Я выставила на стол праздничный сервиз — тот самый, что достаётся из шкафа только по особым случаям. Сегодня был именно такой день. Впервые за долгое время к нам на ужин должна была прийти Маша.
— Ты не перестаралась? — Леонид Петрович, мой муж вот уже сорок лет, оторвался от кроссворда и с сомнением посмотрел на парадные тарелки.
— Нет, не перестаралась, — я расправила кружевную скатерть. — Для Машеньки ничего не жалко.
Леонид хмыкнул и вернулся к своему кроссворду, но я заметила, как он украдкой посмотрел на часы. Он тоже волновался, хоть и делал вид, что ему всё равно.
Маша, бывшая жена нашего сына, не была у нас больше года. После их развода мы почти потеряли её из виду. Сначала я пыталась поддерживать отношения — звонила, приглашала в гости.
Но Маша всё время находила отговорки. Я обижалась, но потом поняла: ей было больно. Что может быть ужаснее, чем приходить в дом родителей человека, который разбил твоё сердце?
А вчера она сама позвонила и попросилась в гости
Просто так, безо всякого повода. Я, конечно, сразу согласилась. И вот теперь носилась по дому, проверяя, всё ли готово к приходу дорогой гостьи.
— Валюша, ты не думай, что я против, — вдруг сказал муж, отложив газету. — Я тоже рад, что Маша придёт. Просто не хочу, чтобы ты... ну, знаешь. Слишком надеялась.
— На что надеялась? — я сделала вид, что не понимаю.
— На то, что они с Игорем снова будут вместе, — Леонид посмотрел на меня тем самым взглядом, каким смотрел, когда считал, что я витаю в облаках. — Сын ясно дал понять, что всё кончено.
— Я ни на что не надеюсь, — соврала я, расставляя фужеры. — Просто соскучилась по Маше. Она была мне как дочь.
— Была, — тихо повторил муж. — Вот именно.
Звонок в дверь прервал наш разговор. Я бросилась открывать, на ходу поправляя причёску и одёргивая блузку.
На пороге стояла Маша — такая же красивая, как и раньше. Только немного похудевшая, с новой стрижкой и каким-то особенным блеском в глазах.
Мы обнялись, и я почувствовала знакомый запах её духов. Сердце сжалось от нежности и грусти.
— Проходи, проходи, родная, — я засуетилась, помогая ей снять пальто. — Как же я рада тебя видеть!
— Я тоже очень скучала, Анна Михайловна, — Маша улыбнулась, и в уголках её глаз собрались морщинки. Раньше их не было.
— Для тебя — просто Аня, — напомнила я. — Мы же договаривались.
Маша кивнула и прошла в гостиную, где её уже ждал Леонид. Они тепло поздоровались. Муж даже привстал и чмокнул её в щёку, что для него, обычно скупого на проявления чувств, было почти подвигом.
За ужином Маша рассказывала о своей новой работе — она устроилась в туристическую фирму и уже успела съездить в пару командировок. Говорила о курсах английского, о тренажёрном зале, о новых друзьях. Она словно расцвела после развода, и это одновременно радовало и печалило меня.
— А как... Игорь? — наконец спросила Маша, и я заметила, как она крепче сжала вилку.
Мы с мужем переглянулись. Про сына мы говорить не собирались, не хотели расстраивать гостью. Но раз уж она сама спросила...
— Нормально, работает, — уклончиво ответил Леонид. — В прошлом месяце ездил в командировку в Новосибирск.
— Он сейчас один? — Маша старалась, чтобы вопрос прозвучал безразлично, но я видела, как напряглись её плечи.
— Один, — я не стала упоминать о череде девушек, которых сын приводил домой после развода. Ни одна из них не задержалась дольше пары недель. — Квартиру вашу... то есть, свою, он сдаёт. Живёт в основном на даче.
Маша кивнула. Их двухкомнатная квартира, купленная частично на наши с Леонидом деньги, по договоренности осталась Игорю — но только потому, что Маша категорически отказалась от доли при разводе.
— У меня к вам разговор, — вдруг сказала она, отложив приборы. — Вернее, просьба.
— Конечно, милая, всё, что угодно, — я подалась вперёд.
— Дело в том, — Маша глубоко вздохнула, словно собираясь нырнуть в холодную воду, — что я... в общем, мне нужно где-то пожить пару месяцев. Хозяйка квартиры, которую я снимаю, внезапно решила её продать, и мне нужно съехать до конца недели. А с новой сложно — то ли цены взлетели, то ли просто не везёт.
Она говорила быстро, нервно, избегая смотреть нам в глаза. А я чувствовала, как сердце начинает биться чаще. Маша хочет пожить у нас? В нашем доме? Это же...
— Я бы не просила, но правда безвыходная ситуация, — продолжала она. — Я могу платить за комнату, конечно. Если вы согласитесь меня принять на время.
— Машенька, о чём ты говоришь! — я всплеснула руками. — Какие деньги! Конечно, ты будешь жить у нас! У нас ведь есть свободная комната!
— Аня, — предостерегающе начал Леонид, но я не дала ему договорить.
— Никаких возражений, — отрезала я. — Маша — наша девочка. И всегда ею будет, несмотря ни на какой развод.
Свободная комната — это, конечно, было преувеличением. У нас была двухкомнатная квартира, где во второй комнате когда-то жил Игорь. Сейчас она служила одновременно кабинетом для Леонида и гостевой спальней. Но ради Маши я была готова на перестановки.
— Аня, я не хочу вас стеснять, — Маша выглядела растроганной. — Но если это правда возможно, я буду очень благодарна. Обещаю, что найду другое жильё как можно скорее.
— Не торопись, — я накрыла её руку своей. — Живи, сколько нужно. Мы с Лёней только рады будем.
Леонид не выглядел таким уж радостным, но спорить не стал. Он вообще редко спорил со мной в таких вопросах, зная, что всё равно поступлю по-своему.
Так Маша снова вошла в нашу жизнь. И в наш дом
Бывшая жена сына, девочка, которую я семь лет считала своей дочерью, снова была рядом. Не так, как мне мечталось, конечно. Но и на том спасибо.
Первые дни совместного проживания были немного неловкими. Маша то и дело извинялась. Спрашивала разрешения воспользоваться то стиральной машинкой, то микроволновкой. Старалась как можно меньше времени проводить на общей территории.
Я же всячески пыталась вовлечь её в нашу жизнь. Готовила её любимые блюда, предлагала вместе посмотреть сериал, который мы обе любили. Просила помочь с выбором ткани для новых штор.
Леонид держался чуть в стороне. Он всегда был не особо разговорчивым человеком, а сейчас и вовсе большую часть времени проводил в своём углу с ноутбуком или газетой. Но я видела, как он украдкой наблюдает за Машей. Видела тень улыбки, когда она рассказывала что-то забавное. Он тоже скучал по ней, просто не показывал этого.
На пятый день нашего совместного проживания позвонил Игорь
Я как раз возилась на кухне, а Маша помогала мне готовить пирог с яблоками.
— Это Игорь, — шепнула я, глядя на экран телефона. — Ты не против, если я отвечу?
Маша побледнела, но решительно кивнула.
— Привет, сынок, — как можно более обыденным тоном сказала я. — Как ты?
— Нормально, мам, — голос Игоря звучал немного напряжённо. — Слушай, тут такое дело... Мне папа сегодня позвонил, сказал, что Маша у вас живёт. Это правда?
Вот оно что. Леонид всё-таки решил сообщить сыну. Я искоса глянула на Машу. Она делала вид, что занята яблоками, но я заметила, как напряглись её плечи.
— Да, это правда, — сказала я. — У Маши сейчас проблемки с жильём. И мы с отцом предложили ей пожить у нас, пока она не найдёт новое место.
— И как давно она там живёт? — в его голосе что-то изменилось, будто ему вдруг стало трудно дышать.
— Пятый день, — я начала понимать, к чему он клонит. — Игорь, если ты беспокоишься, что это как-то нарушит твои планы...
— Да нет, какие там планы, — он нервно усмехнулся. — Просто странно это всё. Вы же понимаете, что это может быть неловко? Для всех.
— Ничего неловкого, — твёрдо сказала я. — Маша — близкий нам человек. Всегда была и будет, независимо от ваших отношений. И если ей нужна помощь, мы с папой всегда её поддержим.
Повисла пауза. Я чувствовала, что сын хочет сказать что-то ещё, но не решается.
— Ладно, мам, как знаете, — наконец произнёс он. — Я просто хотел предупредить, что заеду завтра. Нужно забрать кое-какие документы из моих старых вещей.
У меня ёкнуло сердце. Игорь не был у нас уже месяца два. И вдруг решил приехать именно сейчас?
— Конечно, приезжай, — я старалась, чтобы голос звучал обычно. — Когда тебя ждать?
— Часов в шесть вечера, после работы, — ответил он. — До завтра.
Я положила трубку и посмотрела на Машу. Она стояла, вцепившись в кухонный нож так, что побелели костяшки пальцев.
— Он приедет завтра, — сказала я, хотя Маша и так всё слышала. — В шесть вечера.
— Мне лучше уйти на это время, — она наконец отложила нож. — Не хочу создавать неловкую ситуацию.
— Глупости, — я подошла и обняла её за плечи. — Это твой дом сейчас. И Игорь должен это понимать.
Маша слабо улыбнулась, но я видела тревогу в её глазах. Весь оставшийся вечер она была рассеянна, два раза уронила чашку, а перед сном долго сидела в ванной. Я слышала, как льётся вода, и понимала: она плачет.
Перед тем как лечь спать, я зашла на кухню выпить воды и застала там Леонида. Он редко засиживался допоздна, обычно рано ложился, но сейчас сидел за столом с чашкой остывшего чая и задумчиво смотрел в окно.
— Ты ему позвонил, — это был не вопрос, а утверждение.
— Да, — муж не стал отпираться. — Он имеет право знать, что его бывшая жена живёт в доме его родителей.
— Я бы сама ему сказала, — вздохнула я, присаживаясь напротив. — Но чуть позже. Когда Маша бы лучше освоилась.
— Аня, — Леонид покачал головой, — мне кажется, ты не понимаешь всей деликатности ситуации. Игорь — наш сын. И если уж с кем-то советоваться о приглашении Маши пожить у нас, то в первую очередь с ним.
— Ах, значит советоваться? — я почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. — А когда он приводил своих... своих подружек на семейные ужины, он с нами советовался? Или когда решил бросить девушку, с которой прожил семь лет, посоветовался?
— Брак и развод — это дело двоих, — Леонид вздохнул. — Мы не знаем всех подробностей их отношений.
— Я достаточно знаю, — упрямо сказала я. — Знаю, что он променял Машу на какую-то вертихвостку с его работы. Знаю, что разбил сердце девочке, которая его любила. Знаю, что она отказалась от своей доли в квартире, которую мы помогали им покупать.
— Аня, — в голосе мужа появились усталые нотки, — ты хорошая женщина, но слишком привязываешься к людям. Маша теперь чужая для нашей семьи. Жаль, но это факт.
— Нет, не чужая, — я решительно встала. — Ты можешь считать, как хочешь, но я семь лет звала её дочкой. И месяц развода этого не изменит.
— Прошёл уже год, — мягко поправил Леонид. — И лучше бы тебе помнить об этом завтра, когда приедет Игорь. Не устраивай сцен.
— Какие ещё сцены? — я фыркнула, но внутри уже закипал план. — Сын приедет, увидит бывшую жену, которая теперь живёт с его родителями. Ничего страшного. Возможно, даже... полезно для них обоих.
— Вот этого я и боялся, — Леонид покачал головой. — Аня, прошу тебя, оставь их в покое. Не пытайся снова свести их вместе.
— И в мыслях не было, — соврала я, направляясь к выходу из кухни. — Спокойной ночи.
Всю ночь я крутилась, не в силах заснуть. Перед глазами всё время стояла картина: Игорь приходит, видит Машу, понимает, как скучал, и они снова вместе... Глупые мечты, конечно. Но кто знает? Иногда судьба даёт нам второй шанс исправить ошибки. И если мой сын оказался недостаточно умён, чтобы ценить то, что имел, может, хотя бы сейчас он образумится.
Следующий день тянулся мучительно медленно
Маша ушла на работу раньше обычного. Я полдня провела за уборкой, хотя в квартире и так было чисто. Леонид ушёл на свою обычную партию в шахматы с соседом, бросив на прощание предостерегающий взгляд. Словно я собиралась устроить какую-то провокацию!
Хотя... может, и собиралась. Немножко.
Я приготовила любимый пирог Игоря — с вишней и шоколадом. Достала фотоальбом, где были снимки с их свадьбы. Расставила цветы так, чтобы комната выглядела особенно уютной. Нет, я не пыталась их свести. Просто... создавала благоприятную атмосферу для разговора.
Маша вернулась в начале шестого. Увидев мои приготовления, она замерла в дверях кухни.
— Аня, что это? — в её голосе звучала тревога.
— Пирог, — невинно ответила я. — Игорь ведь приедет, надо его угостить.
— Его любимый, — Маша слабо улыбнулась. — Вишнёвый с шоколадом.
— А ты помнишь, — я не удержалась от улыбки.
— Конечно, помню, — она подошла и села за стол. — Я всё помню, Аня. И именно поэтому... думаю, мне стоит уйти на время его визита.
— Ни в коем случае, — я решительно покачала головой. — Это сейчас твой дом. Если кому-то здесь некомфортно, пусть уходит тот, кто создаёт дискомфорт.
— Но вы же его родители, это его дом, — возразила Маша.
— Мой дом — это мой дом, — отрезала я. — И я приглашаю, кого хочу. Сейчас это ты. Точка.
Маша хотела что-то сказать, но в этот момент в дверь позвонили. Мы обе замерли. Это мог быть только Игорь — Леонид всегда открывал своим ключом.
— Я открою, — я направилась в прихожую, на ходу одёргивая праздничную блузку, которую надела специально по такому случаю.
На пороге стоял Игорь — такой родной и одновременно чужой. Мой мальчик, который последний год словно отдалился от нас, погрузившись в водоворот своей новой, свободной от обязательств жизни.
— Привет, мам, — он неловко обнял меня. — Как вы тут?
— Хорошо, — я пристально всмотрелась в его лицо. Осунулся, появились морщинки у глаз. И этот затравленный взгляд... — Проходи, не стой на пороге.
Игорь неуверенно шагнул в квартиру, принюхиваясь:
— Вишнёвый пирог? Мой любимый?
— Твой, — подтвердила я. — Проходи на кухню, чай уже готов.
Он разулся, снял куртку и прошёл в кухню. Я шла следом, сердце колотилось как сумасшедшее.
Сейчас, сейчас они увидят друг друга...
Маша сидела за столом — прямая как струна, с неестественно сложенными на коленях руками. Она выглядела одновременно испуганной и решительной.
— Здравствуй, Игорь, — её голос звучал ровно, но я-то знала, каких усилий ей это стоило.
— Маша, — он кивнул, с трудом выдавливая улыбку. — Как ты?
— Хорошо, спасибо, — она отвела взгляд. — Присаживайся, Анна Михайловна пирог испекла.
«Анна Михайловна». Не «мама», не «Аня». Словно возводя стену между собой и своим прошлым.
Игорь сел напротив неё, я устроилась сбоку, не сводя глаз с этих двоих. Наливая чай, я намеренно создавала паузы — чтобы им пришлось разговаривать друг с другом. Но они упорно молчали, глядя куда угодно, только не друг на друга.
— Как работа, сынок? — наконец спросила я.
— Нормально, — он пожал плечами. — Много проектов, мало времени. Всё как обычно.
— А у тебя, Маша? — я повернулась к ней.
— Тоже неплохо, — она слабо улыбнулась. — Освоилась в новой фирме, есть перспективы.
— Маша теперь в туризме работает, — сообщила я Игорю, словно он не знал. — Недавно даже в Турцию ездила в командировку.
— Да, мне папа говорил, — Игорь кивнул, с напряжённым вниманием разглядывая свою чашку. — Рад, что у тебя всё хорошо, Маш.
Наступила неловкая пауза. Я лихорадочно пыталась придумать, о чём ещё заставить их говорить, когда хлопнула входная дверь и в коридоре раздались шаги Леонида.
— Аня, я дома, — крикнул он, входя в кухню. — О, Игорь, уже приехал! Здравствуй, сынок.
Мужчины обнялись, и я заметила облегчение на лице Игоря — появление отца явно разбавило напряжённую атмосферу.
— Папа, ты вовремя, — сын улыбнулся. — Мама как раз пирог испекла.
— Вишнёвый с шоколадом, — Леонид понимающе посмотрел на меня. — Твой любимый. Какое совпадение.
Я сделала вид, что не заметила иронии в его словах, и принялась разрезать пирог.
— Ты с нами посидишь, Игорь? — как бы между прочим поинтересовалась я, раскладывая куски по тарелкам.
— Нет, я только за документами заехал, — он бросил быстрый взгляд на Машу. — Они в моей старой комнате, в шкафу, в синей папке.
— В твоей комнате сейчас Маша живёт, — я улыбнулась. — Но ты можешь поискать, конечно. Хотя я недавно делала уборку, могла что-то переложить.
— Я... я могу уйти, пока ты будешь искать, — тихо предложила Маша.
— Нет-нет, не нужно, — Игорь покачал головой. — Я быстро. Не хочу нарушать твоё пространство.
«Твоё пространство». Интересно, понимал ли сын, как странно это звучит? Его бывшая жена живёт в его детской комнате, в квартире его родителей, и это теперь её пространство.
Мы допили чай в напряжённом молчании, прерываемом только моими отчаянными попытками завязать разговор. И о погоде говорили, и о последних новостях, и о новом супермаркете, который открылся в нашем районе. Игорь и Маша поддерживали беседу из вежливости, но явно чувствовали себя неуютно.
— Ладно, пойду посмотрю документы, — наконец сказал Игорь, вставая из-за стола. — Спасибо за пирог, мам, он как всегда восхитительный.
— Я покажу, — Маша тоже поднялась. — Заодно узнаю, что искать, вдруг я видела эту папку.
Они вышли из кухни, и я сделала движение, чтобы последовать за ними, но Леонид удержал меня за руку.
— Аня, хватит, — тихо сказал он. — Оставь их в покое. Им и так тяжело.
— Ничего я не делаю, — я освободила руку. — Просто хочу помочь с поисками.
— Нет, — муж покачал головой. — Ты хочешь снова свести их вместе. Это написано у тебя на лице огромными буквами.
Я хотела возразить, но поняла, что он прав. Конечно, я надеялась, что они поговорят наедине, что Игорь увидит, какую ошибку совершил, что Маша поймёт, как сильно скучала по нему. Глупые, наивные надежды.
Из комнаты не доносилось ни звука
Я представляла, как они молча роются в шкафу, стараясь не соприкасаться даже случайно. Или, может, тихо разговаривают о чём-то, о чём нам с Леонидом знать не обязательно?
Через десять минут они вернулись на кухню. Игорь держал в руках синюю папку, Маша шла чуть позади, с нечитаемым выражением лица.
— Нашёл, — сын помахал папкой. — Даже быстрее, чем думал. Спасибо, Маш, за помощь.
— Не за что, — она слабо улыбнулась.
— Ты уже уходишь? — огорчённо спросила я. — Может, ещё посидишь с нами?
— Нет, мам, мне пора, — Игорь явно спешил уйти. — На даче дел много, сама понимаешь.
— Какие дела в ноябре? — недоверчиво покачала я головой. — Сидишь там один, как сыч.
— Аня, — предостерегающе начал Леонид, но Игорь только усмехнулся:
— Всё хорошо, мам. Я не один, вообще-то. У меня есть соседи, друзья приезжают. Не скучаю.
Он попрощался с нами троими, особенно аккуратно пожав руку Маше, словно боялся обжечься. А потом просто ушёл, забрав свои документы и оставив после себя гнетущую тишину.
— Я, пожалуй, пойду отдохну, — тихо сказала Маша. — День был... насыщенный.
Она ушла в свою комнату — бывшую комнату Игоря — и плотно закрыла дверь. Я осталась на кухне, собирая чашки и пытаясь понять, что я чувствую. Разочарование? Да. Но было что-то ещё. Что-то, похожее на стыд.
— Довольна? — Леонид присел на краешек стула, наблюдая за моими движениями. — Устроила им встречу — и что?
— Ничего я не устраивала, — пробормотала я, энергично оттирая пятно на столе. — Он сам приехал.
— Аня, — муж вздохнул, — пора признать очевидное. Они не будут вместе. Никогда. Их брак закончился, и чем скорее ты это примешь, тем легче будет всем. Особенно Маше.
— Причём тут Маша? — я повернулась к нему.
— А ты не видела, как ей больно? — Леонид покачал головой. — Она пытается начать новую жизнь, а ты тащишь её в прошлое. Заставляешь снова и снова переживать развод.
Его слова ударили неожиданно точно. Я вдруг вспомнила напряжённое лицо Маши, когда она сидела напротив Игоря. Её попытку уйти перед его приездом. Её «Анна Михайловна» вместо привычного «Аня».
— Я ведь хотела как лучше, — прошептала я, и глаза наполнились слезами. — Надеялась, что они поговорят, поймут всё, помирятся...
— Ошиблась ты, — сказал муж спокойно. — Ты просто подумала, что знаешь, как им будет правильно. Но правда в том, что мы даже не знаем всех подробностей их отношений. Не знаем, почему они расстались на самом деле.
— Игорь завёл интрижку на работе, я же говорила, — упрямо возразила я.
— Это ты так думаешь, — Леонид покачал головой. — А что, если проблемы начались раньше? Если они уже не были счастливы, просто молчали? Если у них были какие-то серьёзные разногласия, о которых мы не знаем?
Я молчала, переваривая его слова
Возможно, он был прав. Я же видела только внешнюю обёртку их брака — семейные ужины, праздники, совместные поездки на дачу. Я не знала их повседневной жизни. Не знала, о чём они говорили по ночам, о чём спорили, когда оставались вдвоём.
— Ты что, защищаешь Игоря? — тихо спросила я.
— Нет, — Леонид покачал головой. — Я просто говорю, что мы не знаем всей правды. И не нам решать, должны они быть вместе или нет.
Он был прав, и это было больнее всего признавать. Я действительно вела себя эгоистично, думая больше о своих надеждах, чем о чувствах Маши. Или Игоря.
— Я поговорю с ней, — наконец решила я. — Извинюсь за сегодняшнее.
Леонид кивнул и сжал мою руку:
— Это правильно. И ещё, Аня, может, нам стоит помочь Маше быстрее найти другое жильё?
— Ты хочешь, чтобы она ушла? — сердце непроизвольно сжалось.
— Нет, — он покачал головой. — Я хочу, чтобы она начала новую жизнь. А не застревала в прошлом, живя со стариками своего бывшего мужа.
Он ушёл к телевизору и оставил меня наедине со своими мыслями. Я неспеша домыла посуду, вытерла скатерть, убрала оставшийся пирог в холодильник. А потом, собравшись с духом, подошла к двери комнаты, где жила Маша.
Я тихонько постучала. Не услышав ответа, постучала чуть громче
Наконец, дверь приоткрылась, и я увидела Машино лицо — с красными от слёз глазами.
— Можно войти? — осторожно спросила я.
Она молча кивнула и отступила в сторону. В комнате был идеальный порядок. Про такой говорят «муха поскользнётся». Маша всегда была аккуратисткой. На письменном столе свадебная фотография — та самая, где они с Игорем такие счастливые, молодые и влюблённые.
Я перевела взгляд на Машу, которая заметила, куда я смотрю, и быстро перевернула рамку лицевой стороной вниз.
— Прости, — вырвалось у меня. — За сегодня. За то, что заставила тебя встретиться с ним.
— Ты не заставляла, — она слабо улыбнулась. — Это я согласилась остаться.
— Потому что я настаивала, — я покачала головой. — Маша, я... я должна извиниться перед тобой. Не только за сегодня. За всё время, что ты живёшь с нами. Я вела себя неправильно.
— О чём ты, Аня? — она удивлённо посмотрела на меня. — Вы с Леонидом Петровичем были так добры ко мне, приютили, когда мне некуда было идти...
— Дело не в этом, — я села на край кровати и похлопала рядом с собой, приглашая её сесть. — Я всё это время надеялась, что вы с Игорем помиритесь. Устраивала эти ужины, приготовила его любимый пирог, достала ваши фотографии... Я не думала о тебе, о твоих чувствах. Только о своём желании вернуть всё как было.
Маша молча села рядом со мной. Я видела, как дрожат её губы.
— Когда вы расстались, — продолжила я, — я потеряла не только невестку. Я потеряла дочь, которой у меня никогда не было. И мне было так больно, что я цеплялась за любую возможность вернуть тебя в нашу семью.
— Аня... — она взяла меня за руку. — Я тоже по вам скучала. По тебе, по Леониду Петровичу. Вы были для меня второй семьёй все эти годы.
— Именно поэтому я и обрадовалась, когда ты попросилась пожить у нас, — призналась я. — Я думала, что это шанс всё исправить. Но теперь я понимаю, что мои попытки только делают тебе больнее.
Маша отвела взгляд, но я заметила, как по её щеке покатилась слеза.
— Я до сих пор люблю его, — шёпотом произнесла она. — Каждый день думаю, вспоминаю, скучаю. Но наш брак закончился. Мы оба это знаем.
— Что же у вас случилось, Машуня? Что на самом деле произошло между вами?
Она мучительно долго молчала, глядя в окно, где начинали зажигаться вечерние огни.
— Мы хотели ребёнка, — наконец прошептала она. — Три года ходили по всяким врачам, сдали кучу анализов. Пробовали всё, что нам предлагали. Ничего не помогало. Я... я не могу иметь детей, Аня. Никогда.
У меня перехватило дыхание. Об этом я не знала. Они никогда не говорили...
— В последний год нашего брака, — продолжила Маша, — врач предложил суррогатное материнство или усыновление. Игорь был против. Он хотел своего, биологического ребёнка от меня. А я не могла ему этого дать. Мы начали отдаляться друг от друга. Он стал задерживаться на работе, я погрузилась в депрессию. А потом...
— Появилась та девушка с его работы, — догадалась я.
— Да, — Маша кивнула. — Но она не была причиной нашего развода. Она была симптомом того, что наш брак уже разрушился. Игорь хотел детей, семью, продолжение рода. А со мной у него этого не могло быть.
Я сидела оглушённая. Я обвиняла сына в предательстве, в легкомыслии, в эгоизме. А на самом деле всё было гораздо сложнее и трагичнее.
— Почему ты никогда не говорила мне? — тихо спросила я.
— Игорь не хотел вас расстраивать, — Маша грустно улыбнулась. — А мне было стыдно. Я чувствовала себя неполноценной, виноватой в том, что не могу подарить вам внучат.
— Глупышка, — я обняла её, прижимая к себе. — Какая же ты глупенькая. Мы любим тебя не за возможных внучат, а за то, какой ты прекрасный человечек.
Мы сидели обнявшись, и я чувствовала, как её плечи вздрагивают от беззвучных слёз. Столько боли, столько одиночества — и всё это время она несла это в себе, не делилась ни с кем.
— Что мне делать, Аня? — наконец спросила она, отстраняясь и вытирая рукой слёзы. — Я не могу вечно жить у вас. Но найти квартиру сейчас так сложно...
— Мы поможем, — твёрдо сказала я. — Леонид прав: тебе нужно начать новую жизнь. Настоящую, твою собственную. Не оглядываясь на прошлое.
На следующий день мы с Леонидом активно включились в поиски квартиры для Маши
Привлекли знакомых риелторов, просматривали объявления, ездили на просмотры. Маша сначала сопротивлялась — говорила, что справится сама, что не хочет нас обременять. Но я была непреклонна.
Через две недели нам повезло: знакомый Леонида сдавал однушку в соседнем районе, недалеко от нас. Квартира была небольшая, но уютная, с хорошим ремонтом и по нормальной цене.
— Прямо то, что надо, — сказала я Маше, пока мы всё осматривали. — Близко к нам, метро рядом, очень удобно. И арендодатель — человек порядочный, проблем не будет.
— Мне нравится, — она кивнула, оглядывая светлую комнату. — Только... я буду скучать по вам.
— Глупости, — я обняла её. — Мы будем видеться так же часто. Будешь приходить на воскресные обеды, в гости заглядывать. Ничего не изменится, кроме того, что у тебя будет своё пространство.
Маша переехала через неделю
Мы с Леонидом помогли ей с вещами, а потом устроили небольшое новоселье — с шампанским и пирогом, её любимым.
Когда мы вернулись домой в тот вечер, в квартире было непривычно тихо. Я зашла в комнату, где жила Маша, — теперь снова пустую и какую-то безликую. На столе лежал конверт. Внутри была открытка с благодарностью и фотография — та самая, свадебная, которую Маша забыла забрать. Или оставила специально.
— Как думаешь, у неё всё будет хорошо? — спросил Леонид, заглядывая мне через плечо.
— Будет, — я кивнула, вытирая непрошеную слезу. — Она сильная девочка. Сильнее, чем мы думали.
Потом мы сидели на кухне, пили чай и разговаривали. О Маше, об Игоре, о том, как всё бывает странно в жизни. Что родные люди иногда становятся чужими, а те, кто вроде бы «никто», оказываются самыми близкими. Как Маша.
— Знаешь, — сказал Леонид, глядя в окно, — может, стоит сказать Игорю, что Маша уже переехала. А то вдруг он думает, что она всё ещё живёт у нас.
— Да, наверное, — я кивнула, хотя внутри что-то протестовало. Словно сообщить Игорю об отъезде Маши означало окончательно признать, что между ними всё кончено. — Ты позвонишь ему?
— Лучше ты, — Леонид слабо улыбнулся. — Вы с ним все-таки о более личных вещах говорите.
Я не стала спорить. Вечером, собравшись с духом, я набрала номер сына.
— Привет, мам, — его голос звучал устало. — Что-то случилось?
— Нет-нет, — поспешила заверить я. — Просто хотела сказать, что Маша нашла квартиру и переехала. На случай, если ты захочешь приехать к нам.
На другом конце провода повисла пауза.
— Понятно, — наконец произнёс Игорь. — Спасибо, что сказала.
— Сынок, — я не выдержала, — мне так жаль, что у вас с Машей всё так вышло. Я не знала про ваши проблемы, про детей... Она рассказала мне.
Снова пауза, более долгая.
— Она рассказала? — в его голосе звучало удивление.
— Да. И я хочу, чтобы ты знал: я больше не считаю тебя виноватым в вашем разводе. Вы оба прошли через тяжёлые испытания.
— Спасибо, мам, — голос Игоря дрогнул. — Это... важно для меня. Знать, что ты не думаешь обо мне как о каком-то негодяе.
— Никогда так не думала, — соврала я. — Просто не понимала всей ситуации.
— Маша... она как? — вдруг спросил он. — В порядке?
— Да, — я улыбнулась, хотя он не мог этого видеть. — Начинает новую жизнь. У неё хорошая работа, теперь вот своя квартира.
— Я рад, — в его голосе звучала искренность. — Она заслуживает счастья.
Мы поговорили ещё немного — о его работе, о делах на даче, о здоровье отца. А потом, перед тем как попрощаться, Игорь вдруг сказал:
— Мам, можешь дать мне адрес Маши? Я хотел бы... отправить ей кое-что. По почте.
Сердце подпрыгнуло. Может, не всё потеряно? Может, они всё-таки...
— Конечно, — я продиктовала адрес, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально. — Но не говори ей, что это я дала. Она может неправильно понять.
— Не скажу, — пообещал он. — Спокойной ночи, мам.
Я положила трубку, чувствуя странное волнение. Что он хотел отправить ей? Письмо с извинениями? Подарок? Или документы какие-то — вдруг у них остались какие-то общие финансовые дела?
— Ну что, поговорила? — Леонид заглянул в комнату.
— Да, — я рассеянно кивнула. — Он спрашивал адрес Маши. Хочет что-то отправить ей.
— Аня — в голосе мужа зазвучали предостерегающие нотки, — только не начинай опять. Не строй планов на их счёт.
— Я ничего не строю, — возразила я. — Просто говорю, что он спросил.
Леонид покачал головой и ушёл, а я осталась сидеть, обдумывая наш с сыном разговор. Нет, я не строила планов. Но маленькая, совсем крошечная надежда всё-таки затеплилась в моём сердце.
Прошло две недели
Маша регулярно звонила, а в воскресенье пришла на обед, как мы и договаривались. Она выглядела отдохнувшей, более спокойной, чем за всё время, что жила с нами. Новая стрижка, новое платье — Маша явно начала заботиться о себе, и это радовало.
За обедом мы говорили обо всём на свете — о её работе, о моих кулинарных экспериментах, о новом увлечении Леонида — он начал собирать модели кораблей. Ни разу не упомянули Игоря, хотя я умирала от любопытства — получила ли она что-нибудь от него?
После обеда, когда Леонид ушёл в гостиную смотреть футбол, а мы с Машей убирали со стола, я не выдержала:
— Машенька, ты... не получала ничего от Игоря в последнее время?
Она замерла с тарелками в руках, потом медленно поставила их на стол.
— Так это ты дала ему мой адрес, — она не спрашивала, а утверждала.
— Он попросил, — я виновато развела руками. — Сказал, что хочет что-то отправить. Я подумала, может, документы какие-то...
— Не документы, — Маша слабо улыбнулась. — Он прислал мне книгу. «Жизнь без детей — тоже жизнь». И записку. Написал, что случайно увидел эту книгу в магазине и подумал обо мне. Что надеется, она поможет...принять ситуацию.
Я не знала, что сказать. Это было так непохоже на Игоря — такой чуткий, неожиданно глубокий жест.
— И ещё он написал, что прочитал её сам, — продолжила Маша, глядя в окно. — И что многое понял. О себе, обо мне, о том, что на самом деле важно.
— Это... хороший знак? — осторожно спросила я.
— Не знаю, Аня, — она покачала головой. — Не знаю, знак ли это вообще. Может, он просто хотел поддержать меня как друг. Может, это его способ попросить прощения за то, как он вёл себя в конце. Или, может, он действительно чувствует что-то... но не знает, что с этим делать.
Я молчала, наблюдая за её лицом. Там больше не было той острой боли, что я видела раньше. Было принятие, лёгкая грусть и что-то ещё — может быть, надежда?
— Я ответила ему, — призналась Маша. — Поблагодарила за книгу. Написала, что тоже многое переосмыслила за этот год. Что жизнь продолжается, даже если идёт не по плану.
— И что дальше? — не выдержала я.
— Не знаю, — она пожала плечами. — Может, ничего. Может, мы будем изредка переписываться, как старые друзья. А может...
Она не закончила фразу, но и не нужно было. Я всё понимала. Жизнь непредсказуема. Иногда самые близкие становятся чужими. А иногда те, кого разлучили обстоятельства, снова находят дорогу друг к другу. Не сразу, не в одночасье. Постепенно, шаг за шагом, письмо за письмом.
— Знаешь, что я поняла за эти месяцы? — вдруг сказала Маша, поворачиваясь ко мне. — Что семья — это не всегда кровь или штамп в паспорте. Иногда это просто люди, которые любят тебя и принимают такой, какая ты есть. Даже если по закону вы больше не родственники.
Я почувствовала, как к горлу подкатывает комок, и молча обняла её. Мою девочку, мою не по документам, но по сердцу дочь.
Прошло полгода
Маша часто заходила в гости — на воскресные обеды, праздники или просто так, вечером после работы, чтобы посидеть за чашечкой чая и поболтать. Мы с Леонидом тоже навещали её — она понемногу обустраивала свою квартиру.
О её отношениях с Игорем я старалась не расспрашивать — усвоила урок. Но замечала мелкие детали: новую книгу на её полке с надписью «от Игоря», упоминание его имени в разговоре без той боли, что была раньше, случайную фразу «мы с Игорем недавно виделись».
Они не вернулись друг к другу — во всяком случае, пока. Но что-то между ними определённо изменилось. Может, они стали друзьями. Может, медленно шли к чему-то новому, уже более осознанному, более зрелому. А может, просто учились отпускать прошлое без горечи.
А потом, в один из тёплых майских дней, раздался звонок в дверь. Я открыла и увидела на пороге Игоря и Машу — вместе. Они просто стояли рядом.
— Мам, привет, — Игорь улыбнулся. — Мы к вам на чай. Можно?
— Конечно, — я посторонилась, пропуская их внутрь. — Я как раз пирог испекла.
— Яблочный? — Маша улыбнулась.
— Вишнёвый с шоколадом, — я развела руками. — Просто так получилось.
Они переглянулись и одновременно рассмеялись — так легко, так непринуждённо, что у меня перехватило дыхание. Это была не та нервная весёлость людей, которым неловко друг с другом. Это был смех двух людей, разделяющих какую-то общую, понятную только им шутку.
За чаем они рассказали, что встретились случайно у общих друзей, разговорились, а потом решили вместе навестить нас. Ничего особенного, просто дружеский визит.
Но я видела то, чего они, возможно, ещё сами не осознавали: им было комфортно друг с другом. Они были спокойны. Словно два человека, прошедших через шторм и наконец вышедших на солнечную сторону.
Когда они ушли — вместе, но в разные стороны, — Леонид задумчиво сказал:
— Знаешь, может, ты была права.
— В чём? — удивилась я.
— В том, что нельзя терять близких людей из-за штампа в паспорте, — он улыбнулся. — Маша всегда будет частью нашей семьи. Неважно, вернутся они с Игорем друг к другу или нет.
Я кивнула, чувствуя, как на душе становится легко. Моя странная, неправильная по меркам общества семья — с бывшей невесткой, которая ближе, чем многие кровные родственники, с сыном, который учится принимать жизнь такой, какая она есть, с мужем, который, несмотря на свой скептицизм, всегда поддерживал меня в главном — была не просто в порядке. Она была прекрасна в своём несовершенстве.
Я не знаю, что ждёт нас дальше. Может, Игорь и Маша однажды найдут путь друг к другу, а может, их дороги окончательно разойдутся, и они оба встретят новую любовь. Но одно я знаю точно: некоторые люди остаются родными, даже когда перестают быть «семьёй» по документам. И Маша — одна из них. Моя не-чужая женщина, моя девочка, часть моего сердца.
А значит, всё будет хорошо.
Как думаете, у Маши с Игорем может что-нибудь получиться?