Глава 4
Настя провела Варю на кухню. Вокруг суетились люди, грохотала посуда, шипело что-то на чугунной плите.
— Гляди-ка, Федосеич, — Настя подтолкнула её к огромному мужику с красным лицом и пышными усами, — вот подмога тебе. От Косого. Варварой звать.
Повар смерил Варю взглядом, усы его дёрнулись:
— И чего мне с этим заморышем делать? Ветром сдует.
— Не сдует, — буркнула Варя, вздёрнув подбородок. Гордость материна в ней проснулась. — Я жилистая.
Федосеич хмыкнул, оглядел тонкие руки девочки:
— Ну, коли так... Настя, определи её куда-нить. А я пока соусом займусь.
Настя махнула Варе рукой:
— Айда, покажу твой закуток.
Каморка за кухней оказалась тесной — кровать, табуретка да крюк для одёжки. Но от кирпичной стены, общей с печью, шло приятное тепло.
— Передник вот, — Настя сняла с гвоздя холщовую тряпицу. — В нём работай. Вещички клади под койку. А теперь живо — гора посуды ждёт.
Варя выложила свой узелок, с тоской поглядела на куклу тряпичную. Показалось, глаза-пуговки глянули с укором: "Что ж теперь будет?"
— Будет работа, — шепнула ей Варя. — А там и денежка выйдет.
В трактире всё грохотало и бурлило. Варю поставили к мойке — груда тарелок возвышалась подобно сугробу. Только не снежному, а жирно-серому, с объедками. Рядом стояла бадья с водой, холодной до рези в пальцах. Скользкое мыло не желало намыливаться, щётка царапала кожу.
К полудню руки Вари покраснели, словно ошпаренные. Спина ныла, ноги гудели. Девочка стиснула зубы. Не впервой работать. У Ермолаевых и не так доставалось.
— Эй, малохольная! — крикнула одна из официанток, рыжая девица с тугими кудрями. — Шевелись-ка! Ещё десяток подносов нести! Понаберут же...
Варя ускорила движения. Тарелки позвякивали, мыльная вода летела во все стороны. Всё кругом заволокло паром, запах еды кружил голову.
К обеду появилась хозяйка — чинно прошла через кухню, заглянула в кастрюли.
— Федосеич, солонины добавь в похлёбку. И грибов. Чтоб наваристей! — она покосилась на Варю. — А ты, болезная, ешь, когда прочие отобедают. Разнос за разносом, ясно?
Варя кивнула, с трудом сглотнув слюну. В животе заурчало от голода, но виду не подала.
Целый день она гремела посудой, таскала вёдра, училась чистить картошку тонкой спиралью, ловко, чтоб кожура не отрезалась толстым слоем. Федосеич показал, оскалив зубы:
— Не так, недотёпа! Под корочку самую веди! Кожицу тонь, а мякоть береги.
К вечеру Варя шаталась от усталости. Но заработала похвалу от повара:
— Глянь-ка, Настя, девка-то старательная. Движется, как сонная муха, а не жалуется.
Еду ей наложили щедро — тарелку наваристых щей с куском мяса, краюху хлеба с салом. Варя едва не расплакалась, увидев такое богатство. У Ермолаевых подобного за целую неделю не видывала.
После ужина её отпустили в каморку. Варя рухнула на койку, не раздеваясь. Сквозь щели досок виднелось тёмное небо, блёклые звёзды, далёкие и равнодушные. Ныли все мышцы, натруженные руки горели огнём, в голове гудело от шума и гама трактира.
"Ничего, зато сытая", — подумала Варя, сворачиваясь калачиком. И вспомнились Гришкины запавшие глаза, сухой кашель... Сердце защемило.
— Потерпи, братишка, — прошептала она в темноту. — Первая получка твоя будет. На снадобье.
...Потекли дни — похожие, как горошины в стручке. Подъём затемно, работа до ночи. Мытьё посуды, чистка овощей, растопка печи, наколка дров. Каждый вечер Варя падала на кровать, едва сумев стащить башмаки.
Постепенно руки привыкли к горячей воде, спина — к тяжести вёдер. Даже повар Федосеич, скупой на похвалу, как-то буркнул:
— Башковитая девка, хоть с виду и хлипкая. Гляди, наловчилась картоху шинковать — загляденье!
На исходе первой недели случилось чудо. Подавальщица Дуняша прихворнула, и Настя велела Варе побыть на подхвате — таскать подносы в зал, убирать со столов. Впервые Варя вышла с кухни, где день-деньской была заперта, в трактирный зал.
Что за диво предстало глазам! Большая комната с высоким потолком и резными колоннами. Столы накрыты скатертями в красно-белую клетку. Люди сидят, едят, пьют, смеются. Играет гармонь, поблёскивают начищенные самовары.
Варя замерла, зачарованная, пока Настя не ткнула её в бок:
— Разинула рот, деревенщина! А ну, пошевеливайся!
Она впилась взглядом в спину пожилого господина с тростью, сидевшего за угловым столиком. Чёрный сюртук, седые бакенбарды, цепочка от часов на жилете...
"Доктор, — сразу решила Варя. — Такой, как к Петровичу приезжал чахотку лечить".
Набравшись храбрости, она пробралась к столику с пустыми тарелками.
— Позволите убрать? — пискнула робко.
Господин поднял голову, окинул её взглядом:
— Убирай, голубушка. А что же ты такая бледная? Болеешь?
— Никак нет, — щёки вспыхнули.
— А мне сдаётся, ты хвораешь, — старик нахмурился. — Кашляешь, поди?
— Не я, — вырвалось у Вари. — Брат мой. Туберкулёз у него. Помирает...
Старичок поджал губы:
— Вон оно как. Значит, ты тут работаешь, а он дома хворает?
— В деревне они, — Варя смахнула тарелки на поднос. — В Малых Ключах.
— Знаю такие, — кивнул старик. — Гиблые места. Болото, сырость. Давно брат занемог?
— С осени, — голос дрогнул. — Я тут деньги коплю. На лекарства ему.
Старик вздохнул, почесал бакенбарды:
— Что ж, похвально... А ты знаешь, какие снадобья ему нужны?
— Не знаю, — Варя закусила губу. — Денег не было узнавать.
Господин порылся в карманах, достал маленькую книжечку в кожаном переплёте, карандаш. Быстро нацарапал что-то, вырвал страничку:
— Вот. Отправишь брату с оказией. По этой записке в аптеке Штольца дадут микстуру. Непременно надо пить, каждый день.
— Спасибо! — Варя схватила бумажку, сунула за пазуху. — А вы... вы...
— Доктор Савельев, — кивнул старичок. — А ты, стало быть?..
— Варвара. Варя.
— Что ж, Варвара, — старик улыбнулся в усы, — возьми вот ещё.
На стол лёг серебряный рубль. У Вари аж дыхание перехватило.
— Не могу, — замотала головой. — За что?
— За старание. Вижу, ты девочка хорошая. Брата не бросаешь, — старик прищурился. — Да ты не гордись. Бери. На лекарства его потратишь.
Варя неуверенно взяла монету. Серебро обожгло ладонь.
— Храни тебя Господь, — прошептала она.
— И тебя, дитя, — кивнул старик и вдруг добавил: — А хочешь, я сам письмо напишу в Ключи? Там есть фельдшер?
— Он только в Больших. К нашим и не ездит, — со вздохом ответила Варя.
Начало -
Предыдущая глава -
Продолжение -