Снег ложился на землю пушистым одеялом. Он падал медленно, как в замедленной съёмке, завораживая белыми хлопьями, которые кружились под фонарями. Город готовился к празднику — в окнах мерцали гирлянды, пахло мандаринами и печёным мясом. В этой сказочной атмосфере, казалось бы, всё должно было быть идеально.
Но в душе Марии царила тревожная тишина.
Она стояла на кухне их загородного дома и тщательно натирала утку смесью специй и мёда. По рецепту нужно было подождать ещё час, прежде чем запекать — кожа должна впитать аромат и стать золотистой. На плите томился глинтвейн, а в духовке уже пеклись медовые пряники, которые так любил её сын.
Мария украдкой взглянула на часы — шесть вечера. До прихода гостей оставалось два часа. И всё бы ничего, если бы не одна «мелочь» — приглашение, о котором она узнала случайно.
— Готовишь? — раздался за спиной голос её мужа Андрея.
— Конечно.
Мария обернулась. Он стоял в дверях, потягивая пиво. В свитере с оленями, как на открытке, с ленивой улыбкой.
— А кто, по-твоему, еще будет это делать? — спокойно ответила она, убирая нож в ящик.
— Ну… моя мама не может помочь. Она отдыхать придет, — пожал плечами он. — Она всю жизнь праздники накрывала и ничего. Ты же помнишь, что она любит, когда всё «по традициям»?
Мария прикусила губу.
— Андрей, ты даже не спросил, хочу ли я встречать Новый год со свекровью. А ты просто сообщил мне: «Мама приедет. И ещё тётя Ира. А Лёшке будет веселее с двоюродными братьями».
— Ну так ты же не против?
Она молча вытащила противень с пряниками и поставила остывать. Сколько раз она уже проглатывала недовольство? Сколько раз смирялась, чтобы не портить праздник?
Но не в этот раз.
Мария вытерла руки о полотенце и посмотрела на мужа внимательно, чуть прищурившись.
— Я не против гостей. Я против того, как это делается. Ты меня просто поставил перед фактом. Даже не удосужился обсудить.
Андрей вздохнул, будто устал от её "прихотей".
— Маш, ну хватит. Это всего одна ночь. Мама сказала, что поможет как-нибудь. Она же просто хочет быть с нами.
— С нами? Или командовать кухней и критиковать всё, что я делаю?
Он промолчал. Ответ был очевиден. Татьяна Ивановна, его мать, была женщиной с железным характером. Она умела войти в дом так, будто он принадлежал ей, и начинала командовать: «Салат надо было делать по-другому», «Утку ты пересолила», «Скатерть у тебя мятая»… И всё это – с натянутой улыбкой, при сыне, чтобы не выглядело как нападка.
Мария научилась молчать. Проглатывать. Думать: «Ничего, скоро уедет». Но теперь, в Новый год, когда она так хотела тишины, уюта, вечера втроём — с мужем и сыном — ей стало особенно горько.
Она достала из холодильника тесто для тарталеток, молча начала раскатывать.
— Маш, не начинай. Мама старая. Пусть ей будет приятно.
— А мне можно, чтоб было приятно?
Он вышел, хлопнув дверью, оставив после себя запах дешёвого дезодоранта и пиво на подоконнике. В комнате повисла тяжёлая тишина. Только часы тикали и варился глинтвейн.
Гости приехали ровно без пятнадцати восемь. Татьяна Ивановна вошла первой, в длинной норковой шубе, с уверенной походкой и тяжёлым взглядом. За ней — тётя Ира, щебечущая, как птичка, и трое детей, которые тут же бросились к ёлке.
— Ну что, Маруся, опять затеяла что-то мудрёное? — свекровь сразу направилась на кухню. — А я привезла оливье. Твоя утка, конечно, пахнет... но ты не рано её поставила?
Мария выдохнула сквозь зубы.
— Утка — по-пекински. Сложный рецепт. Нужно, чтобы кожа подсохла. И она уже маринована сутки.
— По-пекински? — переспросила Татьяна Ивановна с нотками пренебрежения. — Это что ж, китайщина? Ну не знаю, как по мне — нормальный русский стол должен быть с селёдкой под шубой и холодцом. Андрей любит, когда по-простому. Опять ты готовишь черте что! Сказала свекровь окидывая придирчивым взглядом праздничный стол
«А я, выходит, не человек», — подумала Мария, но вслух не сказала ничего. Лишь разложила тарталетки по блюду и выпрямилась.
— Садитесь, ужин почти готов. Только предупреждаю: я в этом году решила делать всё по-своему. Без согласования.
И впервые за много лет в её голосе прозвучала твёрдость.
Татьяна Ивановна уселась за стол во главе, словно хозяйка, поправила салфетку, смерила всё на столе критическим взглядом:
— Огурцы не домашние? Баночные, да? Я в этом году сама солила — совсем другой вкус. Ну да ладно…
Мария почувствовала, как у неё на виске вздулся пульс. За столом стало как-то тесно и душно, хотя окна были приоткрыты.
— А где мой любимый салат с курицей и ананасами? — продолжила свекровь, ковыряя вилкой капустный салат с мандаринами. — Андрей всегда просит — помнишь, Андрюша?
Муж пожал плечами, не отрываясь от телефона.
— Маш, ты не делала? — безразлично бросил он.
— Нет. В этом году всё будет по-новому. Ты же не возражал, — тихо, но отчётливо произнесла она, глядя прямо ему в глаза.
Он отложил телефон, посмотрел на жену и снова взял бокал. Видимо, решил промолчать.
— А у тебя, Маруся, привычка всё сама решать, — проговорила Татьяна Ивановна с показной улыбкой. — Мы-то привыкли к традициям. А ты как будто всё время что-то доказываешь.
Мария встала.
— Извините, я выйду на минутку.
Она вышла в коридор, облокотилась о стену. Её трясло. В другой комнате весело смеялись дети, хлопали петарды во дворе, телевизор отсчитывал минуты до Нового года. А ей хотелось только одного — тишины. Чтобы её слышали. Чтобы не приходилось каждый раз объяснять, что она — тоже человек.
Когда пробили куранты, Мария стояла у окна. Муж обнял её сзади, но это объятие было пустым. Дежурное. Как будто ставил галочку: «обнял». Она не повернулась.
— Ты обиделась? — спросил он, потягивая шампанское.
— Я устала, Андрей. Я просто очень устала.
— Ну подумаешь, один вечер. Что ты так воспринимаешь всё близко к сердцу?
Она развернулась к нему.
— Один вечер? А если я скажу, что каждый Новый год я плачу после гостей? Что каждый раз я готовлю, стараюсь, терплю, а потом лежу ночью и думаю, почему меня не уважают даже в собственном доме?
Он отступил на шаг. Молча.
Через полчаса Татьяна Ивановна снова была на кухне.
— Марусь, я тут подумала, утку всё-таки передержала. Суховата. Но ничего, в следующий раз выйдет лучше. Ты главное — не нервничай. Женщины с твоим типом нервной системы быстро стареют.
Мария повернулась к ней, улыбнулась. Но это была совсем другая улыбка. Усталая. Холодная. Решительная.
— Знаете, Татьяна Ивановна. Я вас больше приглашать не буду.
Та замерла с половником в руке.
— Что?
— Вы можете приезжать к сыну, к внуку. Но не ко мне. Я не хочу больше в Новый год ощущать себя лишней в собственном доме. Всё. Больше вы не войдёте сюда, как к себе.
Свекровь покраснела.
— Это Андрей решит, не ты!
— Нет, — спокойно ответила Мария. — Это мой дом. И я решаю.
Она не плакала. Не кричала. Просто пошла в комнату и закрыла дверь. Там спал сын, а за окном тихо падал снег. И впервые за много лет в Новогоднюю ночь Мария почувствовала: внутри — тоже тишина.
Иногда достаточно одной тихой фразы, сказанной в нужный момент, чтобы вернуть себе покой. Не все конфликты надо разжигать — но и не все стоит замалчивать. Новый год — хорошее время, чтобы начать жить по своим правилам.
Вот такая история, друзья. Напишите, пожалуйста, что вы думаете об этой истории. Не забудьте подписаться на канал и поставить лайк. Всего Вам доброго. До свидания!