Последнее прощание
Дождь барабанил по крыше, как будто сама природа оплакивала бабушку Веру. В доме было тихо — только приглушённые голоса родственников и звон чайных ложек о фарфоровые чашки.
Анна сидела в углу гостиной, где еще недавно стояло бабушкино кресло-качалка. Теперь его убрали, словно пытаясь стереть следы её присутствия в доме, который она сама построила пятьдесят лет назад.
— Завтра пойду к нотариусу с документами, — негромко, но нетерпеливо сказал дядя Костя, старший сын бабушки. — Надо успеть подать заявление о принятии наследства.
Тётя Марина, его сестра, бросила на него укоризненный взгляд:
— Хоть бы неделю выдержал, Костя. Мы только-только похоронили маму.
Он пожал плечами:
— А что такого? Шесть месяцев на оформление — это ж как раз обернуться нужно. Мама бы поняла.
«Нет, не поняла бы», — подумала Анна, но промолчала. Бабушка всегда говорила: «Деньги — после слёз, а не до них. Сначала проводи человека, потом считай его добро».
Бабушкин дом
Бабушка Вера прожила восемьдесят три года. Последние пятнадцать — после смерти деда — одна в большом доме на окраине города. Деревянная усадьба с участком в двадцать соток, гаражом и старым яблоневым садом давно стала предметом семейных разговоров.
— После неё это всё нужно продать и разделить, — регулярно заявлял дядя Костя, приезжая в редкие визиты. — Кому нужен этот деревенский дом в наше время?
Анне был нужен. Она любила это место. После развода три года назад бабушка предложила ей перебраться сюда — в пристройку с отдельным входом.
— Поживи, внученька, восстановись. А мне веселее будет, — сказала тогда бабушка и добавила загадочно: — Да и дому нужен хозяин с душой, а не с кошельком.
Анна приехала «на месяц», а осталась насовсем. Работала удалённо, помогала бабушке с хозяйством, а вечерами они пили чай на веранде, и бабушка рассказывала истории своей молодости.
Три года счастья, после пяти лет брачного ада.
Родственные связи
Через неделю после похорон состоялся визит к нотариусу. Дядя Костя позвонил Анне накануне вечером.
— Завтра в десять у Ольги Викторовны, — сухо бросил он в трубку. — У бабушки было завещание. Ты приедешь?
Анна растерялась.
— Завещание? Она мне никогда...
— Ну вот узнаем, что там, — оборвал он. — Адрес помнишь? На Гагарина, 12.
Нотариальную контору Анна помнила. Пару раз возила туда бабушку в прошлом году, но та не объясняла, зачем. «Старушечьи дела, — отшучивалась она. — Когда доживёшь до моих лет, поймёшь».
В тесной приёмной собрались все претенденты на наследство. Кроме дяди Кости с женой Ларисой и тёти Марины, приехали двоюродные тётки из Саратова, троюродный брат деда из Твери и даже какая-то дальняя родня со стороны прабабушки — всего человек пятнадцать.
Большинство из них Анна видела раз в пять лет, на редких семейных сборах. Бабушка иронично называла их «ежепохоронные родственники» — появляются только на похоронах, чтобы проверить, не отписал ли им кто чего.
Глядя на их напряжённые лица, Анна вдруг отчётливо осознала: на поминках бабушки все ждали чтения завещания. О покойной говорили мало — больше обсуждали, кому что может достаться.
— Семёновы, пройдите в кабинет, — пригласила секретарь.
Тишина перед бурей
Нотариус, Ольга Викторовна, сухощавая женщина средних лет с усталыми глазами, разложила перед собой бумаги.
— Я получила информацию о смерти Веры Николаевны, — она кивнула на свидетельство о смерти, которое лежало на столе. — Константин Иванович уже предоставил все необходимые документы. В нашей конторе хранится завещание Веры Николаевны, составленное семь месяцев назад. Сейчас я его оглашу.
Все замолчали, каждый боялся пропустить хоть слово. Анна заметила, как крепко Лариса сжимает руку мужа.
Нотариус откашлялась и начала зачитывать документ, формулировки которого звучали сухо и официально. Бабушкин дом на улице Вишнёвой с прилегающим участком — первый пункт в списке имущества.
— ...завещаю своему сыну, Семёнову Константину Ивановичу.
Дядя Костя непроизвольно сжал кулак в победном жесте. Лариса рядом с ним просияла.
— Денежные средства на счетах...
У бабушки были сбережения — не миллионы, но внушительная сумма, накопленная за долгие годы работы инженером, а потом — от сдачи дачи у озера.
— ...завещаю дочери, Семёновой Марине Ивановне.
Тётя Марина кивнула, словно так и должно было быть.
Нотариус продолжала зачитывать — украшения достались дальним родственницам, картины (бабушка увлекалась живописью) — музею, где она когда-то работала смотрительницей. Даже старый «Москвич» в гараже достался соседу-пенсионеру, который помогал с ремонтом.
Анна ждала, когда прозвучит её имя. "Может быть, пристройка? Или хотя бы...". Но перечисление имущества закончилось, а её так и не упомянули.
Нотариус захлопнула папку и посмотрела на собравшихся:
— На этом всё. Документы можете оформить у меня в течение полугода. Кто первый?
Дядя Костя тут же поднял руку.
Иногда отсутствие — самое громкое присутствие в нашей жизни.
Тишина. Потом — шёпот, взгляды в её сторону. Сочувственные, удивлённые, злорадные.
Её имени не прозвучало. Нигде. Совсем.
Неожиданный поворот
— Анечка, ты как? — тётя Марина подошла, обняла её за плечи, когда они вышли из конторы.
— Нормально, — Анна натянуто улыбнулась. — Бабушка вправе распоряжаться своим имуществом так, как считала нужным.
— Но ты же ей стольким пожертвовала... — в голосе тёти звучала искренняя растерянность.
— Ничем я не жертвовала, — Анна покачала головой. — Я провела с ней лучшие три года своей жизни. Это дороже любого наследства.
— Анна Сергеевна, — вдруг окликнула её нотариус, выходя из здания. — Можно вас на минутку?
Они отошли в сторону.
— У меня для вас конверт, — тихо сказала Ольга Викторовна. — Вера Николаевна оставила его у меня с указанием передать лично вам после оглашения завещания.
— Что это? — растерялась Анна.
— Не знаю. Это закрытый конверт. Но ваша бабушка была очень... предусмотрительной женщиной.
Нежданная находка
Вечером, когда все разъехались, Анна сидела в своей маленькой пристройке, собирая вещи. Нужно было двигаться дальше. Может, снять комнату в городе. Начать сначала.
Она достала конверт, который весь день носила в сумке, не решаясь открыть. На нём бабушкиным почерком было выведено: «Анютке. Вскрыть без свидетелей».
Внутри лежал сложенный вчетверо лист бумаги и маленький ключ.
«Внученька, — писала бабушка. — Если ты читаешь это, значит, меня уже нет. И наверное, ты удивлена, что я не упомянула тебя в завещании. Не обижайся на старуху — это не потому, что я тебя не люблю. Наоборот.
Ты не представляешь, как жадность меняет людей. Видела бы ты, что творилось после смерти моей сестры... Родные дети передрались так, что до сих пор не разговаривают. Я не хочу, чтобы тебя ненавидели, обвиняли, судились с тобой.
Помнишь яблоню в дальнем углу сада, где мы спрятали твою "капсулу времени" в детстве? Под ней закопана шкатулка. Ключ — в конверте.
Это не деньги, не слитки, не бриллианты. Но, может быть, намного ценнее.
Живи счастливо, моя девочка.
Твоя бабушка».
Яблоня желаний
Ночью, когда дом затих, Анна выскользнула в сад с фонариком и лопатой. Старая яблоня, под которой они с бабушкой когда-то прятали Анину «капсулу времени» — жестяную банку с детскими сокровищами — узловатыми ветвями касалась тёмного неба.
Анна копала долго, взмокнув несмотря на ночную прохладу. Наконец лопата глухо ударилась о что-то твёрдое. Металлическая шкатулка, размером с обувную коробку. Замок поддался не сразу — заржавел от времени.
Внутри лежала папка с документами. Анна раскрыла её, направив свет фонарика.
И замерла.
В шкатулке оказалась сберегательная книжка на предъявителя на солидную сумму. А также свидетельство о собственности на квартиру в центре города — двухкомнатную, в новостройке. К документам была приложена записка:
"Милая Анюта! То, что в завещании дом достанется Косте - это для отвода глаз. Пусть порадуется немного. На самом деле я год назад оформила на него дарственную на старый дом у озера - он об этом знает и уже планирует там дачу строить.
А основной дом я втайне от всех продала соседу Михалычу три месяца назад (договор в конверте у нотариуса Сидорова с улицы Ленина). С условием, что он перепродаст его тебе за ту же цену, когда всё утрясётся. Деньги на покупку - в сберкнижке.
Ещё у тебя теперь есть квартира в городе - я купила её два года назад специально для тебя. Живи где захочешь, а лучше - везде понемногу.
Прости за всю эту конспирацию. Но я знаю свою семью. Если бы они узнали, что я всё оставляю тебе, жизни бы тебе не дали. А так они получат то, чего не ожидали, но будут довольны - каждый своё. Пусть Костя злится на Михалыча, а не на тебя.
Твоя хитрая бабушка."
Анна рассмеялась, глотая слёзы.
Наследие сердца
На следующее утро она проснулась с непривычным спокойствием. Дядя Костя уже мерил шагами двор, видимо, прикидывая, что и как будет менять в «своём» новом владении.
— А, ты ещё здесь, — бросил он, заметив её. — Завтрак есть? Мы с Ларисой останемся на пару дней, осмотримся.
— Конечно, — улыбнулась Анна. — Чай, кофе?
Она не стала ничего объяснять. Не сейчас. Пусть проведут эти пару дней в мечтах.
А Анна знала: настоящее наследство — не дом, не деньги на счетах. Настоящее наследство — это любовь, забота и мудрость, которыми бабушка делилась с ней каждый день их совместной жизни.
Бабушка была хитрее всех, даже из могилы она защитила внучку от семейных дрязг. И сделала это тайно, чтобы родня не ополчилась на Анну раньше времени.
В завещании бабушка оставила родным то, что они хотели — иллюзию. А Анне — то, что нужно ей на самом деле.
Место, где она была счастлива. Место, которое стало её настоящим домом.
Что важнее: любовь при жизни или бумажка после? И как бы вы поступили на месте бабушки?
Если вам понравилось, нажмите на палец вверх и поделитесь в соцсетях с помощью стрелки. С уважением, @Алекс Котов.