Январское солнце лениво ползло за оконными рамами, высвечивая пыльные дорожки на полированной поверхности стола. В квартире было душно, несмотря на приоткрытую форточку. Черные платки, темные костюмы, приглушенные голоса — все сливалось в тягучую массу, которая обволакивала меня, не давая вздохнуть.
— Лариса Петровна, примите соболезнования, — в сотый раз повторял кто-то, пожимая мою безвольную руку.
Я кивала, не различая лиц. Три дня назад не стало Михаила, моего мужа. Сердце. Никто не ожидал — здоровый мужчина пятидесяти шести лет.
— А ты держись, — сочувственно похлопала меня по плечу соседка. — Миша был хорошим человеком.
Я стояла у окна, когда услышала это. Голос Марины, сестры мужа, прорезал гул голосов, как скрип несмазанной двери:
— Да-да, теперь квартиру делить будем. Её, — она даже не называла меня по имени, — туда никто не звал. Пятнадцать лет вместе прожили, а до сих пор чужая.
Соль обиды обожгла глаза. В горле встал колючий ком. Никогда Марина не принимала меня, хотя мы с Мишей были счастливы все эти годы.
— Миша не успел завещание составить, так что квартира отойдет законным наследникам, — вторил ей мужской голос. Кажется, это был муж племянницы.
Я отвернулась к окну, делая вид, что поправляю занавеску. По щеке скатилась предательская слеза. Стало вдруг так одиноко, будто не тридцать человек в комнате, а я одна посреди бескрайней снежной пустыни.
Непрошеные гости
Прошла неделя после похорон. Я всё ещё находилась в каком-то тумане — механически ходила на работу, механически готовила себе еду, которую потом не могла есть. В квартире стояла тишина, от которой звенело в ушах. Иногда я ловила себя на том, что прислушиваюсь к звуку его ключей в замке. Но ключи молчали.
В тот день они пришли без предупреждения. Звонок в дверь застал меня в халате, с мокрыми после душа волосами.
— Ларочка, мы ненадолго, — защебетала Марина, бесцеремонно проходя в коридор. За ней, словно свита за королевой, потянулись трое — её муж, сын и невестка.
— Что-то случилось? — растерянно пробормотала я, запахивая халат.
— Да нет, просто осмотреться надо, — Марина прошла в большую комнату, хозяйским жестом распахнула дверцы шкафа. — Миша эту стенку в девяносто седьмом покупал, крепкая ещё.
Её сын достал телефон и начал фотографировать мебель, посуду, даже картины на стенах. Невестка открывала ящики комода, бесцеремонно перебирая вещи.
— Это зачем? — голос мой дрожал.
— Опись делаем. Наследство оформлять будем, — буднично ответил муж Марины. — Ты-то сама куда собираешься перебираться?
Я похолодела:
— В каком смысле — перебираться?
— Ну, эта квартира теперь по наследству к нам отойдёт. По закону, — Марина небрежно махнула рукой. — Мы тут Петеньке детскую сделаем. У них же ребёночек скоро будет, — она ласково погладила по плечу беременную невестку.
Они говорили между собой, обсуждая перепланировку, новые обои, расстановку мебели. Словно меня уже нет. Словно я — призрак в собственном доме.
— Через месяц примерно на оформление уйдёт, — донеслось до меня. — Потом ремонт, и к лету въедем.
К горлу подкатила тошнота. Я прислонилась к стене, чтобы не упасть.
Находка за полночь
Новое утро не принесло облегчения. Марина со своей свитой ещё дважды наведалась в квартиру — будто проверяла, не вынесла ли я что-нибудь из "их" имущества. Каждый такой визит выжимал из меня последние силы. Я не могла ни есть, ни спать.
Этой ночью меня снова мучила бессонница. Стрелки часов показывали половину третьего, когда я встала с постели и побрела на кухню. Чайник монотонно засвистел, нарушая тягостную тишину. Я медленно плеснула кипяток в чашку и вдруг застыла. Взгляд уперся в дверцу старого серванта, где Миша хранил документы.
Что-то шевельнулось внутри — смутная догадка, надежда. Отставив чай, я решительно направилась к серванту. В нижнем ящике хранилась потрепанная папка с надписью "Документы", которую я не открывала уже несколько лет.
Пожелтевшие листы, квитанции, старые договоры. Вот паспорт на машину, которую Миша продал ещё пять лет назад. Договор на установку окон... И тут, почти на самом дне, я нашла это — договор купли-продажи квартиры, датированный 2008 годом. Единственный собственник — Михаил Павлович Куренков.
Сердце заколотилось как сумасшедшее. Я перечитала документ дважды, не веря своим глазам. Потом ещё раз. Квартира была куплена Мишей до нашего брака. На его имя. Ни слова о других собственниках.
В голове вдруг всплыли обрывки разговора с Мишей, когда мы только поженились:
— У тебя теперь есть свой дом, родная. Навсегда.
Я прижала документ к груди. Может ли это что-то изменить? Ведь я не юрист, не знаю всех тонкостей... Но впервые за эти страшные дни я почувствовала, как где-то внутри затеплилась слабая, но настойчивая надежда.
Руки сами потянулись к телефону. Конечно, сейчас глубокая ночь, но завтра... Завтра я позвоню Николаю, нашему старому знакомому, он работает в юридической конторе.
Документ лежал передо мной на столе — маленький бумажный островок в море моего отчаяния.
Разговор с надеждой
Утро выдалось серым, будто городок затянуло плотной вуалью. Я не спала почти всю ночь, перечитывая найденный документ. С первыми лучами солнца я набрала номер Николая.
— Лариса? — удивился он. — Рад тебя слышать. Как ты?
Голос предательски дрогнул:
— Не очень, Коля. Можно с тобой встретиться? Срочно.
Через два часа я уже сидела в небольшом кафе напротив Николая. Он постарел с нашей последней встречи — виски посеребрились, у глаз залегли морщинки. Но взгляд остался тем же — внимательным и добрым.
— Значит, делят квартиру, — Николай задумчиво постукивал пальцами по столу, изучая бумаги, которые я принесла. — А ты говоришь, что брачного договора у вас не было?
— Нет, мы даже не думали об этом...
— Хорошо, — он поднял глаза от документов. — Смотри, ситуация непростая, но не безнадёжная. Квартира была приобретена Михаилом до брака, значит, не является совместно нажитым имуществом. Но поскольку завещания нет, она действительно должна перейти к наследникам первой очереди.
Сердце упало:
— То есть, к Марине?
— К его родственникам, да, — кивнул Николай. — Но есть одно "но". Ты тоже имеешь право на часть наследства, как супруга. И ещё... — он сделал паузу. — Сейчас ты живёшь в этой квартире?
— Да, конечно...
— Очень хорошо, — он неожиданно улыбнулся. — Есть нестандартный выход. Пока не оформлено наследство, квартира юридически принадлежит только Михаилу. А ты, как супруга, имеешь право управлять этим имуществом. Включая право его продать.
— Продать? — я чуть не поперхнулась кофе.
— Именно. Быстро, по рыночной цене. А вырученные деньги потом разделят между наследниками, включая тебя. Но зато ты не останешься на улице. Сможешь купить себе жилье.
— Разве это... законно?
— Абсолютно, — Николай был серьёзен. — Конечно, родня будет в ярости. Но юридически они ничего не смогут сделать. Подумай, Лариса. Это твой шанс защитить себя.
Я смотрела в окно на проходящих мимо людей. Внутри боролись сомнения и какая-то новая, непривычная решимость.
— Если я соглашусь... ты поможешь?
Николай сжал мою руку:
— Конечно. У меня есть на примете покупатель. Надёжный человек.
Пункт назначения — сделка
Весна выдалась промозглой, с затяжными дождями, словно природа оплакивала мою прежнюю жизнь. События развивались стремительно. Николай действовал быстро и уверенно — нашёл покупателя, подготовил документы, договорился о встрече в небольшом тихом офисе нотариуса.
Накануне я почти не спала. Меня мучили сомнения. Правильно ли я поступаю? Что сказал бы Миша? Но потом вспоминала надменный взгляд Марины, её слова "её туда никто не звал" — и решимость возвращалась.
Офис оказался маленьким, но уютным. Николай представил мне покупателя — Андрея Семёновича, солидного мужчину средних лет.
— Вы не переживайте, Лариса Петровна, — спокойно сказал он. — Я понимаю ваше положение. Цена справедливая, документы в порядке.
Нотариус, пожилая женщина с внимательным взглядом, разложила перед нами бумаги.
— Здесь договор купли-продажи квартиры, — она указала ручкой. — А здесь расписка о получении денег. Сумма поступит на ваш счёт в течение трёх рабочих дней.
Ручка подрагивала в моих пальцах. Строчки договора расплывались перед глазами. Но с каждым размашистым росчерком моей подписи я чувствовала странное облегчение, будто сбрасывала тяжёлую ношу.
— Поздравляю с успешной сделкой, — Андрей Семёнович крепко пожал мне руку.
Выйдя из офиса, я глубоко вдохнула. Небо расчистилось, и сквозь разрывы туч пробивались солнечные лучи. Впервые за долгие недели что-то внутри меня оттаяло. Сумма на счету позволит мне купить небольшой домик в пригороде, о котором мы с Мишей когда-то мечтали.
— Ты правильно сделала, — тихо сказал Николай, провожая меня до машины. — Иногда надо защищать себя.
Я благодарно кивнула, не в силах произнести ни слова. В кармане лежали ключи от квартиры, которая больше мне не принадлежала. Было горько и... свободно.
Гроза в гостиной
Я готовилась три дня. Коробки были упакованы, нужные вещи отложены. Спала я плохо, но какое-то новое чувство придавало мне сил. Николай предупреждал: «Будет скандал». Конечно, будет. Я не сомневалась.
Они ворвались в квартиру, как вихрь, даже не позвонив. Просто открыли дверь своим ключом — тем, что Миша когда-то дал сестре «на всякий случай».
— Ты что здесь устроила? — Марина с порога перешла в наступление, заметив коробки в прихожей. — Что за свинарник?
— Собираю вещи, — я ответила спокойно, хотя сердце колотилось как бешеное.
— Вещи? — её муж прошёлся по коридору. — А куда собралась-то?
— В свой новый дом, — я постаралась, чтобы голос звучал ровно.
Марина прищурилась, взгляд её стал колючим:
— Новый дом? У тебя что, лишние деньги завелись?
И тут я сказала это. Просто и ясно:
— Квартира продана. Три дня назад. Деньги поступят на счёт наследников после оформления наследства.
Тишина обрушилась, как гром. Марина побелела, потом покраснела:
— Что значит — продана? Ты не имела права! Это наша квартира!
— Была Мишина, — я пожала плечами. — Документы проверены юристами. Всё законно.
Муж Марины схватил телефон:
— Я звоню адвокату! Это мошенничество!
Я покачала головой:
— Звоните. Но сделка зарегистрирована. Новый владелец заедет через неделю.
Они кричали. Бегали по квартире, проверяя, не исчезло ли что-то ценное. Бросались угрозами. Я молчала, собирая свои последние книги с полки.
— Ты ответишь за это! — Марина ткнула в меня пальцем. — Миша перевернётся в гробу!
— Миша любил меня, — я вдруг подняла на неё глаза. — И хотел, чтобы у меня был дом. Теперь вы можете делить только свои обиды. Квартиры больше нет.
Они ушли, хлопнув дверью так, что зазвенели стёкла. А я осталась стоять посреди комнаты, которая скоро перестанет быть моей. И странное дело — мне вдруг стало легче дышать.
Вкус новой жизни
Маленький домик на окраине города выглядел непрезентабельно, когда я впервые увидела его. Облупившаяся краска, заросший сад, старая черепица. Но было в нём что-то уютное, домашнее — то, что не купишь ни за какие деньги.
— Он крепкий, — заверил меня риэлтор. — Фундамент хороший, стены толстые. А всё остальное — дело наживное.
И вот, спустя два месяца, я сидела на крыльце своего дома, наблюдая, как закипает варенье в большом тазу. Июльское солнце щедро заливало участок, пчёлы гудели над цветочными клумбами, которые я недавно разбила. В дальнем углу сада уже зеленел молодой огород — первый в моей жизни.
Переезд дался нелегко. Марина подала в суд, требуя признать сделку недействительной, но проиграла. Деньги от продажи квартиры распределили между наследниками — мне досталась третья часть. Этого хватило на домик и небольшой ремонт.
Я пересадила куст жасмина, привезённый с нашей... с Мишиной дачи. Теперь он цвёл под моим окном, наполняя воздух тонким ароматом воспоминаний. На стене в гостиной висела наша с Мишей фотография — единственное, что я забрала из старой квартиры.
Иногда по ночам я просыпалась от тишины — такой глубокой, что звенело в ушах. Тогда я выходила на крыльцо, смотрела на звёзды и тихо разговаривала с Мишей. Мне казалось, он бы одобрил. Он всегда мечтал о домике с садом.
Деньги от продажи варенья — маленький, но приятный доход. Соседи оказались приветливыми, особенно Анна Захаровна, пожилая учительница из дома напротив. Мы часто пили чай на моём крылечке, обсуждая книги и делясь рецептами заготовок.
Я рассеянно помешала варенье и поймала себя на мысли, что впервые за долгое время ощущаю покой. Не счастье — до него ещё далеко. Но спокойное удовлетворение тем, что смогла защитить себя, найти силы начать заново. И где-то в глубине души теплился огонёк уверенности: всё будет хорошо.
А яблоня, которую я посадила месяц назад, тянулась к солнцу тонкими веточками, обещая когда-нибудь дать плоды.