— Ты не мужик, если живёшь в её квартире! — заявил тесть за столом, демонстративно стукнув рюмкой о скатерть.
Все замолчали. Даже хрустальная люстра, казалось, перестала позвякивать. Я медленно положил вилку и посмотрел на Ирину. Моя жена сидела красная до корней волос.
— Пап, ну что ты начинаешь, — пробормотала она.
— А что? — тесть обвёл взглядом стол, словно ища поддержки. — Разве не правда? Квартира от первого мужа осталась, машина у неё была до тебя. А ты что принёс в семью, кроме своих отвёрток?
Тёща нервно кашлянула:
— Валера, давай не сегодня.
— А когда? — он налил себе ещё водки. — На мой юбилей? Или когда этот умелец последний шуруп в дом ввернёт и свалит, как предыдущий? Вон, сынок, — он кивнул на десятилетнего Мишку, сидевшего рядом со мной, — уже второго папу наблюдает. Это что за пример мужского поведения?
Миша опустил голову. Я положил руку ему на плечо:
— Валерий Петрович, может, не при ребёнке?
— Да какая разница? — тесть грузно откинулся на стуле. — Он уже всё понимает. Правильно, Мишаня? Настоящий мужик должен семью свою крышей обеспечить, а не в женину квартиру вселяться!
За столом наступила гробовая тишина. Мишка незаметно прижался ко мне, а Ирина смотрела в тарелку, будто там были написаны правильные слова.
— Максим и так много делает, — наконец произнесла она. — Всю технику сам чинит, окна поменял...
— На твои деньги! — перебил тесть. — А "Форд" этот его старый? Чинит-чинит, а толку? Только место во дворе занимает. И сколько уже на запчасти ушло?
— Вообще-то я сам их покупаю, — спокойно ответил я, хотя внутри всё клокотало.
— Да неужели? — тесть хмыкнул. — А кто на днях стиралку новую брал? По акции, говоришь? А потом это... как её... мультиварку в кредит оформил?
— Я её сам выплачиваю, — мой голос оставался ровным, но костяшки пальцев уже побелели.
Тесть громко рассмеялся:
— Конечно! Только кредит на кого оформлен? На мою жену! Потому что у тебя кредитная история хромает. А ещё чинильщик...
— Валера, прекрати! — тёща стукнула ладонью по столу.
— Мама, пап, пожалуйста, — взмолилась Ирина. — У нас праздник всё-таки.
— Вот именно! — тесть поднял рюмку. — День рождения моей жены! Я имею право сказать всё, что накипело. Три года смотрю, как моя дочь тянет на себе...
Я встал из-за стола:
— Миш, пойдём на балкон, полаем вместе твою ракету.
— Вот! — торжествующе воскликнул тесть. — Даже разговор поддержать не может! Сбегает, как только правду слышит!
Ирина схватила меня за руку:
— Максим, сядь, пожалуйста.
Я медленно опустился на стул. Миша смотрел на меня расширенными глазами.
— Знаешь, Валерий Петрович, — сказал я, глядя тестю прямо в глаза, — мы можем поговорить, как мужчина с мужчиной. Но не здесь и не сейчас.
— А когда? — он снова наполнил свою рюмку. — Когда ты съедешь? Или когда Ирка окончательно поймёт, что связалась не с тем? Её первый муж, Сашка, хоть и козёл был, но своё жильё имел. А ты? Мастер на все руки... Только руки эти по чужим углам шарят.
— Папа! — Ирина побледнела.
— Что, неправда? — тесть упрямо мотнул головой. — Вы с Мишкой на его шее сидите, а не наоборот?
Я смотрел в окно, на падающий снег. Говорить было бесполезно. Каждый семейный ужин заканчивался одним и тем же. За три года я привык, что для тестя я всегда буду чужаком, приживалой, недостойным его дочери. Но сегодня что-то сломалось.
— Хорошо, Валерий Петрович, — я поднялся. — Вы правы. Ирина, — я повернулся к жене, — можно тебя на минуту?
Мы вышли в коридор.
— Прости, — прошептала она. — Он опять напился. Ты же знаешь, как он к тебе на самом деле относится.
— Знаю, — кивнул я. — Именно поэтому я сейчас заберу некоторые вещи и поеду к Сергею.
— Что? — она недоуменно моргнула. — Ты с ума сошёл? Из-за папиных слов?
— Нет, Ира. Из-за твоего молчания. Три года я слышу одно и то же. И три года ты только извиняешься, но ничего не меняется.
— Но что я могу сделать? Он мой отец!
— А я твой муж. Кстати, на чьей ты стороне?
Она замялась, и этого было достаточно.
— Я позвоню, — сказал я, открывая шкаф.
— Максим, пожалуйста... — она схватила меня за рукав. — Не уходи так. Ты обидишься, я обижусь, мы неделю не будем разговаривать, потом помиримся... Зачем эти драмы?
— А что ты предлагаешь? — я достал спортивную сумку. — Вернуться за стол и слушать дальше?
Из комнаты послышался голос тестя:
— Эй, голубки! Вы там что, целуетесь или уже развелись?
Ирина прикрыла глаза:
— Просто дождись, пока они уйдут, потом всё обсудим.
Я запихнул в сумку бритву, смену белья, рабочие инструменты.
— Знаешь, Ир, я вдруг понял, что твой отец прав. Мужик должен иметь своё жильё. И я его получу. Сам.
— И что, бросишь нас с Мишкой?
— Нет. Но я больше не буду жить там, где меня считают нахлебником.
В коридор выглянул Миша:
— Макс, ты куда? — он заметил сумку и побледнел. — Ты уходишь?
Я опустился перед ним на корточки:
— Слушай, брат, мне нужно уехать на пару дней. Но я обязательно вернусь, чтобы закончить нашу ракету, договорились?
— Обещаешь? — его губы дрожали.
— Честное мужское слово, — я протянул ему кулак, и он стукнул по нему своим — наш особый ритуал.
Ирина смотрела на нас с болью в глазах:
— Максим, взрослые люди так проблемы не решают.
— А как решают? Терпят унижения годами? — я застегнул сумку. — Скажи своим родителям, что я им благодарен за праздник. Было очень... познавательно.
Я вышел из квартиры, не оглядываясь. В лифте щёки горели от стыда и злости. Терпеть, улыбаться, делать вид, что всё нормально — больше не мог. Хватит.
— И ты просто ушёл? — Сергей протянул мне ещё одну бутылку пива. Мы сидели в его гараже, среди инструментов и запчастей.
— А что мне оставалось? — я сделал глоток. — Сидеть дальше, пока он меня размазывает?
— Ира хоть защищала тебя?
Я устало потёр переносицу:
— Ты же её знаешь. "Папа, пожалуйста, не надо..."
— Слабовато, — хмыкнул Сергей.
— Самое паршивое, что в чём-то тесть прав, — я отставил бутылку. — Я действительно живу в её квартире. Машина у неё была до меня. Получается, я правда...
— Так, стоп, — перебил Сергей. — Ты сколько вкладываешь в семью?
— Почти всю зарплату.
— Ремонт кто делал?
— Я.
— Технику кто чинит?
— Ну, понятно кто.
— С пацаном кто возится? Кто ему отец, а не просто дядя, живущий с мамой?
Я промолчал.
— Вот именно, — Сергей хлопнул меня по плечу. — Это всё важнее, чем чьё имя в документах на квартиру.
— Да плевать мне на документы! — я с силой сжал бутылку. — Меня унизили. Причём не впервые.
— И что теперь? — Сергей внимательно посмотрел на меня.
— Не знаю, — честно признался я. — Пока поживу у тебя, если не возражаешь.
— Можешь тут, в гараже. Раскладушка есть, обогреватель. Но ты же понимаешь, что это не решение?
— Понимаю, — я кивнул. — Но мне нужно время.
Телефон разрывался от звонков Ирины. Я сбрасывал их один за другим.
— Ответь ей, — сказал Сергей. — Она наверняка переживает.
— Пусть поговорит с папой, — я отключил звук. — Они ведь так близки.
Утро в гараже Сергея было холодным и отрезвляющим. Спина ныла от неудобной раскладушки, а в голове разворачивался план.
— Ну что, остыл? — спросил Сергей, принеся кофе в термосе.
— Да, — я принял горячую кружку. — И решил. Помнишь то помещение на Пролетарской, которое раньше было фотоателье?
— Помню, а что?
— Я вчера звонил хозяину. Он сдаёт его за тридцать тысяч в месяц. Там даже подсобка есть, можно жить.
Сергей присвистнул:
— Серьёзно? И на что ты будешь содержать мастерскую и квартиру?
— На то, что умею, — я достал телефон и показал ему объявление, которое составил ночью. — "Ремонт бытовой техники. Честно. Как для себя." Что скажешь?
— Смело, — Сергей почесал затылок. — А если не получится?
— Тогда вернусь и извинюсь перед тестем, — я усмехнулся. — Скажу, что он был прав.
— А как же Ира? Миша?
— Я их не бросаю, — я открыл сообщения. Ирина написала одиннадцать раз. — Просто хочу доказать в первую очередь себе, что я могу.
— Значит, гордость дороже семьи? — Сергей покачал головой.
— Нет. Самоуважение дороже унижения.
Я наконец ответил Ирине: "Со мной всё в порядке. Мне нужно время. Позвоню вечером."
Её ответ пришёл мгновенно: "Максим, прошу, вернись. Родители уехали. Миша плачет."
Я закрыл глаза. Тяжелее всего было думать о мальчишке. За три года он стал мне как родной.
"Передай ему, что я сдержу обещание насчёт ракеты. Но сначала мне нужно решить один важный вопрос."
Через неделю я уже работал в своей мастерской. Сергей помог с переездом и даже одолжил денег на первый взнос. Подсобка оказалась крошечной, но я обустроил её минимально: раскладушка, стол, чайник, микроволновка. Туалет и душ были общие на этаже, но чистые.
Клиенты появились не сразу. Первые дни я просто сидел и ждал, разместив объявления в районных группах. Потом пришла пожилая женщина с древним телевизором.
— Внучка говорит выбросить, а он мне дорог, — она погладила пластиковый корпус.
Я отремонтировал его за два часа и взял вдвое меньше, чем сказал изначально. Она разрыдалась от счастья и привела на следующий день подругу с неработающей плитой.
Так потихоньку пошло дело. Я завёл страницу в соцсети "Быт без понтов" и начал выкладывать советы по ремонту техники. Писал как есть: что можно починить самому, где проще вызвать мастера, а где выгоднее купить новое.
Ирина звонила каждый день. Сначала требовала вернуться, потом плакала, затем начала рассказывать, как у них дела.
— Миша скучает, — говорила она. — Папа извиняется.
— Правда? — я не верил своим ушам.
— Ну, не прямо извиняется, — уточнила она. — Но сказал, что погорячился.
— Передай, что я оценил, — ответил я сухо.
— Максим, хватит уже. Ты доказал свою точку зрения. Возвращайся домой.
Домой. Это слово резануло слух.
— Ир, я теперь понимаю, что никогда не чувствовал ту квартиру своим домом. Всегда было ощущение, что я в гостях.
— Это неправда! — возмутилась она. — Мы же всё вместе выбирали, обои клеили!
— Да, но каждый раз, когда твои родители приходили, я превращался в приживалу.
В трубке повисло молчание.
— Так что теперь? — наконец спросила она. — Мы расстаёмся?
— Я этого не говорил.
— А что тогда? Ты там, я тут?
— Мне нужно встать на ноги, — ответил я. — Доказать себе, что я могу обеспечить семью.
— Кому доказать? Моему отцу?
— Нет, Ир. Себе.
Через месяц у меня уже был стабильный поток клиентов. Я завёл страницу в соцсети, где делился секретами ремонта. Люди ценили честность: я прямо говорил, когда технику проще заменить, чем ремонтировать. Начал получать благодарные отзывы.
Однажды вечером, когда я закрывал мастерскую, на пороге появилась Ирина с Мишей.
— Привет, — она выглядела неуверенно. — Можно войти?
Миша сразу бросился мне на шею:
— Макс! Я так скучал!
Я обнял его, чувствуя, как к горлу подкатывает ком:
— Я тоже, дружище.
Ирина огляделась:
— Значит, вот где ты теперь живёшь?
— Временно, — я кивнул на дверь подсобки. — Хотите чаю?
Мы сидели на раскладушке и табуретках, пили чай из пластиковых стаканчиков. Миша взахлёб рассказывал о школе, а Ирина молчала, изучая моё новое жилище.
— Ты правда здесь спишь? — спросила она наконец.
— Да, — я пожал плечами. — Не Хилтон, конечно, но своё.
— А на сколько ты снял?
— На год вперёд.
Она удивлённо подняла брови:
— Откуда такие деньги?
— Накопил, — я не стал говорить про долг Сергею.
— Знаешь, — она отставила стаканчик, — я поговорила с отцом. Серьёзно поговорила.
— И?
— Он не изменит своего мнения, — она вздохнула. — Он старой закалки. Но обещал при тебе больше не поднимать эту тему.
— Щедро, — я усмехнулся.
— Максим, пожалуйста, — она взяла меня за руку. — Возвращайся. Мы семья. Неважно, чья квартира, чья машина.
Я посмотрел на Мишу, который, затаив дыхание, следил за нашим разговором.
— Знаешь, что самое сложное было все эти годы? — спросил я Ирину. — Не то, что твой отец меня не уважал. А то, что ты не могла сказать ему "стоп".
— Я пыталась...
— Нет, Ир. Ты оправдывалась. За него передо мной, за меня перед ним.
Она опустила голову:
— И что теперь?
— Теперь я знаю, чего стою. Я зарабатываю своими руками, живу на то, что заработал, и ни от кого не завишу.
— Значит, гордость всё-таки дороже нас с Мишей, — в её голосе звучала горечь.
— Нет, — я покачал головой. — Самоуважение дороже зависимости. У нас может быть семья и без того, чтобы я чувствовал себя нахлебником.
— И как ты это представляешь?
Я молчал, не зная, что ответить. Миша вдруг вмешался:
— А можно я буду приходить к тебе после школы? Помогать с ремонтом техники?
Я взъерошил его волосы:
— Конечно, дружище. В любое время.
Ирина встала:
— Нам пора. Уже поздно.
— Ир, — я тоже поднялся, — я не говорю, что между нами всё кончено. Я говорю, что мне нужно время стать тем мужчиной, который сможет смотреть в глаза твоему отцу и не опускать их.
— А по-другому никак? — в её глазах стояли слёзы.
— Не знаю, — честно ответил я. — Пока не знаю.
На полугодовой юбилей работы мастерской я решил устроить маленький праздник. Пригласил Сергея, нескольких постоянных клиентов, с которыми успел подружиться. И, конечно, Ирину с Мишей.
За эти месяцы многое изменилось. Я выплатил долг Сергею, сделал полноценный ремонт в мастерской и даже нанял помощника, студента политеха, на полставки.
Мы с Ириной не расстались, но и не вернулись к прежней жизни. Я приходил по выходным, мы гуляли с Мишей, иногда оставался на ночь. Но жил по-прежнему отдельно.
Миша частенько забегал после школы, помогал с мелочами, а я учил его разбираться в технике. В школе у него даже повысились оценки по физике — учительница удивлялась, откуда у мальчика такие практические знания.
В день праздника я сам испёк пирог — первый в жизни, по рецепту из интернета. Получилось не очень красиво, но вкусно.
Когда все собрались, я поднял бокал:
— За новое начало!
И в этот момент дверь мастерской открылась. На пороге стояли тесть с тёщей.
— Можно войти? — неуверенно спросил Валерий Петрович.
Я переглянулся с Ириной. Она выглядела смущённой:
— Я им сказала. Они сами захотели прийти.
— Конечно, входите, — я постарался улыбнуться.
Тесть оглядел мастерскую, заметно присвистнул:
— Неплохо ты тут устроился.
— Стараюсь, — я пожал плечами.
Он переминался с ноги на ногу, явно чувствуя себя не в своей тарелке:
— Слушай, Максим... я, наверное, погорячился тогда.
— Возможно, — я не собирался облегчать ему задачу.
— Ирка говорит, у тебя уже своя фирма? Сотрудники? — он кивнул на студента, сидевшего за столом с ноутбуком.
— Пока один. Но планы есть.
— Это... молодец, — он протянул мне руку. — Уважаю.
Я помедлил секунду, потом пожал её:
— Спасибо, Валерий Петрович.
Ирина наблюдала за нами с надеждой в глазах:
— Макс, может, расскажешь папе про свои планы? Про франшизу?
— Какую франшизу? — удивился тесть.
Я пожал плечами:
— Да так, идея есть. Сеть мастерских "Ремонт честно". Но это пока только в проекте.
— Интересно, — тесть вдруг оживился. — А инвесторы нужны?
Я усмехнулся:
— Пока справляюсь.
— Ну если что — обращайся, — он хлопнул меня по плечу. — Я в бизнесе кое-что понимаю.
Когда гости разошлись, мы с Ириной остались вдвоём. Миша отправился к бабушке с дедушкой — тёща настояла, чтобы мы с Ириной "поговорили спокойно".
— Ну что? — спросила она, помогая мне убирать со стола. — Папа ведь извинился.
— По-своему, — кивнул я. — Ценю это.
— И?
— Что "и"?
— Вернёшься домой?
Я посмотрел на свою мастерскую. За эти месяцы она стала мне настоящим домом. Здесь никто не смотрел на меня свысока, здесь я был хозяином своей судьбы.
— Знаешь, Ир, — я взял её за руки, — теперь у меня есть выбор. Я могу вернуться не потому, что деваться некуда, а потому, что хочу быть с вами.
— И чего ты хочешь? — в её глазах читалась тревога.
— Я хочу, чтобы у нас была семья. Настоящая, где уважают друг друга.
— А как насчёт квартиры?
Я улыбнулся:
— Квартира — это просто стены. Дом — это мы.
Она обняла меня:
— Я скучала. Мы с Мишкой так скучали.
— Я тоже, — прошептал я. — Каждый день.
— Так ты вернёшься?
Я посмотрел ей в глаза:
— Да. Но на одном условии.
— Каком?
— Мы будем вместе решать, что делать с мастерской. Потому что она — часть меня. Часть того, кем я стал.
— Мне нравится этот человек, — она улыбнулась. — Очень.
В тот вечер мы впервые за полгода уснули в одной постели. И перед сном я понял, что теперь знаю ответ на вопрос тестя. Мужик — это не тот, кто имеет квартиру. Мужик — это тот, кто может потерять всё и начать заново. Ради себя и своей семьи.