Танковая война на Восточном фронте началась не с Мценска и не с рейдов по тылам. Первый бой «Т-34» против вермахта случился утром 22 июня — ещё до того, как кто-то успел удивиться. В районе литовского Алитуса немецкая 7-я танковая дивизия генерал-лейтенанта фон Функа без особого сопротивления прошла границу, но у мостов через Неман нарвалась на нечто, чего не было ни в одном справочнике Abwehr. Танк, в который попадали из 37-мм чешской «тридцатьвосьмёрки», но он всё равно ехал. Машина, которую невозможно было ни догнать, ни остановить. Советская 5-я танковая дивизия, вооружённая пятьюдесятью «тридцатьчетвёрками», встретила немцев как следует: один выстрел — и первый чешский танк вспыхнул на мосту. Первый день войны, первый бой с Т-34, первая трещина в немецком танковом превосходстве.
Проблема была не в броне. Проблема была в том, что пушки у немцев были игрушечными. 167 чешских «Pz.38(t)» с их 37-мм болванками могли бороться с «БТ» или «Т-26», но не с 30-тонной стальной коробкой, у которой в лбу 45 мм под углом, а внутри — 76-мм пушка, способная выбить башню с одного попадания. Когда немцы прорвались через мост и попытались развернуть атаку, выяснилось, что «Т-34» не просто крепкий — он стреляет дальше, точнее и больнее. Окопанные на северном берегу Немана, советские танки остановили продвижение. Двадцать «тридцатьвосьмёрок» пошли вперёд — один остался гореть, остальные — пятиться. Бронебойщики не пробивали, орудия дивизии не успевали. Пришлось вызывать тяжелую артиллерию и вторую танковую дивизию. Без этого — никакого плацдарма не получилось бы. «Тридцатьчетвёрки» взяли с немцев первый урок — и взяли с процентами.
Утром 23 июня немецкие танки вошли в Радзехув — не зная, что вместо ожидаемого «десанта» их встретит передовой отряд 10-й танковой дивизии с новенькими «Т-34». В завязавшемся ближнем бою на узких улочках преимущество было не за тем, у кого больше стволов, а за тем, у кого броня и пушка. Советские танки били с коротких дистанций: в одном случае прямое попадание сорвало командирскую башенку, в другом экипаж немецкого танка погиб на месте. Но тактика числом и артиллерией сработала и здесь — «тридцатьчетвёрки» оказались без поддержки, а с другой стороны в бой вступили зенитки «Герман Геринг» и полнокровный танковый полк 11-й дивизии. Бой был коротким, ожесточённым и с понятным итогом: отряд отступил, потеряв шесть «Т-34» и два десятка лёгких «БТ». Немцы заявили двадцать уничтоженных танков — и на этот раз были недалеки от правды. Но в центре этой скоротечной схватки впервые столкнулись две доктрины — одна про мобильность и броню, вторая про дисциплину и огневую мощь. И эта встреча не принесла лёгких выводов ни одной из сторон.
Днём того же дня картина повторилась, но в куда большем масштабе. Из-за складки местности к юго-западу от Радзехува вышел сводный отряд 4-го механизированного корпуса с десятками «Т-34» и «КВ». Немцы, затаившиеся у гребня, увидели, как из-за пригорка один за другим выныривают советские танки — и им стало по-настоящему страшно. Выстрел за выстрелом — прямые попадания в башню, в корпус, но «тридцатьчетвёрки» продолжали двигаться. Немецкие снаряды звенели о броню, как ложки о котелок. То, что ещё неделю назад казалось грозным — 50-мм пушки «Панцеров-III», — теперь выглядело как неудачная ставка. Но и русские не прошли. Немцы стояли на высоте, прикрытые артиллерией и зенитками. Через несколько минут пламя, дым, маневры — и обе стороны отходят. Без прорыва, без триумфа. Только осознание: лёгкая война на Востоке не получится.
Вечером бой возобновился. На этот раз — всерьёз. Советские танки вышли на позицию фронтальной атаки, преодолевая естественный вал южнее Радзехува. Пехоты не было, не было и тактической хитрости — только упорная попытка продавить оборону массой брони. И именно здесь немецкие зенитки проявили себя по полной. «Танковый балет» на гребне вала превратился в бойню: 88-мм «Флаки» и корпусные стволы били точно и методично, встречая каждый новый танк шквалом огня. «Тридцатьчетвёрки» шли волнами, но каждая новая волна таяла быстрее предыдущей. Немцы отработали в обороне безупречно: минимальная дистанция, прицельный огонь, развороты на местности и точное взаимодействие между расчётами. Бой продолжался до темноты, и если у кого-то ещё оставались иллюзии о полной неуязвимости новых советских танков, то они сгорели вместе с корпусами на гребне.
Когда дым рассеялся, обе стороны попытались сосчитать, кто победил. Немцы, по привычке, заявили с избытком — от сорока до шестидесяти восьми подбитых советских машин. Реальные цифры были скромнее: одиннадцать танков потерял сводный отряд 4-го мехкорпуса, в том числе шесть — от точного огня зениток и тяжёлых пушек. Впрочем, и немцы ушли не без шрамов. Восемнадцать своих танков они признали уничтоженными, а среди потерь оказался и офицер, решивший осмотреть подбитую «тридцатьчетвёрку» — и получивший пулю от уцелевшего члена экипажа. Бой у Радзехува стал первым настоящим экзаменом для немецкой танковой школы: в условиях, когда броня врага не берётся штатным калибром, спасает только организация, плотный огонь и полная концентрация. Ни геройство, ни техника отдельно — не срабатывали. И, пожалуй, впервые с начала войны немецкие танкисты поняли: будет трудно.
И всё же, несмотря на тяжёлое пробуждение, миф о неуязвимости советских танков не стал правилом. Уже на третий день войны, 24 июня, 6-я танковая дивизия генерала Ландграфа, вооружённая в основном чешскими «35(t)», вступила в бой с 2-й танковой дивизией Красной Армии, у которой на ходу было тридцать «КВ» и более двухсот «БТ». Казалось бы — игра в одни ворота. Но немецкая дивизия, помимо музейных машин, имела то, что на Востоке срабатывало лучше брони: 10-см корпусные орудия K18, пару зениток «Флак-36» и грамотную разведку. Танки «КВ» шли в бой, громоздкие и уверенные, как ледоколы, но даже ледоколу не по пути, когда по нему работают с засадных позиций тяжёлые пушки, а к флангам подбираются сапёры. Один танк «КВ» засел в засаде и не давал прохода, пока по нему не ударили 88-мм зениткой. Бой был тяжёлым, но не безнадёжным. Немцы снова выстояли. Штаб 1-й танковой дивизии докладывал: «Да, лоб „КВ“ наш 50-мм „окурок“ не берёт. Но борта — берёт. А если и это не поможет — есть сто пятые, они пробивают любого».
Так прошли первые трое суток Великой Отечественной — без чудес, но с ясным, лязгающим как гусеница по булыжнику, выводом: одного «Т-34» для победы недостаточно. Там, где командиры держали связь, артиллерия знала своё дело, а танки не бросались в лоб без разведки — новейшие советские машины били, давили, прорывали. Там же, где броню противопоставляли здравому смыслу, — их жгли. Вермахт оказался не только техничным, но и удивительно быстро обучаемым противником: хватило нескольких боёв, чтобы зенитки начали рыскать по передовой, а 105-мм пушки — менять позиции каждые два выстрела. Орудия, которые в донесениях Лангемана под Мценском назывались «воротами сарая», у Крювеля под Радзехувом работали как часы. Разница была не в железе — в людях, командах и умении воевать, а не просто ехать вперёд. И вот это, а не только миллиметры брони и калибры, стало настоящим сюжетом лета 1941-го.
