Жизнь пишет по нам свои морщины. Каждая — история любви, боли или смеха. И стереть их — значит стереть себя.
Анжелика Михайловна разглядывала новое платье в зеркале примерочной. Синее, с вышивкой на воротнике — совсем не её стиль. Она привыкла к тёмным, неприметным вещам, которые не привлекают внимания. Но сегодня что-то изменилось.
— Берёте? — продавщица заглянула за штору. — Вам очень идёт. Цвет такой... омолаживающий.
Омолаживающий. Словно ей нужно стереть свои 46 лет. Стереть морщинки в уголках глаз, седину на висках, усталость в осанке.
«Нужно», — подумала Анжелика, вспоминая вчерашний разговор с мужем.
Невидимая женщина
Вчера Павел пришёл поздно. От него пахло дорогим парфюмом — не его обычным, а женским. Сладковатым, пряным. Анжелика сделала вид, что не заметила. Как не замечала многого в последние месяцы: поздние возвращения, таинственные звонки, новые рубашки и неожиданное внимание к своей внешности.
Они жили вместе 23 года. Познакомились ещё студентами — она училась на филологическом, он на физико-математическом. Тогда он был худощавым парнем в очках, с растрёпанными волосами. Сейчас — успешный IT-директор с сединой на висках, дорогим автомобилем и новым увлечением спортзалом.
А она... Она осталась прежней Анжеликой. Только морщин прибавилось, да волосы начали седеть. Она работала в той же районной библиотеке уже пятнадцать лет, выдавала книги, организовывала детские утренники, вела кружок любителей поэзии.
— Я сегодня поздно, — бросил Павел, не глядя на жену. — Корпоратив у Вершинина.
Анжелика кивнула, хотя знала, что это неправда. Был четверг — бывший начальник Павла, Вершинин, корпоративы по четвергам не устраивал.
Она не стала говорить, что звонила на работу мужа. Что знает — он ушёл в три часа. Что же изменилось? Когда всё начало рушиться?
Фотография на столе
Утром, когда Павел ушёл, Анжелика нашла чек из ресторана в кармане его пиджака. Два коктейля, устрицы, десерт на двоих. Она сидела на кухне, держа маленький клочок бумаги, и вспоминала.
Когда они познакомились, Анжелике было девятнадцать. Вчерашняя школьница из маленького городка, она приехала поступать в областной центр. Сняла комнату в общежитии, подрабатывала по вечерам в кафе. Тогда они с Павлом часто гуляли по набережной. Ей казалось, она самая счастливая на свете — молодая, влюблённая, с мечтами о будущем.
— «Он полюбил меня в халате и бигудях. А потом стал искать глянцевую жену», — пробормотала Анжелика, разглядывая их старую фотографию на столе. На ней — Паша в потёртых джинсах обнимает её, с бигудями на голове и в старом махровом халате. Они тогда только переехали в свою первую квартиру, она не успела привести себя в порядок перед его приходом, но он схватил фотоаппарат и сказал, что она самая красивая девушка в мире.
Теперь эта фотография вызывала у мужа смущение перед гостями, но Анжелика отказывалась её убирать.
У зеркала не попросишь скидку на возраст, но можно попросить честности. Оно всегда покажет, живёшь ты или просто существуешь.
Юбилей без цветов
Их дочь, Маша, позвонила вечером.
— Мам, папа тебя поздравил? Годовщина же свадьбы сегодня.
Анжелика сжала телефон. Двадцать три года. Он забыл? Или сделал вид?
— Да, конечно, — соврала она. — Утром. И цветы подарил.
— Какие на этот раз? — в голосе дочери слышалась улыбка.
— Розы, — Анжелика посмотрела на пустую вазу на столе. — Белые. Как в день свадьбы.
После разговора она долго сидела у окна. За все эти годы Павел ни разу не забыл про их годовщину. Даже когда был в командировке, прислал курьера с цветами.
А сегодня он даже не позвонил.
Анжелика открыла шкаф, достала старую коробку. Внутри — их письма друг другу, открытки, билеты в кино. Двадцать три года в одной коробке. Как мало и как много одновременно.
Внизу лежало кольцо. Её обручальное кольцо, которое стало мало, когда она родила Машу. Врачи сказали — отёки, пройдёт. Но руки так и остались полнее, чем раньше. Она хотела переделать кольцо, но всё не доходили руки. А потом привыкла носить только Пашино — простое, без узоров.
«Как и я сама, — подумала Анжелика. — Простая, без изысков».
Чужие губы
Анжелика сняла синее платье, повесила обратно на вешалку.
— Не подходит? — спросила продавщица.
— Не моё это, — ответила она тихо. — Мне бы что-нибудь... более привычное.
— А вы попробуйте непривычное, — неожиданно посоветовала девушка. — Иногда новое платье — это новая жизнь.
Новая жизнь. В сорок шесть лет? После двадцати трёх лет брака? Смешно.
Но синее платье она всё-таки купила.
Дома Анжелика достала старую косметичку. Когда-то она любила краситься — тушь, помада, тени. Потом Паша сказал, что ему больше нравится "натуральная красота". А потом дети, работа, быт — стало не до красоты.
Телефон мужа зазвонил, когда она красила губы перед зеркалом. Павел был в душе. Анжелика колебалась — никогда раньше она не проверяла его телефон. Доверяла безоговорочно.
«Кристина» — высветилось на экране.
Сердце сжалось. Кристина. Новенькая из бухгалтерии, которую Павел перевёл в свой отдел месяц назад. Лет тридцать, не больше. Анжелика видела её на прошлогоднем корпоративе — высокая, с крашеными светлыми волосами до плеч и привычкой громко смеяться над любой шуткой начальства.
Она не стала отвечать. Но когда муж вышел из душа, спросила прямо:
— Кто такая Кристина?
Павел замер, затем медленно повернулся.
— Коллега. А что?
— Она тебе звонила.
Он пожал плечами, но глаза бегали.
— По работе, наверное.
— В десять вечера? В четверг?
Муж нахмурился.
— Ты следишь за мной?
— А должна? — голос дрогнул, но Анжелика справилась с собой.
Павел прошёл мимо неё, взял телефон.
— Ты изменилась, — бросил он, не оборачиваясь.
— Я? — она невесело усмехнулась. — Я двадцать три года одна и та же. А вот ты...
Он резко повернулся, и Анжелика увидела то, чего боялась больше всего — раздражение в его глазах.
— Да, ты! — повысил голос Павел. — Посмотри на себя! Вечно в этом застиранном халате, с вечно усталым видом! Тебе ничего не интересно, кроме твоих книжек! Ты перестала за собой следить!
Анжелика молчала. Каждое слово — как удар. А ведь она знала, что это случится. Чувствовала.
— Я всегда такой была, — тихо сказала она наконец. — Ты полюбил меня именно такой.
— Нет, — отрезал он. — Ты была другой. Живой, весёлой, интересной. А сейчас... Ты даже не красишься больше!
— Ты сам говорил, что тебе нравится естественность, — Анжелика указала на своё лицо с недокрашенной помадой. — А сейчас тебе нужна крашеная кукла?
— Дело не в косметике! — он раздражённо взмахнул рукой. — Дело в... в отношении к жизни. Ты застыла, Анжела.
Она вздрогнула. Он не называл её так уже много лет.
Старые письма
Когда хлопнула дверь, Анжелика осталась в ванной, с недокрашенной губой и тушью, размазанной под правым глазом. В зеркале — растерянная женщина в выцветшем халате с вытянутыми рукавами. Она провела пальцем по губам, размазывая помаду. Потом решительно взяла ватный диск, стёрла всё и начала заново.
Анжелика открыла шкаф, достала синее платье. Надела его, расправила складки. Необычно яркое для неё, но не вульгарное. Просто... заметное.
Она вернулась к коробке с письмами. Нашла самое старое — на пожелтевшей бумаге, с выцветшими чернилами.
«Любимая Анжела! Я скучаю каждую минуту, когда не вижу тебя...»
Почерк Павла — размашистый, уверенный. Двадцатилетний студент писал эти строки своей девушке, уехавшей на лето к родителям.
«Я люблю тебя всякую — сонную утром, серьёзную на лекциях, смешливую в кино. Люблю, когда ты задумчиво смотришь в окно и теребишь прядь волос. Когда жмуришься от солнца. Когда читаешь, шевеля губами...»
Анжелика отложила письмо. Когда она перестала быть для него той, "всякой" девушкой? Когда он перестал видеть её целиком, а начал замечать только недостатки?
И когда она сама превратилась в бесцветную тень себя прежней?
Встреча в кафе
На следующий день Анжелика взяла выходной. Вместо привычного пучка распустила волосы, надела синее платье и пошла в кафе, где когда-то подрабатывала студенткой. Оно изменилось — стало модным, с дизайнерским ремонтом и дорогим меню. Но помнило ли оно молоденькую Анжелу, которая разносила здесь кофе и сэндвичи?
Она заказала капучино и села у окна. Отсюда открывался вид на набережную, где они с Пашей часто гуляли.
— Анжелика? Анжелика Зайцева?
Она подняла глаза. Перед ней стоял высокий мужчина с проседью в тёмных волосах. Его лицо показалось смутно знакомым.
— Юра? — неуверенно спросила она. — Юра Вершинин?
— Он самый! — улыбнулся мужчина. — Не узнала бы, если бы не глаза. Они у тебя всё такие же — синие-синие.
Юрий Вершинин. Бывший начальник Павла, а когда-то — однокурсник Анжелики. Он ухаживал за ней на первом курсе, но потом она встретила Пашу.
— Можно присесть? — спросил он. Анжелика кивнула.
За чашкой кофе выяснилось, что Юра уже шесть лет как в разводе, дочка учится в Питере на архитектора, а сам он недавно отошёл от дел — передал управление компанией молодому партнёру.
— Представляешь, Гель, сижу теперь дома, пытаюсь научиться варить борщ, — он хохотнул, по-мальчишески запуская пятерню в волосы. — В шестьдесят лет осваиваю кулинарию.
— Гель? — Анжелика улыбнулась. — Меня так только в школе звали.
— А ты и не изменилась особо, — Юра прищурился, разглядывая её лицо. — Такая же хорошенькая. Только вот... невесёлая какая-то.
Анжелика помешала ложечкой остывающий кофе. Хорошенькая? Смешно. Когда она последний раз слышала комплимент от Паши? Лет пять назад? Десять?
— У всех бывают трудные времена, — отозвалась она, стряхивая крошку от пирожного с блузки. — Сама не заметила, как стала похожа на серую мышь.
— Ты никогда не была серой, — Юра покачал головой. — Помнишь, как на первом курсе ты читала стихи на вечере? Весь факультет затих.
Анжелика помнила. И синее платье в мелкий цветочек, сшитое мамой к поступлению. И как волновалась перед выступлением. А потом... потом появился Паша, и стихи отошли на второй план, а потом и вовсе забылись.
Они проговорили с Юрой почти три часа. Он проводил её до автобусной остановки, записал номер телефона и обещал позвонить через пару дней.
Разговор с отражением
Вечером Павел не пришёл домой. Позвонил около восьми, сказал, что задерживается на работе — проблемы с сервером. Анжелика не стала говорить, что знает — он врёт. Бессмысленно.
Когда за окном стемнело, она достала из серванта забытую бутылку кагора, оставшуюся с Пасхи. Налила в чайную чашку — бокалов в доме не водилось. Поставила на проигрыватель старую пластинку Пугачевой — ту самую, под которую они когда-то танцевали с Пашей на кухне в общежитии.
Семейные фотографии лежали не в альбомах — в старых коробках из-под обуви. На одной Анжелка в третьем классе, с двумя тугими косами, перевязанными красными лентами, и щербинкой между передними зубами — нижний молочный выпал, а постоянный только-только показался.
Вот она в юности — серьёзная, с книгой в руках. Студенткой — смеющаяся, с блеском в глазах. Молодой матерью — уставшая, но счастливая, с маленькой Машей на руках.
Когда эта женщина с живым взглядом превратилась в серую, незаметную библиотекаршу? Когда позволила себе поверить, что недостаточно хороша?
«Послезавтра запишусь к парикмахеру Маринке, — решила Анжелика, откладывая расчёску. — Хватит ходить с этой гулькой, как престарелая учительница. И туфли новые пора купить — эти разваливаются уже третий год».
Она оглядела полку с косметикой — тюбики с засохшей тушью, потрескавшиеся тени, купленные на распродаже и ни разу не использованные. Всё это когда-то казалось нужным, а потом оказалось лишним. Как и многое в её жизни.
Синее платье
Павел вернулся через два дня. Вошёл в квартиру настороженно, словно ожидая скандала. Но Анжелика встретила его спокойно.
— Нам нужно поговорить, — сказала она.
Он кивнул, избегая её взгляда.
— Я знаю про Кристину, — просто сказала Анжелика. — И про другие твои "совещания". Знаю давно.
Павел сжал губы.
— Давай обойдёмся без драм, — сказала она неожиданно спокойно. — Я знаю про твои похождения. И не собираюсь закатывать сцены или цепляться за тебя.
Она отошла к книжному шкафу, выдвинула нижний ящик. Под стопкой старых газет лежала потрёпанная картонная коробка от конфет «Птичье молоко» — их любимых с Пашей. В коробке хранились его письма — глупые, наивные, полные любви.
— Ты пишешь, что я изменилась. Что стала неинтересной, "застывшей". Но ты когда-то любил меня именно такой — спокойной, домашней, в халате и бигудях. А теперь тебе нужна глянцевая женщина с обложки. Это твой выбор, и я его уважаю.
Она помолчала, глядя в окно.
— Но я тоже сделала выбор. Я выбираю себя. Не для тебя, не для Кристины или любой другой женщины, с которой ты будешь сравнивать. Для себя.
Павел непонимающе смотрел на неё.
— Ты о чём?
Анжелика улыбнулась — впервые за долгое время искренне.
— О том, что я возвращаюсь к себе настоящей, — Анжелика посмотрела мужу прямо в глаза. — К той девушке, которая любила жизнь, книги, музыку. Которая ценила себя.
Павел хотел что-то сказать, но она подняла руку, останавливая его.
— Мне нужно идти.
Анжелика прошла в спальню, открыла шкаф. Оттуда она достала уже выглаженное синее платье. Переоделась, подкрасила губы, взяла маленькую сумочку, которую годами не использовала.
Когда она вышла из спальни, Павел всё ещё стоял посреди комнаты с растерянным видом.
— Куда ты? — наконец спросил он.
— На встречу выпускников, — ответила Анжелика. — А потом — не знаю. Может, в кино. Или просто погуляю по набережной.
Она остановилась в дверях.
— Знаешь, я благодарна тебе за эти двадцать три года. Но если хочешь уйти — уходи. Я больше не буду держаться за тень прошлого.
Тем вечером Анжелика Михайловна не помнила, когда в последний раз чувствовала себя так странно. Непривычно. Волнительно. Она шла по улице Ленина в синем платье, без привычной сумки-тележки для продуктов, и поймала себя на том, что расправила плечи. Старушка из соседнего подъезда, вечно ругавшая всех за неправильно припаркованные машины, посмотрела на неё с недоумением и не узнала. Продавщица из овощного киоска на углу проводила долгим взглядом.
Дело было не в красоте — возраст есть возраст. Просто раньше Анжелика словно извинялась за то, что существует. А теперь шла так, будто имела на это полное право.
Вернулась ли к ней любовь мужа? Это уже другая история. Но главное — к ней вернулась она сама.
А как думаете вы, дорогие читатели: как вы относитесь к переменам во внешности? Делитесь своим мнением в комментариях!
Если вам понравилось, нажмите на палец вверх и поделитесь в соцсетях с помощью стрелки. С уважением, @Алекс Котов.