Кухня Елены пахла жареным луком и чем-то недоеденным. На столе стояла остывшая чашка чая, а рядом лежал блокнот с финансовыми записями. Елена нервно перелистывала страницы, когда дверь хлопнула, и в квартиру вошел Андрей.
— Добрый вечер, — она попыталась улыбнуться, но получилось какая-то кривая гримаса.
Брат кивнул и сразу пошел к холодильнику. Достал бутылку воды, отпил прямо из горлышка. Елена знала, что сейчас самое время, но слова застряли в горле, как кость.
— Андрей, ты помнишь о деньгах? Тех триста тысяч, что я тебе одолжила на квартиру?
Он остановился на полпути к дивану. Повернулся. На его лице читалось что-то между удивлением и раздражением.
— Помню. И что?
— Прошло уже полгода. Мне сейчас самой тяжело... ремонт начинаю, и...
— Лена, — он прервал ее, и в его голосе появилась та самая интонация, которую она так ненавидела. Снисходительная, как будто он объясняет ребенку дважды два. — Ты же у нас сильная. Всегда была. Всё на себе тащишь, всё решаешь. Вот и тяни еще немного.
Воздух в кухне сгустился. Елене показалось, что его стало нечем дышать. Она смотрела на брата и не узнавала его.
— Как это — тяни еще? Андрей, это мои деньги. Я их честно заработала.
— Да знаю я! — он махнул рукой и направился к двери. — Просто мне сейчас не до этого. У нас с Олей ремонт тоже начинается. Потерпи маленько.
Дверь хлопнула. Елена осталась одна с недопитым чаем и бешено стучащим сердцем. Руки дрожали — от злости или от обиды, она сама не понимала. Она достала телефон и начала печатать сообщение матери, но остановилась на полуслове. Что написать? Что ее сильная дочь внезапно почувствовала себя использованной тряпкой?
Она отложила телефон и просто сидела в тишине, слушая, как где-то капает кран. Фраза брата крутилась в голове, как заевшая пластинка: "Ты же у нас сильная". Когда это стало оправданием для того, чтобы вытирать о нее ноги?
Разговор с матерью
Комната матери пахла нафталином и старыми духами. Елена сидела на краю дивана, обтянутого выцветшей тканью, и смотрела, как мать методично раскладывает таблетки в контейнер на неделю вперед.
— Мам, мне нужно кое-что сказать.
Мать подняла глаза. В полутьме Елене показалось, что она выглядит особенно усталой.
— Об Андрее?
Елена удивилась. Неужели так очевидно?
— Да. Он отказывается возвращать деньги. Сказал, что я сильная и справлюсь без них.
Мать вздохнула и продолжила раскладывать таблетки. Синие — в понедельник, розовые — во вторник.
— Он же не со зла. Просто не умеет по-другому. Мужчины вообще такие... им трудно признавать, что кому-то должны.
— Мам, ты серьезно? — голос Елены дрожал. — Он взял у меня триста тысяч и теперь говорит, что мне надо потерпеть?
— Ну и что ты хочешь, чтобы я сделала? Поссорилась с ним? У нас и так в семье достаточно проблем.
Елена почувствовала, как внутри что-то ломается. Тот же самый образец поведения, что и с детства: Андрей — младший, ему все можно. Елена — старшая, значит, должна понимать и прощать.
— Ты всегда его защищаешь, — она не хотела, чтобы это прозвучало как обвинение, но получилось именно так.
— Я не защищаю. Просто ты действительно сильная. Всегда была. И справишься.
В темноте комнаты Елена вдруг увидела всю абсурдность ситуации. Ее силу превратили в слабость. В повод использовать и не считаться с ее чувствами.
— Знаешь что, мам? Может, я устала быть сильной.
Мать даже не подняла головы. Продолжила раскладывать таблетки, как будто не услышала. Елена встала и пошла к двери. На пороге обернулась:
— Я не буду больше вывозить все за всех. Надеюсь, ты это поймешь.
Но мать уже включила телевизор и смотрела вечерние новости. Елена тихо закрыла дверь и остановилась в коридоре, прислонившись к стене. В горле стоял ком, а в груди — пустота.
Воспоминание о жертве
Елена сидела на своей кровати, держа в руках старую фотографию. На ней она в девятнадцать — стоит возле заводского проходной, в рабочей куртке, улыбается застенчиво. Рядом коллеги, все старше нее лет на десять. Она была самая молодая в цеху.
— Мам, я передумала, — вспомнила она свои слова из того далекого лета. — Не пойду в институт. Буду работать.
— Но у тебя же прекрасные оценки! Ты всегда мечтала о филологии!
— Андрею нужны деньги на учебу. Он же поступил на платное. А зарплата у папы... ну ты понимаешь.
Тогда ей казалось, что она поступает правильно. Старшая сестра должна помочь младшему брату. Это же семья, правда?
Елена перевернула фотографию. На обороте ее корявым почерком было написано: "Елена Волкова, сборщица радиоэлементов. 1998 год". Через год после этого снимка она станет бригадиром, через три — начальником смены. И все время будет посылать деньги домой, сначала на учебу брата, потом на его свадьбу, потом на первый взнос за квартиру.
А сама в институт так и не пошла. Говорила себе, что еще успеет, что год-два — не срок. Потом стало не до учебы. Работа, квартира, кредиты.
Она положила фотографию обратно в ящик стола и достала банковские выписки. Цифры плыли перед глазами. Сколько за эти годы? Сколько она отдала "на семью", "на брата", "на родителей"?
— Достаточно, — сказала она вслух, и голос показался чужим в тишине квартиры.
Слово прозвучало как освобождение. Да, достаточно. Ей сорок два года, и она все еще живет по правилам из детства, где сильный должен нести всех слабых. Но что если это просто удобная сказка для тех, кто не хочет быть ответственным за себя?
Елена открыла ноутбук и начала искать юристов по семейным спорам. Руки не дрожали. Впервые за многие годы она чувствовала, что делает что-то для себя, а не для семьи.
Елена говорит "нет"
Утро началось с резкого звонка телефона. Елена проснулась, посмотрела на экран — Андрей. В животе сразу сжалось. Обычно он звонил только когда что-то нужно было.
— Алло?
— Лена, привет. Слушай, нужна услуга.
Она сидела на кровати, смотрела на утреннее солнце, пробивающееся через жалюзи, и ждала, чего от нее хотят на этот раз.
— Маме нужно в поликлинику, а я не могу. У нас с Олей ситуация... ну ты понимаешь.
— Нет, не понимаю, — голос вышел спокойнее, чем она думала.
— Да ладно тебе. Просто отвези ее, пожалуйста. Она же пешком не дойдет.
Елена встала и пошла на кухню. Поставила чайник. Именно в эти секунды приняла решение.
— Андрей, не смогу.
— Как это не сможешь? У тебя же выходной сегодня.
— Смогу, но не буду, — она удивилась собственной твердости. — Это твоя очередь заботиться о маме.
— Ты серьезно? Лена, мне действительно некогда!
— И мне некогда. Некогда быть за всех взрослой, некогда тащить все на себе, некогда быть "сильной сестрой".
В трубке повисла тишина. Елена слышала, как чайник начинает свистеть.
— Ты что, из-за тех денег дуешься?
— Не из-за денег, Андрей. Из-за отношения. Я больше не буду делать за тебя твою работу.
— Офигеть! Ну ладно, как хочешь. Скажу маме, что ты отказалась.
— Скажи. Это будет правда.
Она нажала отбой и поставила телефон на стол. Руки дрожали, но не от страха, а от адреналина. Сердце билось, как после пробежки. Она налила кипяток в чашку и села за стол.
На экране телефона мигал символ непрочитанного сообщения: "Я думал, ты понимаешь, что такое семья". Елена прочитала и удалила, не отвечая. Она знала, что такое семья. Но, похоже, ее версия сильно отличалась от версии брата.
За окном кто-то смеялся. Жизнь продолжалась, и впервые за долгое время Елена была готова в ней участвовать на своих условиях.
Подготовка к суду
Офис юриста выглядел как декорация из телесериала: стеклянный стол, кожаные кресла, стены увешанные дипломами. Елена сидела напротив молодой женщины в строгом костюме и пыталась не волноваться.
— Итак, вы одолжили брату триста тысяч рублей шесть месяцев назад. У вас есть какие-либо подтверждения этой сделки?
Елена достала из сумки папку. Переводы по СМС с ее карты на карту Андрея, скриншоты их переписки, где он просит денег и обещает вернуть.
— Он писал, что вернет через три месяца. Не вернул. А теперь вообще отказывается.
Юрист внимательно изучала документы, иногда что-то записывая.
— Здесь он пишет: "Спасибо, сестренка, выручила как всегда. Верну в августе". Это хорошо. А это что за сообщение?
Елена посмотрела на экран телефона юриста и покраснела. Там было их вчерашнее общение: "Ты же у нас сильная, вот и тяни дальше".
— Это было когда я попросила его вернуть деньги, — тихо сказала она.
— Понятно. Знаете, у вас довольно сильная позиция. Есть переводы, есть признание долга, есть даже дата возврата. Это уже не просто семейная ссора.
— Я не хочу портить отношения. Просто хочу, чтобы он понял...
— Елена, — юрист посмотрела на нее внимательно, — я не семейный психолог. Я юрист. Если вы решите идти в суд, мы выиграем. Но решение за вами.
Елена молчала. Она думала о маме, о семейных праздниках, о том, как все будет после суда. Но потом вспомнила вчерашний разговор, слова "ты же сильная", и что-то внутри окрепло.
— Я не пойду в суд, — сказала она наконец. — Но я хочу, чтобы вы составили официальное письмо с требованием вернуть долг. Пусть он увидит, что я серьезно настроена.
— Это разумно. Иногда официального письма достаточно, чтобы люди поняли, что шутки закончились.
Елена кивнула и подписала договор. За окном офиса шла жизнь — люди спешили на работу, кто-то смеялся, кто-то говорил по телефону. И она была частью этой жизни, а не просто тенью, выполняющей чужие желания.
Ссора и признание матери
Вечером в квартире было душно и тихо. Мать сидела в кресле у телевизора, но звук был выключен. Елена готовила ужин и слышала, как дверь квартиры открылась.
— Андрей пришел, — сказала мать, не поворачивая головы.
— Вижу.
Брат прошел в кухню, бросил ключи на стол рядом с разделочной доской.
— Лена, нам нужно поговорить.
— О чем? — она продолжала резать помидоры.
— О том письме от юриста. Ты серьезно?
— Я серьезно хочу получить свои деньги обратно.
— За деньгами дело не стоит, — в голосе Андрея появились металлические нотки, — дело в том, что ты пытаешься меня опозорить.
— Я пытаюсь получить то, что мое.
— Да что за херня вообще? — он повысил голос. — Мы же семья!
— Именно поэтому я ждала полгода, — Елена повернулась к нему. — Именно поэтому я не пошла в суд сразу.
— Андрей, не кричи, — вмешалась мать из гостиной.
— Да она меня достала своими претензиями! Вечно всем недовольна!
— Я недовольна тем, что меня используют!
Он развернулся и хлопнул дверью кухни. Елена слышала, как он что-то кричал матери, потом входная дверь снова хлопнула.
Она выключила плиту и пошла в гостиную. Мать сидела на том же месте, но теперь по ее щекам текли слезы.
— Мам, почему ты плачешь?
— Потому что я все испортила, — голос матери был глухим. — Я создала эту ситуацию.
Елена села рядом на диван.
— Что ты имеешь в виду?
— Я научила его думать, что ты всегда справишься. Что ты ответственная, а он может быть безответственным. Я научила тебя быть сильной и его — слабым.
Слова повисли в воздухе. Елена чувствовала, как что-то теплое растекается по груди.
— Ты всю жизнь была сильной, потому что я не оставила тебе выбора, — продолжала мать. — И я до сих пор говорю тебе: "Ты же сильная". Как будто это оправдание для того, чтобы на тебя всё навешивать.
Елена обняла маму. Они сидели молча, и впервые за много лет Елена почувствовала, что ее действительно понимают.
Финальное соглашение
Через неделю Андрей пришел снова. На этот раз он сразу прошел на кухню, где Елена пила утренний кофе.
— Можно присесть?
Она кивнула, указывая на стул напротив.
Он достал из кармана конверт и положил на стол.
— Здесь пятьдесят тысяч. Остальное буду приносить по десять тысяч каждый месяц.
Елена взяла конверт, не открывая.
— Я думал, ты просто гордая и вредная, — сказал он тихо. — А потом мама поговорила со мной. Объяснила... многое.
— Андрей, я не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым. Я просто хочу, чтобы мы наконец стали взрослыми людьми, которые уважают друг друга.
— Я понял это. И понял, что долги нужно возвращать. Не потому что тебя нужно бояться или уважать, а потому что это элементарное уважение к другому человеку.
Она посмотрела на него внимательно. В его глазах не было привычного детского упрямства. Впервые за долгое время она увидела в нем взрослого мужчину.
— Спасибо. И не только за деньги.
— Я знаю. Прости, что пришлось дойти до юриста, чтобы я понял.
Елена налила ему кофе. Они сидели молча, каждый думая о своем. За окном начинался новый день, и с ним — новые отношения в их семье.
— Мам сказала, что больше не будет говорить мне, что ты сильная, — улыбнулся Андрей.
— Пусть говорит. Но пусть это будет комплимент, а не повод для меня тащить всё на себе.
Он кивнул и встал. На пороге обернулся:
— Я начну возвращать долг сегодня. Не ради денег, а ради того, чтобы ты снова могла мне доверять.
Елена кивнула и проводила его взглядом. Конверт лежал на столе, рядом с остывающим кофе. Но главным было не то, что в нем, а то, что изменилось между ними. Она больше не была просто "сильной сестрой". Она была человеком, которого уважают.