой деревенской обстановке.
Первый месяц было непросто. Печь капризничала, водопровод барахлил, по ночам в стенах что-то скребло. Но Лидия не жаловалась — ни себе, ни Вере, которая приезжала помочь обустроиться.
— Ты не жалеешь? — спросила подруга, помогая развешивать шторы.
— О чём?
— Ну о квартире... о том, что так резко всё поменяла...
Лидия подумала. Она скучала по удобствам городской квартиры, по близости магазинов, по соседям. Но жалела ли? Нет.
— Знаешь, Вер, я первый раз за годы сплю спокойно. Никто не топчется над головой, не орёт на меня за то, что "не так" живу. Это дорогого стоит.
Вера улыбнулась:
— Ты изменилась. Стала... сильнее что ли.
Да, Лидия и сама это чувствовала. Когда на рынке продавщица попыталась всучить ей подгнившие помидоры, она спокойно отказалась. Когда сосед предложил "помочь по хозяйству" за символическую плату и намекнул на большее, она твёрдо сказала "нет". Когда мастер по ремонту попытался развести на лишние работы, она вежливо, но настойчivo показала ему дорогу.
Теперь она знала цену слову "нет". И не боялась его произносить.
Вечерами Лидия сидела у окна с чашкой чая, смотрела на звёзды и думала о том, что жизнь только начинается. В шестьдесят с небольшим — начинается заново. И это было удивительно.