— Да ладно тебе, Карина! Она ведь старалась... — я услышал знакомый голос подруги невесты из-за неплотно прикрытой двери гримерной.
— Ты видела, что она надела? Этот жакет с плечами, как у космонавта? — голос Карины звучал с тем особенным оттенком презрения, который я раньше слышал только когда она говорила о "нищебродах" в метро. — Ну и вид у его матери. Как из колхоза. Ещё и туфли эти... советский шик, блин!
Я замер с букетом в руках. Машинально поправил запонки – подарок мамы на тридцатилетие, купленные на сбережения от её зарплаты швеи.
— Ну, она же из Саратова, что ты хочешь? — вторила ей вторая подруга. — Хорошо хоть краску для волос купила, а то ходила бы с сединой.
Они засмеялись. Тихо, с показным сочувствием, но от этого ещё более обидно.
— Вы не понимаете, девочки, — продолжила Карина. — Мне же с ней возиться теперь... Она же на праздники будет приезжать, сидеть за столом. А если мы детей заведём? Она же им своё деревенское воспитание начнёт прививать!
Мои пальцы сжались на стеблях цветов. Я вспомнил, как мама приехала неделю назад, привезла банки с вареньем, соленьями. Как радовалась, что сын женится, как накупила подарков Карине, хотя я знал — влезла в кредит ради этого. Как вчера на репетиции ужина поправляла причёску и стеснялась своих рук с огрубевшей от работы кожей.
Мне стало душно в белой рубашке, которая стоила как две мамины месячные зарплаты.
Я познакомился с Кариной в модном коворкинге два года назад. Она вела тренинг по стратегическому маркетингу. Я — рядовой айтишник, который преодолел немалый путь от парня из Саратова до специалиста в московской компании. Она сразу зацепила — утонченная, с лоском столичной штучки. Дорогие украшения, изысканные духи, всегда сдержанная улыбка.
— У тебя интересный проект, но презентация оформлена так провинциально, — сказала она при первой встрече и поморщилась, глядя на мои слайды.
Тогда я счёл это профессиональной прямотой. И даже был благодарен — в тот же вечер переделал всё по её советам. Встреча за кофе переросла в ужин, а потом и в отношения. Кольцо я купил спустя год — платиновое, с бриллиантом в полкарата.
— Надеюсь, твоя мама не решит, что должна шить мне платье, — пошутила она, когда я сделал предложение.
Я неловко улыбнулся тогда. А сейчас, стоя у двери гримерной, вспомнил, как мама работала ночами, чтобы сшить мне выпускной костюм. Недосыпала, но сделала так, что все одноклассники завидовали. "Смотри, сынок, карман с отделкой — прямо как у Армани", — говорила она с гордостью, хотя никогда не видела настоящих дизайнерских вещей.
— Есть минутка? — в дверь заглянул Виктор, мой свидетель. — Пора ехать, ЗАГС ждать не будет. Волнуешься?
Я моргнул, возвращаясь в реальность.
— Да, очень. Слушай... мне нужно срочно отойти. Скажи водителю, чтобы подождал.
— Что случилось? — он нахмурился.
— Ничего. Просто... позвони матери Карины, скажи, я буду через полчаса.
Я вышел через запасной выход отеля, где проходили сборы, и направился к ближайшему скверу. Из нагрудного кармана достал телефон. Открыл заметки и начал печатать.
Через сорок минут, когда гости уже собрались у ЗАГСа, а Карина в пышном белом платье нервно посматривала на часы, её мать получила сообщение. А ещё через пять минут Карина с криком выхватила у неё телефон и прочитала:
"Дорогая Карина! Прости, но свадьбы не будет. Я слышал твой разговор с подругами о моей матери. Женщине, которая ночами шила одежду, чтобы я мог учиться. Которая отказывала себе во всём, чтобы я стал тем, кто я есть сегодня. Её руки огрубели от работы иглой, а не от дорогого маникюра. И если ты не можешь уважать её — ты не сможешь по-настоящему уважать и меня. Ведь я — её сын, со всеми "колхозными" привычками, которые так тебя смущают.
Знаешь, моя мама никогда не сказала ни одного плохого слова о тебе. Даже когда ты не дотронулась до банки с вареньем, которое она варила в пять утра, перед поездом. Даже когда ты закатила глаза, услышав её рассказ о соседской собаке. Она видела только лучшее в тебе — то, чего, как оказалось, нет.
Кольцо можешь оставить себе. Платье за ипотеку от 6% тоже. А ресторан я оплатил — можете с гостями поужинать без меня. Прощай."
Крик Карины разнёсся по всему ЗАГСу.
Вечером того же дня я сидел на скамейке возле подъезда пятиэтажки, где снимал квартиру до переезда к Карине. Рядом — мама, вернувшаяся из салона, куда её отвели подруги невесты "привести в порядок".
— Сынок, может, ты поторопился? — она гладила мою руку своими шершавыми пальцами. — Девочка-то хорошая, образованная. А я что... привыкла уже, что надо мной посмеиваются.
— Нет, мам, — я покачал головой. — Не привыкай. Никогда.
— Но ведь Москвич 8 хотели купить после свадьбы... И квартиру в ипотеку смотрели...
— Я лучше на старом Рено поезжу, чем позволю кому-то смеяться над тобой.
Закат окрашивал старую пятиэтажку в тёплые тона. Мама достала из сумки контейнер.
— Я пирожки привезла. С яблоками, как ты любишь.
От запаха свежей выпечки перехватило горло. На телефон пришло сообщение — Карина. Уже двадцатое за последний час. Я выключил звук, не читая.
— Ты у меня самая красивая, — сказал я, глядя на её смущённую улыбку. — Даже без салонов.
Прошёл год. Многое изменилось. Я переехал в другой район Москвы, сменил работу на более высокооплачиваемую. Квартиру решил купить не в ипотеку, а накопить сначала на первый взнос. За это время iPhone 16 упал в цене с 67000 до 63000 рублей, но я всё равно подарил его маме на день рождения. Она сначала отказывалась — слишком дорого. Потом плакала, когда показывала соседкам.
Карина написала ещё несколько десятков сообщений, потом пыталась встретиться, предлагала всё начать сначала. Я не ответил ни на одно. Свою точку зрения я высказал в том финальном письме.
Мама приезжает теперь чаще. Иногда мы гуляем по центру Москвы — я показываю ей места, где снимают популярные телешоу. Она фотографирует всё на свой новый телефон и отправляет подругам в Саратов.
В метро, сидя напротив нас, тонкая девушка с рыжими волосами улыбнулась, заметив, как заботливо я поправляю мамин шарф.
— Какие вы славные, — сказала она. — Сразу видно — родные люди.
Мама смутилась и заулыбалась. А я посмотрел на девушку внимательнее. Она была в простом пальто, без вычурного макияжа. И улыбка у неё была настоящая, без снисходительности.
— Простите за нескромный вопрос, — вдруг сказала мама. — А вы замужем?
Я чуть не провалился сквозь сиденье от стыда. Но девушка рассмеялась.
— Нет, не замужем. А что?
— Да так, просто спросила, — хитро улыбнулась мама и подмигнула мне.
Когда мы вышли на нашей станции, девушка неожиданно вышла вместе с нами.
— Мне тоже здесь, — пояснила она. — Я Алёна.
— Очень приятно, — ответил я. — Я Сергей, а это моя мама — Надежда Петровна.
— Знаете, — сказала Алёна, — у меня пирог в духовке. Яблочный. Мама научила делать, когда я ещё маленькая была. Может... зайдёте?
Я взглянул на маму. Она улыбалась так, словно выиграла в лотерею.
— С удовольствием, — ответил я.
"Если человек смеётся над твоей семьёй — завтра он будет смеяться над тобой. А если человек улыбается твоей семье — значит, в его сердце есть место и для тебя."
В тот момент я понял, что час, когда я подслушал тот разговор у гримерной, был самым важным в моей жизни. Он спас меня от ошибки длиною в жизнь. И возможно, открыл дверь к настоящему счастью.
А как бы вы поступили на моём месте? Простили бы такие слова или поставили бы точку в отношениях? Напишите в комментариях — прочту каждый!
Как бы вы поступили?
- Простил бы и остался
- Разорвал навсегда
- Всё сложно, не знаю
#ИсторияПроЛюбовь #Предательство #СемейныеЦенности #ЖизньПосле35 #СложныйВыбор